К вам всем – что мне, ни в чем
не знавшей меры,
Чужие и свои?! –
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви. ©
не знавшей меры,
Чужие и свои?! –
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви. ©
Добро пожаловать!
Внимание!
понедельник, 31 июля 2017
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Название: В шаге от пропасти
Автор: Шахматист чан
Фэндом: Naruto
Персонажи: Саске, Наруто, Шиноби Альянса
Рейтинг: R
Жанры: Джен, Экшен
Предупреждения: OOC
Размер: мини
Публикация на других ресурсах: я сама размещу, где надо
Примечания автора: Альтернативное развитие событий.
698 глава манги. Последнее сражение Саске и Наруто заканчивается недавним предсказанием Узумаки: оба умирают. Они успевают поговорить по душам и прежде, чем уснуть, развеивают бесконечное цукуёми. Однако на следующее утро не просыпаются.
После 4 мировой войны шиноби прошло 17 - 20 лет.
Написано по арту:
Еще один замечательный арт: s26.postimg.org/5irk7toy1/EDO_sasuke_and_naruto... Спасибо Ника_желтый
Статус: закончен
Описание:
Двое преградивших путь шиноби вовсе не выглядели сильными. В отличие от других, от них совсем не веяло опасностью. Но отчего-то именно их появление заставило капитанов отступить на шаг и впервые за многочасовой бой бессильно опустить руки.
Часть 4Часть 4
Всё складывалось совершенно нежелательным образом. Из-под контроля Эдо Тенсей вышли далеко не самые рядовые шиноби. И это создавало лишние проблемы. Их целью было развеять Эдо Тенсей. Они хотели вернуться туда, откуда пришли. Если бы шиноби Альянса не были так близко…
С другой стороны, Какаши уже здесь. Если развеять Эдо Тенсей сейчас, ниндзя Альянса ненадолго придут в замешательство. И этого времени, возможно, хватит для того, чтобы завершить начатое.
Возможно хватит, а возможно и нет. Стоит ли рисковать? Или попытаться обезвредить этих двоих? Один из них Учиха. Будь он жив, его глаза подошли бы куда лучше. Однако некогда легендарный клан полностью вымер. Шаринган остался только у Какаши. К тому же именно с ним Хируко всегда собирался иметь дело.
Учиха непозволительно близко подошел к Хатаке. Для «пробуждения» Шестого Хокаге сейчас было не самое лучшее время. Хируко атаковал Саске излюбленной стихией шторма. Учиха вопреки всем ожиданиям не стал ни уклоняться, ни контратаковать. Он просто посмотрел на атаку, и та исчезла. Хируко нахмурился. Этот Учиха тоже мог поглощать чакру. Тогда здесь нечего было думать. Волю усопших нужно чтить и исполнять. Он немедленно развеет Эдо Тенсей. А времени ему обязательно хватит. И без Эдо Тенсей есть козыри в рукаве…
Стоило только начать складывать печати для отмены запретной техники, как неожиданно оживился шиноби с опасной ало-желтой чакрой. Его скорость впечатляла, и удары, которые он наносил были очень опасными. Хируко понял это буквально сразу же, когда думал, что уклонился от удара кулаком, но воздух отчего-то всё равно ударил его живот. Шиноби отшатнулся и сплюнул кровь. Он толком не понял, что произошло. Не понял: стихия стали не помогла ему, или он просто не успел её применить?
- Как вы и хотите, - переведя дух, сказал Хируко, - я отменю Эдо Тенсей.
- Не сейчас! - гневно рыкнул светловолосый ниндзя. Часть его необычной чакры преобразовалась в руки-лапы, и он не глядя схватил атакующих его со спины шиноби. - Сначала скажи, что ты сделал с Какаши-сенсеем!
«Сенсеем, - подумал Хируко. - Не знал, что у него были ученики. И что они уже мертвы. Хотя… Была ведь война…»
Опасность была близко. Хируко инстинктивно дернулся в сторону. Рядом с ним пронёсся электрический разряд. Райкири? Шиноби оглянулся и молниеносно ушел на безопасное расстояние от вышедших из-под контроля ниндзя. Нет, не Райкири. Чидори. И Учиха весьма неплохо им управляет.
Нет, Эдо Тенсей определённо надо развеять.
- Отпусти Какаши-сенсея! - потребовал светловолосый шиноби.
Он (а может это его клон?) вновь бросился вперед, атакуя своим таким необычным Тайдзуцу. Краем глаза Хируко заметил, что другой по-прежнему удерживал на себе двух его подчинённых. Двух других уверенно атаковал третий. По стилю боя этот шиноби чем-то неуловимо напоминал Джирайю. Возможно, дело было в Расенгане. А может в режиме Мудреца.
Имея с ним дело, было совершенно невозможно сложить нужные печати.
Но что хуже всего, он оставил без присмотра Учиху.
Хируко переместился к Саске, но надоедливый шиноби, требующий освободить Какаши, немедленно рванул за ним. В скорости этот парень ему не уступал, а его чутью можно было позавидовать. Он явно был не из тех, кто наперёд просчитывает каждый свой шаг, но интуиция совершенно его не подводила. Обмениваться с ним ударами было опасно.
Так просто Эдо Тенсей не отменить. Значит, этих шиноби нужно занять еще больше. Печати призыва он наверняка успеет сложить…
Наруто выиграл достаточно времени для того, чтобы выяснить, что происходит с Какаши. С таким контролем разума Саске прежде не сталкивался. Впрочем, разрушить чужую печать на деле оказалось куда проще, чем это выглядело со стороны. Какаши резко пришел в себя и еще несколько секунд недоуменно осматривался по сторонам. Учиха удовлетворённо хмыкнул и переместился к Узумаки. Прикрываясь подчиненными своей воле шиноби, Хируко успел совершить призыв. Непонятного вида тварь появилась на поляне. У неё было три человеческих лица, в которых, невольно присмотревшись, Саске узнал недавних противников. На них всё еще оставались отличительные полосы. Тварь была ранена, она припадала на левую лапу. Из левого бока сочилась бордовая кровь.
Что ж, союзники неплохо поработали.
Тварь двигалась медленно и неуверенно. С каждым её шагом всё больше крови оставалось на некогда сочно-зеленой траве. Справиться с ней, казалось, было проще простого. Учиха небрежно атаковал её Чидори. На угрозу жизни тварь отреагировала более чем резво. Отпрыгнула в сторону, и вместо того, чтобы отомстить обидчику, обрушила свой гнев на Наруто. Его клон исчез в белом облаке. Двое шиноби, что он сдерживал, медленно восстанавливались. Тварь взвыла, метнулась в сторону и с такой же легкостью избавилась от второго клона Узумаки. Настоящий же резво отпрыгнул назад.
- Саске! - крикнул Наруто. - Останови его!
Учиха взглянул на Хируко и в следующий миг переместился к нему. Удар пришелся под дых. Враг явно его не ожидал. Хируко кубарем покатился по поляне. Даже несмотря на призыв химеры, ему вновь помешали развеять Эдо Тенсей. Но почему? Они ведь сами этого хотели!
- Какаши-сенсей! - крикнул Узумаки. - Уйдите оттуда!
- Наруто… - медленно выдохнул Какаши, но спохватившись, последовал совету бывшего ученика. В два прыжка он оказался у Узумаки за спиной.
- Саске, ты тоже! - раздраженно крикнул Наруто, заканчивая формировать бомбу хвостатого.
Не дожидаясь, когда Учиха уйдет с линии огня, Узумаки атаковал. Химера метнулась в сторону, но полностью от атаки не ушла. Дикий вой пронёсся над поляной. Но крик не оставил технику. Смертоносная атака, разрушая всё на своем пути, неслась непосредственно к Хируко.
- Если он умрёт, - напомнил Курама, - вы никогда не развеете Эдо Тенсей…
- Не думаешь, что это слишком? - невозмутимо спросил Саске, переместившись к Узумаки.
- Нет, - Наруто оскалился. - Это именно то, что нужно.
Учиха хмыкнул. Доспех Сусаноо сам собой вырос вокруг него, и исполинские руки нарочито медленно подняли стрелу и лук. Тетива незаметно натянулась, безмолвно была пущена стрела. Предчувствуя опасность, химера заметалась на месте. Однако раны практически полностью сковали её движения. И небрежно переваливаясь с лапы на лапу, она лишь теряла больше крови. Стрела безошибочно достигла цели. Химера захрипела, упала на раненный бок, заскулила, попыталась перевернуться, но так и не сделав этого, затихла. Тёмная кровь продолжала медленно вытекать из ран.
Следить за участью химеры было некогда. Атака Узумаки не думала замедляться и рассеиваться. Хируко сделал первое, что пришло в голову - попытался атаку поглотить. Он хотел сторицей вернуть её врагам, однако не рассчитал своих сил. В бомбе хвостатого было слишком много чакры. Даже не верилось, что мальчишка мог использовать технику такого уровня.
Хируко медленно опустился на колени. Белые бинты, скрывающие его лицо, покраснели. Поглотить всю атаку он не смог. Бомба хвостатого всё же ранила его. Сил не было совсем. Хируко отчетливо почувствовал себя старым и изможденным.
… А ведь он был так близко к успеху! Ему только и нужно было, что получить шаринган. И последний живой его обладатель находится в его власти! Вернее, находился…
- Всё-таки это для него слишком, - хмыкнул Курама.
- Но он же еще жив, - резонно возразил Наруто. - Когда мы выясним что, к чему, он сможет отменить Эдо Тенсей.
- Не доживёт, - фыркнул Лис.
- Правда? - Узумаки растерялся. - Я… Я могу его вылечить!
- И тогда всё начнется сначала…
- Пятый улучшенный геном, - спокойно сказал Саске, отвлекая Наруто, от разговора с Лисом, - это шаринган.
- Верно, - кивнул Какаши. Он смотрел то на Учиху, то на Узумаки, и никак не мог поверить, что всё зашло так далеко. Но поскольку сейчас он может говорить со своими бывшими учениками, оно того стоило.
- У тебя больше нет шарингана, - равнодушно заметил Учиха. - Зачем весь этот цирк?
- Нет?! - потрясенно выдохнул Хируко. - Что это значит?
- Всё верно, - Какаши вновь кивнул. - У меня больше нет шарингана. Я потерял его в последней войне.
- Как же так… - не верил своим ушам Хируко. - Как же так?
- Да что здесь происходит, доттебайо?! - не выдержал Наруто.
- Я знаю о Хируко не так уж и много, - медленно сказал Хатаке. Как-то само собой получилось говорить о шиноби так, будто его нет на поляне. - Он обладает четырьмя улучшенными геномами, может с легкостью управлять каждым из них. По силе он не уступает легендарным санинам. За непозволительные эксперименты над людьми, Третий Хокаге изгнал его из деревни. Хируко на долгое время скрылся из нашего поля зрения. Ничем он не напоминал о себе. И даже Четвертая мировая война прошла мимо него. После войны обязательно наступает мир. И в это мирное время, он непременно захотел бы сделать свой ход. Хируко сам говорил, что ему нужен шаринган. Поэтому мы решили спровоцировать его, выманить из укрытия. Естественно ото всех было скрыто, что шарингана у меня больше нет. Об этом и знали немногие…
Хируко криво усмехнулся. Напрасно. Всё, что он делал, было напрасно. Хриплый смех сам собой рвался из груди. Шиноби попытался встать, но тело не слушалось его.
«Вот и хорошо, - вдруг весело подумал он. - Так даже лучше…»
- Мы не подозревали, - тише продолжил Какаши, - что он может использовать Эдо Тенсей. Почти двадцать лет прошло…
- Какаши-сенсей, - бодро перебил его Наруто, как будто не понимая, что тот хочет сказать, - ты ведь Хокаге?
- Да.
- Тогда почему ты здесь один?
Учиха хмыкнул. Ответ казался ему очевидным. Какаши не менялся. Он вновь пытался со всем разобраться один, а помощь других использовал только для отвода глаз. Саске покачал головой. Как бы там ни было, всё разрешилось. Они добились того, к чему так сильно стремился Наруто. Теперь можно было заставить Хируко отменить Эдо Тенсей. Неизвестно, сколько он еще протянет, а Узумаки может говорить очень долго.
Учиха переместился к поверженному противнику. Хируко смотрел на него устало и равнодушно. Вслух сказано еще ничего не было, но вопрос уже повис в воздухе. Нелепый вопрос, ответ на который был так очевиден.
- Отмени Эдо Тенсей, - коротко приказал Саске.
- Не могу, - злорадно усмехнулся Хируко.
Учиха хмыкнул. Сел на корточки рядом с шиноби, заставил того посмотреть в свои глаза. Хируко попал под Гендзуцю практически моментально. Шиноби медленно сел, не замечая мелких, неприятных ран, и покорно начал складывать печати, бормоча под нос их названия.
- Нет! Остановись!
Саске криво усмехнулся. Долго же шиноби Альянса добирались сюда. А Сакура как всегда опаздывает. Теперь уже поздно их останавливать. Еще несколько секунд, и Эдо Тенсей будет отменена.
- Всё кончено, Наруто, - негромко сказал Учиха, перемещаясь к Узумаки. - Время прощаться.
Первое, что бросалась в глаза - разруха. Даже несмотря на то, что на поляне и разрушать-то было нечего, всё здесь было перевернуто вверх дном. Поляна небрежным зигзагом делилась на две части. Слева, припав к земле, словно желая слиться с ней воедино, лежала химера. Союзники успели её ранить, и уже собирались добить, как внезапно она исчезла. От неминуемой гибели тварь ненадолго спас призыв. Мицуки с отвращением смотрел на мёртвого зверя. В азарте боя он совсем по-другому смотрел на химеру. Тварь была врагом, а врага нужно было во что бы то ни стало уничтожить. Поверженная же тварь вызывала лишь чувство тошноты. Медленно сглотнув, заставляя себя не замечать ни глубоких ран на теле химеры, ни бордовой от крови травы, Мицуки перевёл взгляд на вторую часть поляны. Здесь была голая земля. Понять, какой здесь прошел бой, было трудно. Но не осталось ничего живого в этой части поляны. Ни мха, ни травинки. Только голая, местами потрескавшаяся земля. И на этой земле сидел человек. Он медленно складывал печати, что-то бормотал себе под нос, но едва ли понимал, что делает. Смотреть на этого шиноби было так же неприятно, как и на поверженную химеру.
Мицуки отвёл взгляд. Молчание было тягостным. Как будто они не победили, а понесли страшное поражение. Конечно, и на стороне союзников были жертвы, но ведь эти жертвы не напрасны! Ведь они победили! Так почему же все так напряженно молчат? Почему Хокаге не спешит всех ободрить? Почему не скажет, что миссия выполнена? Ведь всё уже позади!
- Вы ведь можете остаться, - прошептала Сакура-сан. Она не спрашивала, была уверена в положительном ответе. И всё равно, в её тихом дрожащем голосе отчетливо слышались надежда и мольба.
- Нет, - сухо отрезал Учиха.
- Но ведь Мадара мог…
- Нет, - равнодушно перебил её Саске.
- Наруто! - требовательно позвала Харуно, как будто тот мог что-то изменить. Её голос стал дрожать сильнее. - Вы можете остаться, я знаю! Вы наследники Рикудо Сенина, наверняка есть способ…
- Хватит, Сакура-чан, - мягко перебил её Узумаки. - Мы не вернёмся, мы мертвы. Для нас всё кончено. Но ты… вы все, - он обвёл взглядом союзником, - вы живы. Так живите! Воплощайте в жизнь свои мечты, достигайте поставленных целей, побеждайте, веселитесь… живите! А нас… нас отпустите.
- Не говори так, - прошептала Сакура. - Без вас всё кажется напрасным. И победа в войне и всё вообще…
- Нет, Сакура-чан, - Наруто отрицательно покачал головой, - не говори так. Ничего не напрасно. Всё правильно. Война позади, и мы часть той войны.
Мицуки вдруг стало не по себе. Он сжал кулаки и с удивлением обнаружил, что его ладони вспотели. Причин для волнения не было, но он волновался. Ему вдруг пришло в голову, что он слушает разговор, который ему не положено слышать. И стоило только так подумать, и дыхание перехватило, а сердце тут же забилось быстрее.
- Всё к лучшему, - спокойно продолжал Узумаки, не догадываясь о терзаниях юного генина. Он улыбнулся тепло, но не так широко и открыто, как при первой их встрече, несильно покачал головой. - Больше нет ни ненависти Учиха, ни одиночества джинчурики. Мы наконец-то свободны.
- Ты обещал… - Сакура осеклась.
- Вернуть Саске, - охотно подсказал Наруто. - Я вернул, правда? - он вопросительно посмотрел на Учиху; тот хмыкнул и кивнул.
- Правда.
На мгновение над поляной повисла тишина. Мицуки никак не мог отделаться от чувства, будто этим двоим не поверили.
- Мы всё обсудили, во всём разобрались, - жизнерадостно продолжал Узумаки. Как будто он был жив, как будто это не он совсем скоро исчезнет. - Мы собирались начать с того, на чем когда-то давно остановились.
- Но не продолжили!
Мицуки отступил на один шаг. Сакура-сан явно была не в себе. Его мысли явно разделяли и другие шиноби. Они старались незаметно отойти от куноичи на безопасное расстояние.
Узумаки в ответ пожал плечами.
- Ты ведь обещал, - упрямо повторила Харуно, - что не умрешь, пока не станешь Хокаге!
- И я не умер, - невозмутимо кивнул Наруто. - После битвы с Кагуей мы все были живы. А всё, что потом… - он на мгновение запнулся, задумался, но продолжать не стал, лишь развел руками. Как будто то, что он собирался сказать, было и так очевидно.
- Если бы вы не стали разрушать долину Завершения, ты бы уже был Каге, - тихо сказал Шакамару-сенсей.
- Но я бы разрушал её раз за разом, - упрямо ответил Узумаки и вдруг рассмеялся. - Ведь я ни о чем не жалею, - он отрицательно покачал головой. - И даже сейчас, я бы дрался с Саске снова и снова, жертвуя всем и пренебрегая каждым. Мы дрались бы до тех пор, пока не сошлись бы во мнениях, - он развел руками и обезоруживающе улыбнулся. - Таков мой путь ниндзя.
Мицуки нервно сглотнул. Тела Учихи и Узумаки начали медленно распадаться. Было в этом что-то завораживающее и пугающее.
- Нет! - невольно вырвалось у Сакуры.
- Эй, Саске, - голос Наруто звучал почти весело, - ничего не скажешь на прощание?
- Ты уже всё сказал, - Учиха передернул плечами, окинул ленивым взглядом союзников, никого при этом не выделяя. - Мне нечего добавить.
Эдо Тенсей практически развеялась. Еще мгновение Мицуки казалось, что он видит перед собой героев войны, такими, какими они были до смерти: без черных глазных яблок, без небрежных шрамов, созданных техникой воскрешения. Видение развеялось практически моментально, а все еще долго стояли неподвижно, прислушиваясь к тишине.
Наконец, по ощущениям спустя вечность, после того, как на поляну вышли шиноби из обещанного подкрепления, все немного встрепенулись. Проверили неподвижно застывшего на земле нукенина, убедились, что он мертв, и только после этого Хокаге долгожданно объявил о том, что миссия завершена.
Мицуки с облегчением вздохнул. Наконец-то всё закончилось. Наконец-то он вернется домой.
Автор: Шахматист чан
Фэндом: Naruto
Персонажи: Саске, Наруто, Шиноби Альянса
Рейтинг: R
Жанры: Джен, Экшен
Предупреждения: OOC
Размер: мини
Публикация на других ресурсах: я сама размещу, где надо
Примечания автора: Альтернативное развитие событий.
698 глава манги. Последнее сражение Саске и Наруто заканчивается недавним предсказанием Узумаки: оба умирают. Они успевают поговорить по душам и прежде, чем уснуть, развеивают бесконечное цукуёми. Однако на следующее утро не просыпаются.
После 4 мировой войны шиноби прошло 17 - 20 лет.
Написано по арту:
Еще один замечательный арт: s26.postimg.org/5irk7toy1/EDO_sasuke_and_naruto... Спасибо Ника_желтый
Статус: закончен
Описание:
Двое преградивших путь шиноби вовсе не выглядели сильными. В отличие от других, от них совсем не веяло опасностью. Но отчего-то именно их появление заставило капитанов отступить на шаг и впервые за многочасовой бой бессильно опустить руки.
Часть 4Часть 4
Всё складывалось совершенно нежелательным образом. Из-под контроля Эдо Тенсей вышли далеко не самые рядовые шиноби. И это создавало лишние проблемы. Их целью было развеять Эдо Тенсей. Они хотели вернуться туда, откуда пришли. Если бы шиноби Альянса не были так близко…
С другой стороны, Какаши уже здесь. Если развеять Эдо Тенсей сейчас, ниндзя Альянса ненадолго придут в замешательство. И этого времени, возможно, хватит для того, чтобы завершить начатое.
Возможно хватит, а возможно и нет. Стоит ли рисковать? Или попытаться обезвредить этих двоих? Один из них Учиха. Будь он жив, его глаза подошли бы куда лучше. Однако некогда легендарный клан полностью вымер. Шаринган остался только у Какаши. К тому же именно с ним Хируко всегда собирался иметь дело.
Учиха непозволительно близко подошел к Хатаке. Для «пробуждения» Шестого Хокаге сейчас было не самое лучшее время. Хируко атаковал Саске излюбленной стихией шторма. Учиха вопреки всем ожиданиям не стал ни уклоняться, ни контратаковать. Он просто посмотрел на атаку, и та исчезла. Хируко нахмурился. Этот Учиха тоже мог поглощать чакру. Тогда здесь нечего было думать. Волю усопших нужно чтить и исполнять. Он немедленно развеет Эдо Тенсей. А времени ему обязательно хватит. И без Эдо Тенсей есть козыри в рукаве…
Стоило только начать складывать печати для отмены запретной техники, как неожиданно оживился шиноби с опасной ало-желтой чакрой. Его скорость впечатляла, и удары, которые он наносил были очень опасными. Хируко понял это буквально сразу же, когда думал, что уклонился от удара кулаком, но воздух отчего-то всё равно ударил его живот. Шиноби отшатнулся и сплюнул кровь. Он толком не понял, что произошло. Не понял: стихия стали не помогла ему, или он просто не успел её применить?
- Как вы и хотите, - переведя дух, сказал Хируко, - я отменю Эдо Тенсей.
- Не сейчас! - гневно рыкнул светловолосый ниндзя. Часть его необычной чакры преобразовалась в руки-лапы, и он не глядя схватил атакующих его со спины шиноби. - Сначала скажи, что ты сделал с Какаши-сенсеем!
«Сенсеем, - подумал Хируко. - Не знал, что у него были ученики. И что они уже мертвы. Хотя… Была ведь война…»
Опасность была близко. Хируко инстинктивно дернулся в сторону. Рядом с ним пронёсся электрический разряд. Райкири? Шиноби оглянулся и молниеносно ушел на безопасное расстояние от вышедших из-под контроля ниндзя. Нет, не Райкири. Чидори. И Учиха весьма неплохо им управляет.
Нет, Эдо Тенсей определённо надо развеять.
- Отпусти Какаши-сенсея! - потребовал светловолосый шиноби.
Он (а может это его клон?) вновь бросился вперед, атакуя своим таким необычным Тайдзуцу. Краем глаза Хируко заметил, что другой по-прежнему удерживал на себе двух его подчинённых. Двух других уверенно атаковал третий. По стилю боя этот шиноби чем-то неуловимо напоминал Джирайю. Возможно, дело было в Расенгане. А может в режиме Мудреца.
Имея с ним дело, было совершенно невозможно сложить нужные печати.
Но что хуже всего, он оставил без присмотра Учиху.
Хируко переместился к Саске, но надоедливый шиноби, требующий освободить Какаши, немедленно рванул за ним. В скорости этот парень ему не уступал, а его чутью можно было позавидовать. Он явно был не из тех, кто наперёд просчитывает каждый свой шаг, но интуиция совершенно его не подводила. Обмениваться с ним ударами было опасно.
Так просто Эдо Тенсей не отменить. Значит, этих шиноби нужно занять еще больше. Печати призыва он наверняка успеет сложить…
Наруто выиграл достаточно времени для того, чтобы выяснить, что происходит с Какаши. С таким контролем разума Саске прежде не сталкивался. Впрочем, разрушить чужую печать на деле оказалось куда проще, чем это выглядело со стороны. Какаши резко пришел в себя и еще несколько секунд недоуменно осматривался по сторонам. Учиха удовлетворённо хмыкнул и переместился к Узумаки. Прикрываясь подчиненными своей воле шиноби, Хируко успел совершить призыв. Непонятного вида тварь появилась на поляне. У неё было три человеческих лица, в которых, невольно присмотревшись, Саске узнал недавних противников. На них всё еще оставались отличительные полосы. Тварь была ранена, она припадала на левую лапу. Из левого бока сочилась бордовая кровь.
Что ж, союзники неплохо поработали.
Тварь двигалась медленно и неуверенно. С каждым её шагом всё больше крови оставалось на некогда сочно-зеленой траве. Справиться с ней, казалось, было проще простого. Учиха небрежно атаковал её Чидори. На угрозу жизни тварь отреагировала более чем резво. Отпрыгнула в сторону, и вместо того, чтобы отомстить обидчику, обрушила свой гнев на Наруто. Его клон исчез в белом облаке. Двое шиноби, что он сдерживал, медленно восстанавливались. Тварь взвыла, метнулась в сторону и с такой же легкостью избавилась от второго клона Узумаки. Настоящий же резво отпрыгнул назад.
- Саске! - крикнул Наруто. - Останови его!
Учиха взглянул на Хируко и в следующий миг переместился к нему. Удар пришелся под дых. Враг явно его не ожидал. Хируко кубарем покатился по поляне. Даже несмотря на призыв химеры, ему вновь помешали развеять Эдо Тенсей. Но почему? Они ведь сами этого хотели!
- Какаши-сенсей! - крикнул Узумаки. - Уйдите оттуда!
- Наруто… - медленно выдохнул Какаши, но спохватившись, последовал совету бывшего ученика. В два прыжка он оказался у Узумаки за спиной.
- Саске, ты тоже! - раздраженно крикнул Наруто, заканчивая формировать бомбу хвостатого.
Не дожидаясь, когда Учиха уйдет с линии огня, Узумаки атаковал. Химера метнулась в сторону, но полностью от атаки не ушла. Дикий вой пронёсся над поляной. Но крик не оставил технику. Смертоносная атака, разрушая всё на своем пути, неслась непосредственно к Хируко.
- Если он умрёт, - напомнил Курама, - вы никогда не развеете Эдо Тенсей…
- Не думаешь, что это слишком? - невозмутимо спросил Саске, переместившись к Узумаки.
- Нет, - Наруто оскалился. - Это именно то, что нужно.
Учиха хмыкнул. Доспех Сусаноо сам собой вырос вокруг него, и исполинские руки нарочито медленно подняли стрелу и лук. Тетива незаметно натянулась, безмолвно была пущена стрела. Предчувствуя опасность, химера заметалась на месте. Однако раны практически полностью сковали её движения. И небрежно переваливаясь с лапы на лапу, она лишь теряла больше крови. Стрела безошибочно достигла цели. Химера захрипела, упала на раненный бок, заскулила, попыталась перевернуться, но так и не сделав этого, затихла. Тёмная кровь продолжала медленно вытекать из ран.
Следить за участью химеры было некогда. Атака Узумаки не думала замедляться и рассеиваться. Хируко сделал первое, что пришло в голову - попытался атаку поглотить. Он хотел сторицей вернуть её врагам, однако не рассчитал своих сил. В бомбе хвостатого было слишком много чакры. Даже не верилось, что мальчишка мог использовать технику такого уровня.
Хируко медленно опустился на колени. Белые бинты, скрывающие его лицо, покраснели. Поглотить всю атаку он не смог. Бомба хвостатого всё же ранила его. Сил не было совсем. Хируко отчетливо почувствовал себя старым и изможденным.
… А ведь он был так близко к успеху! Ему только и нужно было, что получить шаринган. И последний живой его обладатель находится в его власти! Вернее, находился…
- Всё-таки это для него слишком, - хмыкнул Курама.
- Но он же еще жив, - резонно возразил Наруто. - Когда мы выясним что, к чему, он сможет отменить Эдо Тенсей.
- Не доживёт, - фыркнул Лис.
- Правда? - Узумаки растерялся. - Я… Я могу его вылечить!
- И тогда всё начнется сначала…
- Пятый улучшенный геном, - спокойно сказал Саске, отвлекая Наруто, от разговора с Лисом, - это шаринган.
- Верно, - кивнул Какаши. Он смотрел то на Учиху, то на Узумаки, и никак не мог поверить, что всё зашло так далеко. Но поскольку сейчас он может говорить со своими бывшими учениками, оно того стоило.
- У тебя больше нет шарингана, - равнодушно заметил Учиха. - Зачем весь этот цирк?
- Нет?! - потрясенно выдохнул Хируко. - Что это значит?
- Всё верно, - Какаши вновь кивнул. - У меня больше нет шарингана. Я потерял его в последней войне.
- Как же так… - не верил своим ушам Хируко. - Как же так?
- Да что здесь происходит, доттебайо?! - не выдержал Наруто.
- Я знаю о Хируко не так уж и много, - медленно сказал Хатаке. Как-то само собой получилось говорить о шиноби так, будто его нет на поляне. - Он обладает четырьмя улучшенными геномами, может с легкостью управлять каждым из них. По силе он не уступает легендарным санинам. За непозволительные эксперименты над людьми, Третий Хокаге изгнал его из деревни. Хируко на долгое время скрылся из нашего поля зрения. Ничем он не напоминал о себе. И даже Четвертая мировая война прошла мимо него. После войны обязательно наступает мир. И в это мирное время, он непременно захотел бы сделать свой ход. Хируко сам говорил, что ему нужен шаринган. Поэтому мы решили спровоцировать его, выманить из укрытия. Естественно ото всех было скрыто, что шарингана у меня больше нет. Об этом и знали немногие…
Хируко криво усмехнулся. Напрасно. Всё, что он делал, было напрасно. Хриплый смех сам собой рвался из груди. Шиноби попытался встать, но тело не слушалось его.
«Вот и хорошо, - вдруг весело подумал он. - Так даже лучше…»
- Мы не подозревали, - тише продолжил Какаши, - что он может использовать Эдо Тенсей. Почти двадцать лет прошло…
- Какаши-сенсей, - бодро перебил его Наруто, как будто не понимая, что тот хочет сказать, - ты ведь Хокаге?
- Да.
- Тогда почему ты здесь один?
Учиха хмыкнул. Ответ казался ему очевидным. Какаши не менялся. Он вновь пытался со всем разобраться один, а помощь других использовал только для отвода глаз. Саске покачал головой. Как бы там ни было, всё разрешилось. Они добились того, к чему так сильно стремился Наруто. Теперь можно было заставить Хируко отменить Эдо Тенсей. Неизвестно, сколько он еще протянет, а Узумаки может говорить очень долго.
Учиха переместился к поверженному противнику. Хируко смотрел на него устало и равнодушно. Вслух сказано еще ничего не было, но вопрос уже повис в воздухе. Нелепый вопрос, ответ на который был так очевиден.
- Отмени Эдо Тенсей, - коротко приказал Саске.
- Не могу, - злорадно усмехнулся Хируко.
Учиха хмыкнул. Сел на корточки рядом с шиноби, заставил того посмотреть в свои глаза. Хируко попал под Гендзуцю практически моментально. Шиноби медленно сел, не замечая мелких, неприятных ран, и покорно начал складывать печати, бормоча под нос их названия.
- Нет! Остановись!
Саске криво усмехнулся. Долго же шиноби Альянса добирались сюда. А Сакура как всегда опаздывает. Теперь уже поздно их останавливать. Еще несколько секунд, и Эдо Тенсей будет отменена.
- Всё кончено, Наруто, - негромко сказал Учиха, перемещаясь к Узумаки. - Время прощаться.
***
Первое, что бросалась в глаза - разруха. Даже несмотря на то, что на поляне и разрушать-то было нечего, всё здесь было перевернуто вверх дном. Поляна небрежным зигзагом делилась на две части. Слева, припав к земле, словно желая слиться с ней воедино, лежала химера. Союзники успели её ранить, и уже собирались добить, как внезапно она исчезла. От неминуемой гибели тварь ненадолго спас призыв. Мицуки с отвращением смотрел на мёртвого зверя. В азарте боя он совсем по-другому смотрел на химеру. Тварь была врагом, а врага нужно было во что бы то ни стало уничтожить. Поверженная же тварь вызывала лишь чувство тошноты. Медленно сглотнув, заставляя себя не замечать ни глубоких ран на теле химеры, ни бордовой от крови травы, Мицуки перевёл взгляд на вторую часть поляны. Здесь была голая земля. Понять, какой здесь прошел бой, было трудно. Но не осталось ничего живого в этой части поляны. Ни мха, ни травинки. Только голая, местами потрескавшаяся земля. И на этой земле сидел человек. Он медленно складывал печати, что-то бормотал себе под нос, но едва ли понимал, что делает. Смотреть на этого шиноби было так же неприятно, как и на поверженную химеру.
Мицуки отвёл взгляд. Молчание было тягостным. Как будто они не победили, а понесли страшное поражение. Конечно, и на стороне союзников были жертвы, но ведь эти жертвы не напрасны! Ведь они победили! Так почему же все так напряженно молчат? Почему Хокаге не спешит всех ободрить? Почему не скажет, что миссия выполнена? Ведь всё уже позади!
- Вы ведь можете остаться, - прошептала Сакура-сан. Она не спрашивала, была уверена в положительном ответе. И всё равно, в её тихом дрожащем голосе отчетливо слышались надежда и мольба.
- Нет, - сухо отрезал Учиха.
- Но ведь Мадара мог…
- Нет, - равнодушно перебил её Саске.
- Наруто! - требовательно позвала Харуно, как будто тот мог что-то изменить. Её голос стал дрожать сильнее. - Вы можете остаться, я знаю! Вы наследники Рикудо Сенина, наверняка есть способ…
- Хватит, Сакура-чан, - мягко перебил её Узумаки. - Мы не вернёмся, мы мертвы. Для нас всё кончено. Но ты… вы все, - он обвёл взглядом союзником, - вы живы. Так живите! Воплощайте в жизнь свои мечты, достигайте поставленных целей, побеждайте, веселитесь… живите! А нас… нас отпустите.
- Не говори так, - прошептала Сакура. - Без вас всё кажется напрасным. И победа в войне и всё вообще…
- Нет, Сакура-чан, - Наруто отрицательно покачал головой, - не говори так. Ничего не напрасно. Всё правильно. Война позади, и мы часть той войны.
Мицуки вдруг стало не по себе. Он сжал кулаки и с удивлением обнаружил, что его ладони вспотели. Причин для волнения не было, но он волновался. Ему вдруг пришло в голову, что он слушает разговор, который ему не положено слышать. И стоило только так подумать, и дыхание перехватило, а сердце тут же забилось быстрее.
- Всё к лучшему, - спокойно продолжал Узумаки, не догадываясь о терзаниях юного генина. Он улыбнулся тепло, но не так широко и открыто, как при первой их встрече, несильно покачал головой. - Больше нет ни ненависти Учиха, ни одиночества джинчурики. Мы наконец-то свободны.
- Ты обещал… - Сакура осеклась.
- Вернуть Саске, - охотно подсказал Наруто. - Я вернул, правда? - он вопросительно посмотрел на Учиху; тот хмыкнул и кивнул.
- Правда.
На мгновение над поляной повисла тишина. Мицуки никак не мог отделаться от чувства, будто этим двоим не поверили.
- Мы всё обсудили, во всём разобрались, - жизнерадостно продолжал Узумаки. Как будто он был жив, как будто это не он совсем скоро исчезнет. - Мы собирались начать с того, на чем когда-то давно остановились.
- Но не продолжили!
Мицуки отступил на один шаг. Сакура-сан явно была не в себе. Его мысли явно разделяли и другие шиноби. Они старались незаметно отойти от куноичи на безопасное расстояние.
Узумаки в ответ пожал плечами.
- Ты ведь обещал, - упрямо повторила Харуно, - что не умрешь, пока не станешь Хокаге!
- И я не умер, - невозмутимо кивнул Наруто. - После битвы с Кагуей мы все были живы. А всё, что потом… - он на мгновение запнулся, задумался, но продолжать не стал, лишь развел руками. Как будто то, что он собирался сказать, было и так очевидно.
- Если бы вы не стали разрушать долину Завершения, ты бы уже был Каге, - тихо сказал Шакамару-сенсей.
- Но я бы разрушал её раз за разом, - упрямо ответил Узумаки и вдруг рассмеялся. - Ведь я ни о чем не жалею, - он отрицательно покачал головой. - И даже сейчас, я бы дрался с Саске снова и снова, жертвуя всем и пренебрегая каждым. Мы дрались бы до тех пор, пока не сошлись бы во мнениях, - он развел руками и обезоруживающе улыбнулся. - Таков мой путь ниндзя.
Мицуки нервно сглотнул. Тела Учихи и Узумаки начали медленно распадаться. Было в этом что-то завораживающее и пугающее.
- Нет! - невольно вырвалось у Сакуры.
- Эй, Саске, - голос Наруто звучал почти весело, - ничего не скажешь на прощание?
- Ты уже всё сказал, - Учиха передернул плечами, окинул ленивым взглядом союзников, никого при этом не выделяя. - Мне нечего добавить.
Эдо Тенсей практически развеялась. Еще мгновение Мицуки казалось, что он видит перед собой героев войны, такими, какими они были до смерти: без черных глазных яблок, без небрежных шрамов, созданных техникой воскрешения. Видение развеялось практически моментально, а все еще долго стояли неподвижно, прислушиваясь к тишине.
Наконец, по ощущениям спустя вечность, после того, как на поляну вышли шиноби из обещанного подкрепления, все немного встрепенулись. Проверили неподвижно застывшего на земле нукенина, убедились, что он мертв, и только после этого Хокаге долгожданно объявил о том, что миссия завершена.
Мицуки с облегчением вздохнул. Наконец-то всё закончилось. Наконец-то он вернется домой.
Вопрос: Спасибо автору?
| 1. Спасибо) | 1 | (100%) | |
| Всего: | 1 | ||
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Название: В шаге от пропасти
Автор: Шахматист чан
Фэндом: Naruto
Персонажи: Саске, Наруто, Шиноби Альянса
Рейтинг: R
Жанры: Джен, Экшен
Предупреждения: OOC
Размер: мини
Публикация на других ресурсах: я сама размещу, где надо
Примечания автора: Альтернативное развитие событий.
698 глава манги. Последнее сражение Саске и Наруто заканчивается недавним предсказанием Узумаки: оба умирают. Они успевают поговорить по душам и прежде, чем уснуть, развеивают бесконечное цукуёми. Однако на следующее утро не просыпаются.
После 4 мировой войны шиноби прошло 17 - 20 лет.
Написано по арту:
Еще один замечательный арт: s26.postimg.org/5irk7toy1/EDO_sasuke_and_naruto... Спасибо Ника_желтый
Статус: в процессе
Описание:
Двое преградивших путь шиноби вовсе не выглядели сильными. В отличие от других, от них совсем не веяло опасностью. Но отчего-то именно их появление заставило капитанов отступить на шаг и впервые за многочасовой бой бессильно опустить руки.
Часть 3Часть 3
Наруто и Саске как всегда быстры. За ними не угнаться. Они позволили следовать за собой, но замедляться и ждать никого не хотят. Как всегда спешат. И их совсем не волнует, что как только Эдо Тенсей развеется, они исчезнут. Стоит подумать об этом, и перед глазами всё плывет. Сакура тряхнула головой. Нет. Не время думать об этом. Лучше постараться и догнать их. Тех, кто, несмотря на всё её усилия, всё равно на несколько шагов впереди. Она по-прежнему не может стоять рядом с ними. Как и раньше ей только и остаётся, что смотреть на их спины. А ведь казалось, она их догнала…
«Погоня» прекращается внезапно. Учиха и Узумаки замирают на месте, и на мгновение в душе всё холодеет. Что происходит? Их отзывают? Или… Их волю снова подавили? Сейчас они развернутся и вновь со всей силы будут атаковать?
- Осторожно, Сакура-чан, - не оглядываясь предостерегает Наруто. - Враг впереди.
Враг действительно впереди. Докладывали, что отряды из Песка и Камня, с которыми они должны были соединиться возле Конохи, вступили в бой с десятком воскрешенных шиноби. Но это еще далеко отсюда, Узумаки явно имеет в виду кого-то другого.
Саске прислушивается, всматривается вдаль, неопределённо хмыкает. Он ни с кем не делится своими наблюдениями, даже с Узумаки. Прикрывает левый глаз, срывается с места и уже в пути приказывает:
- Идем, Наруто.
- Эй! - возмущается Узумаки. - Не командуй! - он спешит догнать Учиху, и тут же заявляет о том, что действовать они будут по его плану.
Саске неопределённо хмыкает. В его голосе слышится насмешка, и, лишний раз подчеркивая её, он совершенно серьёзно спрашивает о якобы существующем плане. Наруто самодовольно улыбается и что-то отвечает. Они идут в ногу, им незачем перекрикиваться. Да и не разумно это. Правда Наруто никогда толком не мог затаиться. Всегда выдавал себя либо слишком громким голосом, либо неосторожным шагом.
… Но ведь это было так давно…
Узумаки вырос, стал первоклассным шиноби, и устраивать с ним засады стало действительно безопасно. Думая обо всём этом, Сакура не сразу поняла, что всё еще стоит на месте и смотрит на вновь отдаляющиеся от неё спины друзей.
… Они так близко и вместе с тем так далеко. Как всегда… Тянешь к ним руку, а хватаешь воздух…
- Идём, Сакура, - решительно подгоняет Киба.
Впереди, за небольшой рощей, уже слышится звук сражения. Рычит зверь. Он явно прыгает с места на место, и от этого земля ходит ходуном. Инузука шипит. Он даже предположить не может, кого призвали на этот раз, но говорит, что пахнет зверем. И пахнет мерзко. Что-то это неестественное.
Вспышка света на несколько секунд озаряет рощу. Сенсоры улавливают чакру Хвостатого. Протяжный вой разносится по округе. Слышится треск ломающихся деревьев. И уже новая вспышка света озаряет рощу.
Акамару коротко лает, как будто подгоняет, и они все вместе разом срываются с места. Вой повторяется. Он дикий, пугающий. От него инстинктивно замираешь на месте. И только когда он стихает, вновь начинаешь идти вперёд.
Земля всё еще ходит ходуном. Всё еще тревожно шумят деревья, и то и дело слышится хруст ломающихся веток. И кажется, что бой будет еще долгим, но когда союзники выбегают на небольшую поляну, всё уже кончено. Нечто странное догорает в черном пламени Амаретасу.
- Надо же, - задумчиво тянет тощий шиноби с неприятным лицом, - среди мусора нашлось что-то стоящее...
Он лениво наблюдает за тем, как становится пеплом призванная им тварь, а затем переводит взгляд на вышедших из-под контроля шиноби. Смотрит на них и явно не узнаёт. Никогда прежде ему не доводилось их видеть. Похоже, о них он даже ничего и не слышал. Откуда же взялся этот шиноби? Где прятался во время Четвёртой мировой?
… Ответить на вопросы невозможно. Враг не носит протектора, его одежды не выдают деревню. Разве что на высоком лбу нарисованы три широких горизонтальных полоски - единственный отличительный знак. Хоть значит он очень мало. Рядом с ним его напарники. Парень под стать первому, только с одной полосой на лбу, и девушка с недовольно насупленным лицом. У неё тоже есть эти странные полосы. Их две, и выведены они у неё на скуле. Но самое главное - эти трое живы.
- Не они, тебайо! - нетерпеливо трясёт головой Наруто, делает шаг вперед, но его путь преграждают две огромные собаки.
- Не пройдёте, - усмехается куноичи. Её лицо из недовольного становится злым.
Псы бросаются на Узумаки. Наруто отпрыгивает назад. На его ладони уже закручивается Расенган. Кажется, он не успеет закончить технику, собака укусит его раньше. И пусть Узумаки это ровным счетом ничем не грозит, всё равно страшно за него. Наруто поразительно спокоен. Инстинктивно он отступает назад. Расенган готов, но использовать его Узумаки не спешит. Всё уклоняется от наступающих на него тварей и ждёт походящего момента. Их метания прекращает Саске. Чидори пронзает насквозь одну собаку и в тот же миг Наруто атакует расенганом другую. Призванные твари практически сразу же исчезают, но их протяжный, жалобный визг всё еще висит над поляной.
Никто не удивлён столько быстрой расправой. Только девушка немного раздосадована. Но её напарники не теряют времени. Одновременно складывают печати призыва, и на поляне появляются змеи и гробы. А еще с неба нечто отбрасывает размашистую, кривую тень.
- Ого! - вырывается у кого-то и взгляд сам цепляется за парящую в небе… птицу. Громадная, зависшая в воздухе тварь со стальными когтями была птицей лишь потому, что у неё были крылья.
Шиноби из Скрытого Облака и Камня складывают печати призыва. Сакура инстинктивно отступает назад - во время боя медик не должен быть на передовой. Киба и Шикамару тут же прикрывают её, а Харуно неожиданно вспоминает о четвертом правиле. Но сейчас нет необходимости в таких крайностях, ведь на их стороне одни из лучших шиноби Конохи.
- Мы пойдём вперед и развеем Эдо Тенсей, - заявляет Узумаки, складывая печати теневого клонирования. У него в памяти жива Четвертая мировая и короткий разговор с Итачи. Разговор, который нужно было начать гораздо раньше, и тогда всё наверняка разрешилось бы совсем иначе. - Этих оставляем на вас.
Саске как будто только и ждал этого решения. Огненный шар проносится над поляной, но не несёт никакого ущерба. Враг проявляет себя: с поразительной легкостью он поглощает огненную технику. И неясно, способны ли на это все трое, или только кто-то из них. Но для предстоящего сражения и это весьма ценная информация.
Шиноби с одной полосой на лбу смеётся. Атака Саске показалась ему слишком слабой. Бесполезной. Но Учиха ведь и не пытался победить их. Иначе бы не использовал свою самую безобидную технику. Он только хотел…
- Нет! - выдыхает Сакура, понимая, что на поляне, кроме союзников и врага, остался только клон Узумаки. Саске и Наруто легко прорвались, воспользовавшись слабой суматохой. - Не спешите! Если развеять технику, вы тоже…
- Мы уже мертвы, Сакура, - жестко пресекает её клон Наруто. - А вы еще нет…
Узумаки всегда был решительным и упрямым. И поэтому казался таким надоедливым. Но всё же есть что-то пугающее в его молчаливой решимости во что бы то ни стало помочь союзникам, развеять Эдо Тенсей.
А ведь Сакура права. После отмены этой техники они исчезнут. Неужели ему совсем… не горько? Ведь он так отчаянно желал стать Хокаге…
Но спрашивать об этом Саске не собирается. Немного страшно. Страшно услышать обвинения в свой адрес, и хоть всегда есть, что ответить, и, в конце концов, Наруто в чем-то сам виноват, что для них всё закончилось так, всё равно страшно услышать упрёк от лучшего друга. Слова других совсем его не ранят, пока он знает, пока точно знает, что Узумаки на его стороне.
- Далеко еще? - это важно. Важно понимать, сколько у них еще есть времени. Всё будет кончено, когда техника развеется. И это бескрайнее небо, что так восхитило их, навсегда исчезнет…
- Почти пришли, - отзывается Узумаки. Его голос напряжен и недоволен. Как будто что-то не так.
- Что? - Учиха инстинктивно подбирается и открывает левый глаз, всматриваясь риненганом вперёд.
- Чувствую чакру Какаши-сенсея, - растерянно признается Наруто и останавливается на широкой ветви одного из деревьев. - Там, - он указал рукой вперед.
- Хочешь сказать, это он?
- Нет, - Узумаки раздраженно отмахнулся. - Он там не один. И там что-то не так! - он повел носом, к чему-то принюхиваясь, и уже приготовился к прыжку, как Саске, неожиданно для себя, схватил его за руку.
- Подожди.
- Что?
Наруто настороженно замер, смерил Учиху вызывающим взглядом. От этого взгляда в душе всколыхнулось давно забытое чувство. Не холодное и не теплое, но спокойное.
- Мы можем остаться.
Саске не собирался говорить об этом. Он всё гнал от себя эту назойливую мысль, мысль, что он знает, как обойти Эдо Тенсей. Оказывается, всё так просто…
… Хотя, возможно, и нет. Может, нужно быть Учихой, чтобы знать, как сделать это. А еще нужно быть мертвым…
- Нет, - тихо и уверенно сказал Наруто. Он как всегда смотрел прямо и был твердо убежден в том, что сказал.
Саске усмехнулся. Отчего-то именно этот ответ он ожидал услышать.
- Уже много времени прошло, Саске, - негромко продолжил Узумаки. - Нам нет здесь места.
- Знаю, - Учиха отпустил руку друга.
- Так зачем ты говоришь мне об этом, доттебайо?!
- Потому что мы можем остаться, и ты должен об этом знать.
«… Ведь это у тебя остались неисполненные мечты. Ведь это я остановил тебя в шаге от заветной цели…»
Узумаки медленно кивнул. Сжал руку в кулак и протянул её Саске. На губах медленно появилась хорошо знакомая провокационная, решительная улыбка. Учиха хмыкнул, ударил кулаком по кулаку и решительно отмел безмолвное предложение самому обойти Эдо Тенсей. Оставаться здесь одному нет никакого смыла. Теперь нет.
С виду эта поляна ничем не отличалась от других. В таких укромных местах Орочимару обычно основывал свои убежища. Найти вход в подземелья всегда было непростой задачей. Впрочем, сейчас и не требовалось спускаться под землю. Тот, кто им был нужен сидел посреди поляны. Он сидел неподвижно, сложив руками полный знак соглашения и к чему-то сосредоточенно прислушивался. И это был не Орочимару, как почему-то поначалу подумал Саске. И не Кабуто попытался повторить свой недавний «подвиг».
Этого шиноби Учиха прежде никогда не видел. На фоне живописной природы он сильно выделялся своими белыми одеждами. И сам он был белым, каким-то безликим. Лицо и то нельзя было рассмотреть - его скрывали белоснежные бинты.
- Это он, - подтвердил все догадки Наруто. - Он неправильный…
Сейчас, смотря на сидящего впереди врага, Саске понял, что имел в виду Узумаки. Нет, дело было не во внешности неподвижного шиноби. Его Ки был необычным. Не таким, как у других. Не такое тревожащее, как у Кагуи, но слишком сильное для одного простого ниндзя. И даже Орочимару в свои лучшие годы не заставлял так удивляться. С этим шиноби было что-то сильно не так. Не стоило приближаться к нему без какого-либо плана. Учиха покосился на Наруто. Тот уже складывал печати Теневого клонирования. Добе. Нет чтобы сначала обсудить план!
Шиноби неожиданно открыл глаза. Равнодушно посмотрел на теневых клонов Узумаки и молниеносно сложил печати стихии шторма. Черные облака окружили врага. В них то и дело вспыхивали молнии, сильно напоминая Чидори. Стоило только клонам Наруто приблизиться ближе, как их поразили молнии. Но Узумаки это волновало мало. Клоны служили лишь для отвлечения внимания. Сам он уже был готов атаковать своим незаменимым Расенганом. Но застать врага врасплох не удалось. Напротив. Незнакомый шиноби смог их удивить. Одну из сильнейших атак Наруто он просто поглотил. Снял бинт с левой руки, и поглотил. Учиха еще успел заметить какие-то знаки, нарисованные на бледной ладони. Когда шиноби поглощал чакру, знаки светились.
Отбросить Узумаки в сторону, вовсе не значит избавиться от него. Атаковавший Расенганом клон, исчез в белом облаке, последний же, настоящий Наруто, для решающего удара замахнулся кунаем. Враг блокировал атаку правой рукой. Кунай со звоном сломался.
Шиноби был необычным. Он использовал странные техники. Ничего подобного Саске прежде не видел. Вернее, видел. Но у разных людей. А этот собрал в себе их таланты. И неизвестно еще, ограничиваются ли его способности тем, что он только что продемонстрировал.
- Осторожнее с ним, Наруто, - предостерёг Курама.
- Знаешь его? - мысленно спросил Узумаки, поднимаясь на ноги. Остановив кунай, враг молниеносно контратаковал. Наруто не успел увернуться, и удар пришелся ему в плечо. Но боли не было. Шиноби даже толком не понял, что произошло.
- Один из старых отступников Конохи, - фыркнул Лис, садясь удобнее и соединяя лапы, собираясь накапливать чакру. - Хируко, кажется. Непризнанный санин.
- Он поглощает чакру, - вслух размышлял Узумаки. - Поглощает, - повторил он и обрадовано ударил кулаком по ладони. - Поглотит природную энергию и окаменеет!
- И тогда вы никогда не развеете Эдо Тенсей, - хмыкнул Лис.
- Черт!
- Наруто.
Голос Саске заставляет отвлечься. Узумаки осматривается по сторонам. Враг встал, нарочито медленно разминая ноги. Учиха подошел ближе. Он не сводил глаз с противника, но явно был настроен немного поговорить.
- Это Хируко, - поделился Наруто. - Непризнанный санин Конохи.
- Откуда ты знаешь? - невольно удивился Саске.
- Курама сказал, - довольно усмехнулся Узумаки и посерьезнел. - Он поглощает чакру.
- Я видел.
- А еще владеет техникой шторма.
- Я понял.
- И стихией стали.
«Так вот, что это было», - подумал Саске, вспомнив сломанный кунай.
А еще враг невероятно быстрый. Но поняли они это только сейчас, когда Хируко в мгновение ока оказался между ними и отбросил в разные стороны.
- Саске! - крикнул Узумаки. В его голосе не было волнения или тревоги. Одно лишь возмущение. - Мы должны быть быстрее!
Учиха хмыкнул. Едва ли они будут быстрее. Но на одном уровне - так это наверняка.
- Нам нужно его обездвижить, - негромко сказал Саске. - Об остальном я позабочусь.
- Мэйтон: Правосудие.
Хируко выставил вперед левую руку. Символы на его ладони засветились. Учиху и Узумаки ударил поток чакры. Шиноби отпрыгнули в разные стороны. Чужая атака задела их руки. Но Эдо Тенсей медленно восстановила их поврежденные тела.
- Я разбудил вас, - негромко сказал Хируко, всматриваясь в лица воскрешенных шиноби. - Вы должны подчиняться мне.
Наруто фыркнул, соединил руки на груди, призывая чакру Лиса. Противник этого как будто не заметил.
- Что же пошло не так? - сам у себя спросил он.
Учиха чуть скривился. Исследовательский тон шиноби его раздражал. Не к месту вспомнился Кабуто. И то, как особенно сильно хотелось его убить, когда он начинал рассказывать об очередных экспериментах Орочимару. Если бы информация была не так важна, очкарик бы так долго не протянул…
- Отмени Эдо Тенсей! - потребовал Наруто. Он молниеносно перенёсся к Хируко, но тот так же быстро ушел от атаки.
- Непременно, - пообещал он, блокируя стихией стали выпад Учихи. - Но после того, как завершу начатое. Почему бы вам просто немного не подождать?
- Зачем ты используешь Эдо Тенсей? - сухо спросил Саске, переместившись к Наруто.
- Чтобы отвлечь всех, - Хируко едва заметно пожал плечами. - Чтобы они не путались под ногами.
- И что ты хочешь сделать? - с подозрением уточнил Наруто, не спеша убирать чакру девятихвостого.
- Стать идеальным бессмертным ниндзя, - торжественно объявил Хируко. - Пока все заняты Эдо Тенсей, я получу пятый улучшенный геном и закончу то, что начал так давно…
- Ничего не понял, - фыркнул Наруто. - Но мне это не нравится! - он сложил печати и рядом с ним тут же появились два теневых клона.
Хируко едва заметно скривился. Шиноби Альянса были слишком близко. Эдо Тенсей сдерживает их. Они не могут проникнуть сюда и помешать ему. Развеять эту технику никак нельзя. Придётся сдерживать этих двоих.
… Но ему больше некого воскрешать. Остается либо призвать тех троих, либо снова попытаться подчинить их разум. Правда, сколько раз он уже не пытался это сделать, ничего не вышло. Получилось только однажды…
- Мы хотели тебя найти, - хмыкнул Саске, догадавшись, что пытается сделать Хируко, - поэтому ты смог нас контролировать.
- Больше не выйдет, - заверил его Узумаки. - Не люблю подчиняться.
«Что ж, - хмыкнул про себя Хируко, - можно сделать и так…» - он быстро сложил печати призыва, и в воздухе вокруг него появилось четыре гроба. Прошла минута, и из них вышли облаченные в бордовые плащи шиноби.
- Знаешь их? - спросил Наруто, рассматривая призванных «врагов».
- Нет.
Наруто нахмурился, явно собираясь что-то сказать, но вдруг сам себя остановил. Вскинул голову и резко обернулся, опрометчиво становясь спиной к противнику. Пользоваться этим, правда, никто не стал. Призванные шиноби всё пытались понять, что происходит. Хируко не спешил что-то предпринимать. То, что время тянулось, явно было в его пользу.
Узумаки несколько секунд всматривался вдаль, а затем в своем излюбленном стиле громко закричал.
- Какаши-сенсей!
Узнать Какаши отчего-то было трудно. Уж слишком мало походил этот сутулый, безвольно ступающий шиноби на Копирующего Ниндзя Листа. Но чем ближе шиноби подходил, тем более узнаваемым он становился. Хатаке по-прежнему скрывал свой левый глаз под протектором, хоть нужды в этом уже не было. На оклик Какаши не ответил. И Саске окончательно убедился в том, что бывшего наставника контролируют.
- Какаши-сенсей! - а Наруто как всегда оставался твердолобым.
- Правильно, Какаши, - негромко подбодрил Хируко, - иди сюда.
И всё разом стало на свои места. Улучшенный геном - это шаринган. И раз враг не знает, что его уже нет, значит, это намеренно скрыли. Зачем? Из-за Хируко? Или из-за Альянса Шиноби? Сейчас это не имеет значения.
Узумаки рванулся к Какаши. Призванные чтобы помешать им шиноби даже не смогли преградить ему путь: Наруто был быстрее. Он схватил Какаши за плечо, сильно потряс, но тот этого как будто не заметил. Всё пытался идти вперед, несмотря ни на что.
- Не мешайся! - Хируко вновь атаковал Наруто стихией шторма, но в этот раз тот был гораздо быстрее. Уклонился, усилил Расенган лавой, и немедля контратаковал противника. Но и в этот раз его атака была поглощена и практически сразу же возвращена.
Саске переместился ближе. Краем глаза отмечая, что Узумаки восстанавливается, он разделил Хируко и Какаши черным пламенем. Амаретасу заставило противника замереть и внимательнее присмотреться к Учихе.
- С Какаши-сенсеем что-то не так! - скорее возмущенно, чем удивленно или встревожено, заявил Наруто.
«Быстро же он это понял», - скептически хмыкнул про себя Саске.
- Им управляют, - вслух сказал он. - Меняемся.
Автор: Шахматист чан
Фэндом: Naruto
Персонажи: Саске, Наруто, Шиноби Альянса
Рейтинг: R
Жанры: Джен, Экшен
Предупреждения: OOC
Размер: мини
Публикация на других ресурсах: я сама размещу, где надо
Примечания автора: Альтернативное развитие событий.
698 глава манги. Последнее сражение Саске и Наруто заканчивается недавним предсказанием Узумаки: оба умирают. Они успевают поговорить по душам и прежде, чем уснуть, развеивают бесконечное цукуёми. Однако на следующее утро не просыпаются.
После 4 мировой войны шиноби прошло 17 - 20 лет.
Написано по арту:
Еще один замечательный арт: s26.postimg.org/5irk7toy1/EDO_sasuke_and_naruto... Спасибо Ника_желтый
Статус: в процессе
Описание:
Двое преградивших путь шиноби вовсе не выглядели сильными. В отличие от других, от них совсем не веяло опасностью. Но отчего-то именно их появление заставило капитанов отступить на шаг и впервые за многочасовой бой бессильно опустить руки.
Часть 3Часть 3
Наруто и Саске как всегда быстры. За ними не угнаться. Они позволили следовать за собой, но замедляться и ждать никого не хотят. Как всегда спешат. И их совсем не волнует, что как только Эдо Тенсей развеется, они исчезнут. Стоит подумать об этом, и перед глазами всё плывет. Сакура тряхнула головой. Нет. Не время думать об этом. Лучше постараться и догнать их. Тех, кто, несмотря на всё её усилия, всё равно на несколько шагов впереди. Она по-прежнему не может стоять рядом с ними. Как и раньше ей только и остаётся, что смотреть на их спины. А ведь казалось, она их догнала…
«Погоня» прекращается внезапно. Учиха и Узумаки замирают на месте, и на мгновение в душе всё холодеет. Что происходит? Их отзывают? Или… Их волю снова подавили? Сейчас они развернутся и вновь со всей силы будут атаковать?
- Осторожно, Сакура-чан, - не оглядываясь предостерегает Наруто. - Враг впереди.
Враг действительно впереди. Докладывали, что отряды из Песка и Камня, с которыми они должны были соединиться возле Конохи, вступили в бой с десятком воскрешенных шиноби. Но это еще далеко отсюда, Узумаки явно имеет в виду кого-то другого.
Саске прислушивается, всматривается вдаль, неопределённо хмыкает. Он ни с кем не делится своими наблюдениями, даже с Узумаки. Прикрывает левый глаз, срывается с места и уже в пути приказывает:
- Идем, Наруто.
- Эй! - возмущается Узумаки. - Не командуй! - он спешит догнать Учиху, и тут же заявляет о том, что действовать они будут по его плану.
Саске неопределённо хмыкает. В его голосе слышится насмешка, и, лишний раз подчеркивая её, он совершенно серьёзно спрашивает о якобы существующем плане. Наруто самодовольно улыбается и что-то отвечает. Они идут в ногу, им незачем перекрикиваться. Да и не разумно это. Правда Наруто никогда толком не мог затаиться. Всегда выдавал себя либо слишком громким голосом, либо неосторожным шагом.
… Но ведь это было так давно…
Узумаки вырос, стал первоклассным шиноби, и устраивать с ним засады стало действительно безопасно. Думая обо всём этом, Сакура не сразу поняла, что всё еще стоит на месте и смотрит на вновь отдаляющиеся от неё спины друзей.
… Они так близко и вместе с тем так далеко. Как всегда… Тянешь к ним руку, а хватаешь воздух…
- Идём, Сакура, - решительно подгоняет Киба.
Впереди, за небольшой рощей, уже слышится звук сражения. Рычит зверь. Он явно прыгает с места на место, и от этого земля ходит ходуном. Инузука шипит. Он даже предположить не может, кого призвали на этот раз, но говорит, что пахнет зверем. И пахнет мерзко. Что-то это неестественное.
Вспышка света на несколько секунд озаряет рощу. Сенсоры улавливают чакру Хвостатого. Протяжный вой разносится по округе. Слышится треск ломающихся деревьев. И уже новая вспышка света озаряет рощу.
Акамару коротко лает, как будто подгоняет, и они все вместе разом срываются с места. Вой повторяется. Он дикий, пугающий. От него инстинктивно замираешь на месте. И только когда он стихает, вновь начинаешь идти вперёд.
Земля всё еще ходит ходуном. Всё еще тревожно шумят деревья, и то и дело слышится хруст ломающихся веток. И кажется, что бой будет еще долгим, но когда союзники выбегают на небольшую поляну, всё уже кончено. Нечто странное догорает в черном пламени Амаретасу.
- Надо же, - задумчиво тянет тощий шиноби с неприятным лицом, - среди мусора нашлось что-то стоящее...
Он лениво наблюдает за тем, как становится пеплом призванная им тварь, а затем переводит взгляд на вышедших из-под контроля шиноби. Смотрит на них и явно не узнаёт. Никогда прежде ему не доводилось их видеть. Похоже, о них он даже ничего и не слышал. Откуда же взялся этот шиноби? Где прятался во время Четвёртой мировой?
… Ответить на вопросы невозможно. Враг не носит протектора, его одежды не выдают деревню. Разве что на высоком лбу нарисованы три широких горизонтальных полоски - единственный отличительный знак. Хоть значит он очень мало. Рядом с ним его напарники. Парень под стать первому, только с одной полосой на лбу, и девушка с недовольно насупленным лицом. У неё тоже есть эти странные полосы. Их две, и выведены они у неё на скуле. Но самое главное - эти трое живы.
- Не они, тебайо! - нетерпеливо трясёт головой Наруто, делает шаг вперед, но его путь преграждают две огромные собаки.
- Не пройдёте, - усмехается куноичи. Её лицо из недовольного становится злым.
Псы бросаются на Узумаки. Наруто отпрыгивает назад. На его ладони уже закручивается Расенган. Кажется, он не успеет закончить технику, собака укусит его раньше. И пусть Узумаки это ровным счетом ничем не грозит, всё равно страшно за него. Наруто поразительно спокоен. Инстинктивно он отступает назад. Расенган готов, но использовать его Узумаки не спешит. Всё уклоняется от наступающих на него тварей и ждёт походящего момента. Их метания прекращает Саске. Чидори пронзает насквозь одну собаку и в тот же миг Наруто атакует расенганом другую. Призванные твари практически сразу же исчезают, но их протяжный, жалобный визг всё еще висит над поляной.
Никто не удивлён столько быстрой расправой. Только девушка немного раздосадована. Но её напарники не теряют времени. Одновременно складывают печати призыва, и на поляне появляются змеи и гробы. А еще с неба нечто отбрасывает размашистую, кривую тень.
- Ого! - вырывается у кого-то и взгляд сам цепляется за парящую в небе… птицу. Громадная, зависшая в воздухе тварь со стальными когтями была птицей лишь потому, что у неё были крылья.
Шиноби из Скрытого Облака и Камня складывают печати призыва. Сакура инстинктивно отступает назад - во время боя медик не должен быть на передовой. Киба и Шикамару тут же прикрывают её, а Харуно неожиданно вспоминает о четвертом правиле. Но сейчас нет необходимости в таких крайностях, ведь на их стороне одни из лучших шиноби Конохи.
- Мы пойдём вперед и развеем Эдо Тенсей, - заявляет Узумаки, складывая печати теневого клонирования. У него в памяти жива Четвертая мировая и короткий разговор с Итачи. Разговор, который нужно было начать гораздо раньше, и тогда всё наверняка разрешилось бы совсем иначе. - Этих оставляем на вас.
Саске как будто только и ждал этого решения. Огненный шар проносится над поляной, но не несёт никакого ущерба. Враг проявляет себя: с поразительной легкостью он поглощает огненную технику. И неясно, способны ли на это все трое, или только кто-то из них. Но для предстоящего сражения и это весьма ценная информация.
Шиноби с одной полосой на лбу смеётся. Атака Саске показалась ему слишком слабой. Бесполезной. Но Учиха ведь и не пытался победить их. Иначе бы не использовал свою самую безобидную технику. Он только хотел…
- Нет! - выдыхает Сакура, понимая, что на поляне, кроме союзников и врага, остался только клон Узумаки. Саске и Наруто легко прорвались, воспользовавшись слабой суматохой. - Не спешите! Если развеять технику, вы тоже…
- Мы уже мертвы, Сакура, - жестко пресекает её клон Наруто. - А вы еще нет…
***
Узумаки всегда был решительным и упрямым. И поэтому казался таким надоедливым. Но всё же есть что-то пугающее в его молчаливой решимости во что бы то ни стало помочь союзникам, развеять Эдо Тенсей.
А ведь Сакура права. После отмены этой техники они исчезнут. Неужели ему совсем… не горько? Ведь он так отчаянно желал стать Хокаге…
Но спрашивать об этом Саске не собирается. Немного страшно. Страшно услышать обвинения в свой адрес, и хоть всегда есть, что ответить, и, в конце концов, Наруто в чем-то сам виноват, что для них всё закончилось так, всё равно страшно услышать упрёк от лучшего друга. Слова других совсем его не ранят, пока он знает, пока точно знает, что Узумаки на его стороне.
- Далеко еще? - это важно. Важно понимать, сколько у них еще есть времени. Всё будет кончено, когда техника развеется. И это бескрайнее небо, что так восхитило их, навсегда исчезнет…
- Почти пришли, - отзывается Узумаки. Его голос напряжен и недоволен. Как будто что-то не так.
- Что? - Учиха инстинктивно подбирается и открывает левый глаз, всматриваясь риненганом вперёд.
- Чувствую чакру Какаши-сенсея, - растерянно признается Наруто и останавливается на широкой ветви одного из деревьев. - Там, - он указал рукой вперед.
- Хочешь сказать, это он?
- Нет, - Узумаки раздраженно отмахнулся. - Он там не один. И там что-то не так! - он повел носом, к чему-то принюхиваясь, и уже приготовился к прыжку, как Саске, неожиданно для себя, схватил его за руку.
- Подожди.
- Что?
Наруто настороженно замер, смерил Учиху вызывающим взглядом. От этого взгляда в душе всколыхнулось давно забытое чувство. Не холодное и не теплое, но спокойное.
- Мы можем остаться.
Саске не собирался говорить об этом. Он всё гнал от себя эту назойливую мысль, мысль, что он знает, как обойти Эдо Тенсей. Оказывается, всё так просто…
… Хотя, возможно, и нет. Может, нужно быть Учихой, чтобы знать, как сделать это. А еще нужно быть мертвым…
- Нет, - тихо и уверенно сказал Наруто. Он как всегда смотрел прямо и был твердо убежден в том, что сказал.
Саске усмехнулся. Отчего-то именно этот ответ он ожидал услышать.
- Уже много времени прошло, Саске, - негромко продолжил Узумаки. - Нам нет здесь места.
- Знаю, - Учиха отпустил руку друга.
- Так зачем ты говоришь мне об этом, доттебайо?!
- Потому что мы можем остаться, и ты должен об этом знать.
«… Ведь это у тебя остались неисполненные мечты. Ведь это я остановил тебя в шаге от заветной цели…»
Узумаки медленно кивнул. Сжал руку в кулак и протянул её Саске. На губах медленно появилась хорошо знакомая провокационная, решительная улыбка. Учиха хмыкнул, ударил кулаком по кулаку и решительно отмел безмолвное предложение самому обойти Эдо Тенсей. Оставаться здесь одному нет никакого смыла. Теперь нет.
С виду эта поляна ничем не отличалась от других. В таких укромных местах Орочимару обычно основывал свои убежища. Найти вход в подземелья всегда было непростой задачей. Впрочем, сейчас и не требовалось спускаться под землю. Тот, кто им был нужен сидел посреди поляны. Он сидел неподвижно, сложив руками полный знак соглашения и к чему-то сосредоточенно прислушивался. И это был не Орочимару, как почему-то поначалу подумал Саске. И не Кабуто попытался повторить свой недавний «подвиг».
Этого шиноби Учиха прежде никогда не видел. На фоне живописной природы он сильно выделялся своими белыми одеждами. И сам он был белым, каким-то безликим. Лицо и то нельзя было рассмотреть - его скрывали белоснежные бинты.
- Это он, - подтвердил все догадки Наруто. - Он неправильный…
Сейчас, смотря на сидящего впереди врага, Саске понял, что имел в виду Узумаки. Нет, дело было не во внешности неподвижного шиноби. Его Ки был необычным. Не таким, как у других. Не такое тревожащее, как у Кагуи, но слишком сильное для одного простого ниндзя. И даже Орочимару в свои лучшие годы не заставлял так удивляться. С этим шиноби было что-то сильно не так. Не стоило приближаться к нему без какого-либо плана. Учиха покосился на Наруто. Тот уже складывал печати Теневого клонирования. Добе. Нет чтобы сначала обсудить план!
Шиноби неожиданно открыл глаза. Равнодушно посмотрел на теневых клонов Узумаки и молниеносно сложил печати стихии шторма. Черные облака окружили врага. В них то и дело вспыхивали молнии, сильно напоминая Чидори. Стоило только клонам Наруто приблизиться ближе, как их поразили молнии. Но Узумаки это волновало мало. Клоны служили лишь для отвлечения внимания. Сам он уже был готов атаковать своим незаменимым Расенганом. Но застать врага врасплох не удалось. Напротив. Незнакомый шиноби смог их удивить. Одну из сильнейших атак Наруто он просто поглотил. Снял бинт с левой руки, и поглотил. Учиха еще успел заметить какие-то знаки, нарисованные на бледной ладони. Когда шиноби поглощал чакру, знаки светились.
Отбросить Узумаки в сторону, вовсе не значит избавиться от него. Атаковавший Расенганом клон, исчез в белом облаке, последний же, настоящий Наруто, для решающего удара замахнулся кунаем. Враг блокировал атаку правой рукой. Кунай со звоном сломался.
Шиноби был необычным. Он использовал странные техники. Ничего подобного Саске прежде не видел. Вернее, видел. Но у разных людей. А этот собрал в себе их таланты. И неизвестно еще, ограничиваются ли его способности тем, что он только что продемонстрировал.
- Осторожнее с ним, Наруто, - предостерёг Курама.
- Знаешь его? - мысленно спросил Узумаки, поднимаясь на ноги. Остановив кунай, враг молниеносно контратаковал. Наруто не успел увернуться, и удар пришелся ему в плечо. Но боли не было. Шиноби даже толком не понял, что произошло.
- Один из старых отступников Конохи, - фыркнул Лис, садясь удобнее и соединяя лапы, собираясь накапливать чакру. - Хируко, кажется. Непризнанный санин.
- Он поглощает чакру, - вслух размышлял Узумаки. - Поглощает, - повторил он и обрадовано ударил кулаком по ладони. - Поглотит природную энергию и окаменеет!
- И тогда вы никогда не развеете Эдо Тенсей, - хмыкнул Лис.
- Черт!
- Наруто.
Голос Саске заставляет отвлечься. Узумаки осматривается по сторонам. Враг встал, нарочито медленно разминая ноги. Учиха подошел ближе. Он не сводил глаз с противника, но явно был настроен немного поговорить.
- Это Хируко, - поделился Наруто. - Непризнанный санин Конохи.
- Откуда ты знаешь? - невольно удивился Саске.
- Курама сказал, - довольно усмехнулся Узумаки и посерьезнел. - Он поглощает чакру.
- Я видел.
- А еще владеет техникой шторма.
- Я понял.
- И стихией стали.
«Так вот, что это было», - подумал Саске, вспомнив сломанный кунай.
А еще враг невероятно быстрый. Но поняли они это только сейчас, когда Хируко в мгновение ока оказался между ними и отбросил в разные стороны.
- Саске! - крикнул Узумаки. В его голосе не было волнения или тревоги. Одно лишь возмущение. - Мы должны быть быстрее!
Учиха хмыкнул. Едва ли они будут быстрее. Но на одном уровне - так это наверняка.
- Нам нужно его обездвижить, - негромко сказал Саске. - Об остальном я позабочусь.
- Мэйтон: Правосудие.
Хируко выставил вперед левую руку. Символы на его ладони засветились. Учиху и Узумаки ударил поток чакры. Шиноби отпрыгнули в разные стороны. Чужая атака задела их руки. Но Эдо Тенсей медленно восстановила их поврежденные тела.
- Я разбудил вас, - негромко сказал Хируко, всматриваясь в лица воскрешенных шиноби. - Вы должны подчиняться мне.
Наруто фыркнул, соединил руки на груди, призывая чакру Лиса. Противник этого как будто не заметил.
- Что же пошло не так? - сам у себя спросил он.
Учиха чуть скривился. Исследовательский тон шиноби его раздражал. Не к месту вспомнился Кабуто. И то, как особенно сильно хотелось его убить, когда он начинал рассказывать об очередных экспериментах Орочимару. Если бы информация была не так важна, очкарик бы так долго не протянул…
- Отмени Эдо Тенсей! - потребовал Наруто. Он молниеносно перенёсся к Хируко, но тот так же быстро ушел от атаки.
- Непременно, - пообещал он, блокируя стихией стали выпад Учихи. - Но после того, как завершу начатое. Почему бы вам просто немного не подождать?
- Зачем ты используешь Эдо Тенсей? - сухо спросил Саске, переместившись к Наруто.
- Чтобы отвлечь всех, - Хируко едва заметно пожал плечами. - Чтобы они не путались под ногами.
- И что ты хочешь сделать? - с подозрением уточнил Наруто, не спеша убирать чакру девятихвостого.
- Стать идеальным бессмертным ниндзя, - торжественно объявил Хируко. - Пока все заняты Эдо Тенсей, я получу пятый улучшенный геном и закончу то, что начал так давно…
- Ничего не понял, - фыркнул Наруто. - Но мне это не нравится! - он сложил печати и рядом с ним тут же появились два теневых клона.
Хируко едва заметно скривился. Шиноби Альянса были слишком близко. Эдо Тенсей сдерживает их. Они не могут проникнуть сюда и помешать ему. Развеять эту технику никак нельзя. Придётся сдерживать этих двоих.
… Но ему больше некого воскрешать. Остается либо призвать тех троих, либо снова попытаться подчинить их разум. Правда, сколько раз он уже не пытался это сделать, ничего не вышло. Получилось только однажды…
- Мы хотели тебя найти, - хмыкнул Саске, догадавшись, что пытается сделать Хируко, - поэтому ты смог нас контролировать.
- Больше не выйдет, - заверил его Узумаки. - Не люблю подчиняться.
«Что ж, - хмыкнул про себя Хируко, - можно сделать и так…» - он быстро сложил печати призыва, и в воздухе вокруг него появилось четыре гроба. Прошла минута, и из них вышли облаченные в бордовые плащи шиноби.
- Знаешь их? - спросил Наруто, рассматривая призванных «врагов».
- Нет.
Наруто нахмурился, явно собираясь что-то сказать, но вдруг сам себя остановил. Вскинул голову и резко обернулся, опрометчиво становясь спиной к противнику. Пользоваться этим, правда, никто не стал. Призванные шиноби всё пытались понять, что происходит. Хируко не спешил что-то предпринимать. То, что время тянулось, явно было в его пользу.
Узумаки несколько секунд всматривался вдаль, а затем в своем излюбленном стиле громко закричал.
- Какаши-сенсей!
Узнать Какаши отчего-то было трудно. Уж слишком мало походил этот сутулый, безвольно ступающий шиноби на Копирующего Ниндзя Листа. Но чем ближе шиноби подходил, тем более узнаваемым он становился. Хатаке по-прежнему скрывал свой левый глаз под протектором, хоть нужды в этом уже не было. На оклик Какаши не ответил. И Саске окончательно убедился в том, что бывшего наставника контролируют.
- Какаши-сенсей! - а Наруто как всегда оставался твердолобым.
- Правильно, Какаши, - негромко подбодрил Хируко, - иди сюда.
И всё разом стало на свои места. Улучшенный геном - это шаринган. И раз враг не знает, что его уже нет, значит, это намеренно скрыли. Зачем? Из-за Хируко? Или из-за Альянса Шиноби? Сейчас это не имеет значения.
Узумаки рванулся к Какаши. Призванные чтобы помешать им шиноби даже не смогли преградить ему путь: Наруто был быстрее. Он схватил Какаши за плечо, сильно потряс, но тот этого как будто не заметил. Всё пытался идти вперед, несмотря ни на что.
- Не мешайся! - Хируко вновь атаковал Наруто стихией шторма, но в этот раз тот был гораздо быстрее. Уклонился, усилил Расенган лавой, и немедля контратаковал противника. Но и в этот раз его атака была поглощена и практически сразу же возвращена.
Саске переместился ближе. Краем глаза отмечая, что Узумаки восстанавливается, он разделил Хируко и Какаши черным пламенем. Амаретасу заставило противника замереть и внимательнее присмотреться к Учихе.
- С Какаши-сенсеем что-то не так! - скорее возмущенно, чем удивленно или встревожено, заявил Наруто.
«Быстро же он это понял», - скептически хмыкнул про себя Саске.
- Им управляют, - вслух сказал он. - Меняемся.
суббота, 29 июля 2017
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Название: В шаге от пропасти
Автор: Шахматист чан
Фэндом: Naruto
Персонажи: Саске, Наруто, Шиноби Альянса
Рейтинг: R
Жанры:Джен, Экшен
Предупреждения: OOC
Размер: мини
Публикация на других ресурсах: я сама размещу, где надо
Примечания автора: Альтернативное развитие событий.
698 глава манги. Последнее сражение Саске и Наруто заканчивается недавним предсказанием Узумаки: оба умирают. Они успевают поговорить по душам и прежде, чем уснуть, развеивают бесконечное цукуёми. Однако на следующее утро не просыпаются.
После 4 мировой войны шиноби прошло 17 - 20 лет.
Написано по арту:
Еще один замечательный арт: s26.postimg.org/5irk7toy1/EDO_sasuke_and_naruto... Спасибо Ника_желтый
Статус: в процессе
Описание:
Двое преградивших путь шиноби вовсе не выглядели сильными. В отличие от других, от них совсем не веяло опасностью. Но отчего-то именно их появление заставило капитанов отступить на шаг и впервые за многочасовой бой бессильно опустить руки.
Часть 2Часть 2
«Вот он - легендарный Шаринган», - Мицуки не сводил потрясенного внимательного взгляда с Учихи. Как и рассказывал отец, его глаз стал алым, а черные запятые окружили зрачок. Генин встрепенулся и, вспомнив о том, как опасно смотреть в эти глаза, опустил голову. Но Шаринган так и манил. Безумно хотелось хотя бы одним глазком заглянуть в него еще раз.
Учиха выходит вперед. Его глаз вновь изменяется. Саске отчего-то не открывает левый глаз, и рассмотреть удаётся только правый. Теперь он вновь черный и только зрачок окружает необычная алая звезда. В руке у Учихи бьётся молния. Сакура-сан предостерегает всех, что он может использовать Чидори как меч. Но союзников этим не удивить. Некоторые из них уже сталкивались с ним в битве. Их больше волнует Узумаки. В отличие от Саске Наруто вперед не пошел. Сел на землю и замер. Это очень не понравилось Шикамару-сенсею.
- Он накапливает чакру, - на одном дыхании говорит Сакура-сан.
- Мы должны ему помешать, - приказывает Шикамару.
Союзники срываются с места, но подойти к Узумаки у них не получается. Их путь преграждает Учиха и сдвинуть его хотя бы на шаг, кажется, невозможно. Практически ото всех атак его защищает броня Сусаноо. И лишь некоторые из них он подавляет своим смертоносным черным пламенем. Аматерасу разделило поляну на две части. Пересечь линию огня просто невозможно. Но капитаны твердят, что Наруто нужно остановить пока еще не поздно. И в голову приходит безумная идея: по воздуху перейти на другую сторону поляны. Он генин, ребенок. Никто не обратит на него внимания. А ему и побеждать-то Узумаки не нужно, просто потревожить. Это нетрудно. Мицуки помчался к ближайшему дереву, к счастью оно росло не так уж далеко, взбежал на одну из веток и стремительно прыгнул вперёд. Приземляясь на другой части поляны, он вдруг отчетливо понял, что его пропустили. Даже черное пламя под ним на мгновение исчезло. Но думать об этом некогда. Он должен помешать Узумаки. Тот всё еще сидит неподвижно, а это значит, что время у них еще осталось. Возможно секунды, но этого больше чем достаточно!
Печати складываются сами собой. Техника простая, только для того и подходящая, чтобы потревожить. Но ведь именно это сейчас и надо!
Удар.
Но цели он не достигает. Наруто вдруг исчезает из поля зрения. Проходит мгновение, и Мицуки понимает, что враг за его спиной. Он резко оборачивается и, широко распахнув глаза, отшатывается назад. Узумаки покрывает желто-оранжевая чакра. Шрамы на щеках стали шире и темнее. Глаза тоже изменились. Стали желтыми, в них дивным образом соединилось два зрачка. Горизонтальный и вертикальный.
- На самом деле, - Наруто беспечно улыбается, - чтобы собрать природную энергию, мне хватит и минуты. И я начал её копить раньше, чем вы с Саске вступили в бой. Но ты так рвался ко мне, что мы решили тебя пропустить.
У Мицуки всё внутри похолодело. «Мы решили». Нет! Не правда! Не могло этого быть! Они ведь даже не смотрели друг на друга!
… Но Амаретасу исчез прямо под ним. И Учиха не попытался его затормозить. А ведь мог. Наверняка мог!
... И если бы это случилось, он, Мицуки, не был бы отрезан от своих товарищей и не был бы окружен врагом.
… Узумаки уже мог его убить. Наверняка мог. Но не убил. Почему?..
Черное пламя исчезло, оставив после себя широкую выжженную полосу. Рядом вдруг оказался Конохомару-сенсей и за какие-то доли секунд перенёс его в «безопасное» место.
- Не высовывайтесь, - негромко приказал он. И только тогда Мицуки заметил, что рядом сидят его товарищи по команде. Такие же бледные и напуганные как и он сам.
- Что скажешь, Саске? - Наруто говорит негромко, союзники его не слышат, и, пользуясь передышкой, они пробуют перегруппироваться. Учиха чуть поворачивает голову, недовольно пожимает губы.
- Слабаки. Я их даже по-настоящему не атаковал.
- С Райкаге было по-другому? - с насмешкой уточняет Узумаки, но его глаза не смеются. Он понимает, как всё это опасно. Ведь сейчас они решили позволить подчинить свою волю. Иначе им не найти того, кто стоит за Эдо Тенсей.
- Здесь нет никого уровня каге, - хмыкнул Саске. - Но у них есть Сакура, а она сильна. И со своей техникой мгновенной регенерации она может попытаться остановить нас. И ты знаешь, чем это для неё закончится, Наруто.
Узумаки хмурится. Он знает и всё понимает. Но всё равно в глубине души теплится надежда, что Учиха предвзят, что он ошибается.
- Ты недооцениваешь… - хочет возразить джинчурики, но Учиха его перебивает.
- Послушай, я тоже не хочу их убивать. Ты мне не веришь? - почти неслышно спрашивает он.
Наруто пристально смотрит на лучшего друга. Его взгляд внимателен и тяжел. Наконец джинчурики медленно кивает.
- Верю.
И Саске сам не замечает, как легко становится на душе. Как исчезают тревога и волнение. Наруто верит ему и разделяет его решения. Даже несмотря на смерть, он остаётся на его стороне. Глупо мечтать о большем.
Узумаки как всегда слишком горяч. Это его идея - позволить Эдо Тенсей полностью завладеть ими. Это рискованно и опасно. Но если они промедлят, враг наверняка отзовет их. И тогда они не смогут сделать то, чего так хочется Наруто: помочь союзникам.
- Будь готов убить тех, кого считаешь друзьями, - тихо предупредил Саске скрепя сердце, позволяя врагу подчинить себя его воле.
Наруто на мгновение замирает на месте. Тело не слушается его, разум тоже не принадлежит ему. Сожаление и обида переполняют сердце. Это нечестно. Несправедливо. Мало того, что их воскресили, так еще и лишили собственной воли. Сделали марионетками в чужих руках.
Обидно.
Шикамару стиснул зубы. Это было издевательством: воскрешать героев войны и лишать их разума ради своей невразумительной цели. Но об этом сейчас не время думать. Враг уже передохнул и вновь пытается подчинить себе Наруто и Саске. И подчинит, как это не печально. Поэтому действовать надо немедленно. Пока Учиха и Узумаки дают им время.
Это неприятно, но, похоже, выжидательная тактика сейчас самая лучшая. Им нужно держать оборону, пока сюда не придут Каге пяти деревень. Им уже должны были отправить самые последние новости.
Высокие земляные валы оградили союзников, но Шикамару решил, что этого мало. Он велел всем отступить, и за считанные секунды был создан наполненный водой ров. Вовремя. Как раз в этот миг была разрушена первая стена укреплений.
- Сакура!
Продолжать было излишне. Куноичи уже складывала печати призыва. Кацуя появляется вновь и уже безо всяких вопросов разделяется на множество частей. Её маленькие копии цепляются к каждому шиноби.
Нара удовлетворённо кивает. Теперь нужно решить, как обороняться. В сложившейся ситуации трудно придумать вразумительный план. Остается лишь возводить стены и тянуть время. Шиноби водного элемента готовятся отражать вероятный огненный шар. Ниндзя, обладающие элементом земли, спешат возвести максимально высокие баррикады. Шиноби с элементом ветра копят чакру для того, чтобы отбить первую атаку. Всё происходит в одно мгновенье, но кажется, что оно длится вечность.
С громким треском разлетелась на несколько частей очередная стена. Один её осколок летит прямо в Узумаки. Ему не составит труда увернуться от такой ерунды, но Наруто не двигается с места, и Учиха, не задумываясь, испепеляет камень своим Амаретасу. Кто-то, стремясь помешать Саске, бросает в него сюриекены. Узумаки «оживает». В его руках стремительно появляется кунай. Звон металла. Сюрикены падают наземь, даже не поцарапав ни одного из них.
… Хотя чему удивляться?..
- Почему? - потрясено выдыхает Мицуки. Убежище, где они спрятали генинов, разрушено одним из обломков защитной стены. - Почему они защищают друг друга?
- Потому что они друзья, - Сакура с силой бьет рукой по земле. - Потому что тело двигается само! - бесконечная горечь и отчаянье слышится в её голосе. Но она больше не плачет. Решительно смотрит вперед, явно готовится к ближнему бою.
Союзники возводят новую стену. Она ниже предыдущих и кажется уже не настолько прочной. Её с легкостью разрушают. Нет никаких сомнений в том, что Наруто и Саске атакуют её вместе. И другие они тоже разрушали вместе. Они не спешат атаковать. Как будто разминаются перед настоящим сражением.
Нужно разделить их!
Смешно. Как будто у них есть шанс победить их по одиночке…
Наруто молчит. Это так неестественно для него! Взгляд пустой и холодный. У него никогда не было таких глаз! Гнев поднимается из глубин сердца. И обещание само собой складывается в голове. Они уничтожат того, кто стоит за Эдо Тенсей. Сотрут с лица земли того, кто смеет насмехаться над памятью их драгоценных друзей.
Главное - выжить сейчас.
Разрушена еще одна стена, и уже нет сил возводить новые укрепления. Слишком лёгкая они преграда для героев Четвертой мировой. Ров с водой - последний рубеж. И то бесполезный. Ведь Наруто левитирует в воздухе. За его спиной появились пять сфер Мудреца. На шестой стоит Учиха. Им подвластен воздух. Им нет нужды ходить по земле.
Завывает ветер. Союзники одновременно применяют одну из мощнейших своих техник. Если она достигнет цели, то даже Учиха и Узумаки не устоят на ногах. Их отбросит назад, и у них всех появится шанс.
… Если бы всё было так просто…
Всё стихает внезапно. Техника ветра исчезает, как будто её никто не применял. Герои войны стоят там же, где и прежде. И только левый глаз Саске открыт. Ринненган. Одна из его возможностей - поглощение чакры. И это сущие мелочи по сравнению с тем, что на самом деле может творить этот глаз. И Учиха вне всяких сомнений знает, как его использовать. Он уже использовал его против Кагуи… и против Наруто.
Земляные стены бесполезны, но они немного тормозят противника. Все это понимают. Как и то, что сейчас им главное тянуть время. Когда враг потеряет контроль, они смогут передохнуть. Поэтому, несмотря на усталость, шиноби продолжают возводить укрепления. Но в этот раз не успевают. Наруто невероятно быстр, а Саске овладел техникой перемещения. Они переносятся в тыл союзников и наносят свой первый страшный удар.
Земля ходит ходуном. Поляна резко увеличивается в размерах: атака Узумаки и Учихи задела даже часть леса. Союзники едва стоят на ногах. Кто-то неподвижно лежит на земле. Повсюду кровь. Маленькие копии Кацуи лечат тяжело раненных. Благодаря Сакуре погибших почти нет. Но раненных слишком много.
- Разделим их, - негромко говорит Шикамару тем, кто оказался рядом.
Он всё еще не верит в то, что им удастся по одиночке победить Узумаки и Учиху, но он знает наверняка, что они проиграют, если и дальше позволят Наруто и Саске атаковать вместе.
- Если запечатаем одного, будет легче, - соглашаются с ним.
- Сделаем это! - подхватывает запечатывающий отряд из Скрытого Песка.
План предельно прост. Для сложных стратегий сейчас совсем нет времени. Они загонят противника в ловушку. Неважно кого, Наруто или Саске, на этом не нужно сосредотачиваться. Кто-то из них должен подставиться, и тогда теневая имитация его остановит, а запечатывающий отряд закончит дело. Главное - не медлить ни мгновения. Чтобы второй не успел прийти на помощь.
Но не так-то простой поймать теневой имитаций героев войны. Оба быстры и стремительны. Оба отлично чувствуют опасность, ловко избегают ловушек, и сами отвечают молниеносными атаками. И с каждым разом всё сложнее и сложнее подниматься на ноги.
Страшно.
Страшно от того, что нужно сражаться с Наруто. Что они с Саске так сильны.
Кажется, они догадались об их плане. О том, что их хотят разделить. И как будто в насмешку над всеми союзниками разделились сами. Теперь каждый был сам за себя. И не нужно было поддаваться всеобщему удивлению. Кому как не им, шиноби Листа, знать, что Учиха и Узумаки - бойцы-одиночки.
Сусаноо Учихи делит поляну на две части. «Два фронта», - так их хочется назвать. На одном атакует Учиха, на втором - Узумаки. Чакры у обоих не занимать. Так было и тогда, когда они еще были живы. Наруто не спешит вступать в ближний бой. Он атакует своими знаменитыми Расен-сюрикенами, и кажется невозможно укрыться от их разрушающей силы. Саске, напротив, подходит ближе. Он стремительно перемещается по поляне, одновременно используя эффект неожиданности, тайдзюцу и излюбленный Чидори.
Учиха и Узумаки не стоят на месте, они то и дело меняются «фронтом». И тогда меняется и их стиль нападения. Наруто вторгается в едва стоящие на ногах ряды союзников, кому-то позволяет блокировать удар, кого-то атакует гигантским Расенганом, кому-то достаётся страшный удар жабьего тайдзюцу. И он по-прежнему невероятно быстр. Его скорость, кажется, сравнима с молниеносным перемещением Учихи.
Что-то кричит Сакура. Да и сам Шикамару уже сорвал голос, отдавая указания. Просчитать следующий шаг самого непредсказуемого ниндзя Конохи невероятно трудно. Трудно и предугадать, как поведет себя его немного эксцентричный лучший друг.
Огненный шар проносится по поляне. Его останавливают шиноби водного элемента. Непозволительно много сил уходит на то, чтобы отразить эту атаку. Союзники медленно отступают. Кто-то волочит ногу, у кого-то безвольно висит рука, кто-то то и дело кашляет кровью.
… И нет времени залечить раны…
Конохомару втягивает в ближний бой Наруто. Он пытается докричаться до джинчурики, но тот глух и нем. Уклоняться от жабьего тайдзюцу тяжело, но у Конохомару что-то получается. Наверное, Узумаки кое-что успел ему рассказать об этой технике. Расенган встречает Расенган. Всё вспыхивает ярким светом. Конохомару отпрыгивает назад, наугад метает кунай, и тот неожиданно попадает в цель. Оружие застревает в груди у Наруто. Проходит мгновение, и тот исчезает в характерном белом облаке.
Теневой клон.
Когда он был создан? И что важнее, где настоящий?
Ропот проходит по поляне. Оправиться от потрясения не даёт Учиха. Он, к счастью, не вторгается в ряды растерянных союзников. Теперь и Саске предпочитает держать дистанцию. Его Сусаноо кажется громадным и неповоротливым. И даже прекрасно зная, что это не так, отчего-то невозможно отделаться от этой мысли. Исполинские руки медленно поднимаются. В них удобно лежат лук и стрела. Тетива натягивается. Вот-вот будет спущена смертоносная стрела.
Потрясенный вздох проносится по «второму» фронту. Узумаки сидит на стене - самом высоком здесь месте. Его полностью покрывает чакра девятихвостого, и сейчас он как никогда похож на лиса. Девять хвостов собираются над головой, между ними стремительно накапливается темная, практически черная чакра. Бомба Хвостатого.
… Если бы им только нужно было остановить кого-то одного, у них еще был бы призрачный шанс.
Называя Узумаки Наруто и Учиха Саске героями Четвертой мировой, никто никогда не кривил душой. Они победили Кагую и развеяли Бесконечное Цукиёми. Они были достаточно сильны для этого. Меньше всего хотелось испытать на себе их самые мощные атаки. Но на размышления нет времени. Нужно немедленно решить, как защищаться. Эти спешно возведенные земляные стены бесполезны. Страшно себе представить что произойдёт, когда техники Узумаки и Учихи столкнутся.
… Неужели всё закончится здесь и сейчас? В это золотое время. Время, где Альянс Шиноби как никогда крепок, когда мир между пятью скрытыми деревнями, кажется, установился навсегда. Время, в котором нет места кровопролитным войнам…
Проходит минута, другая. Ничего не происходит. Не летит в союзников Бомба Хвостатого. Не рассекает воздух стрела Сусаноо. Как будто что-то случилось. Что-то сломалось. Вздох облегчения проносится над полем боя. Время пока еще на их стороне. Враг утратил контроль над героями войны. Смертоносной атаки не последовало. Даже больше. Броня Сусаноо исчезла, а покров хвостатого развеялся. Они снова спасены.
… Но бой не закончен.
Учиха молниеносно перемещается на стену к Наруто. Они обмениваются взглядами. Узумаки что-то коротко говорит Саске. На их лицах одновременно появляется довольная ухмылка. И сердце щемит от тоски, так знаком этот их взгляд. Как раздражал он, когда они были детьми! Как не нравилось всем им постоянно в чем-то уступать команде номер семь!
… Опять! Опять одолевают воспоминания. Но время для них еще не настало…
Пользуясь внезапной передышкой, запечатывающие отряды быстро складывают печати. Всё верно. Пока есть шанс, им нужно запечатать хотя бы одного. Но Учиха не думает им помогать. Пусть и герой войны, он всё же остался отступником Конохи. Тем, кто лишил Скрытый Лист Седьмого Хокаге. Тем, кто и теперь лишает их даже призрачного шанса справиться с ними.
Черное пламя Амаретасу уничтожает «саванны». Шиноби, подготавливающие запечатывающую технику, разлетаются в разные стороны. Даже без контроля разума Саске не позволит их запечатать. Так как же тогда победить?
- Это было совсем не обязательно делать, Саске!
Наруто возмущен. Он с вызовом смотрит на Учиху и, кажется, сейчас попытается втянуть его в драку.
- Если мы сейчас позволим им себя запечатать, - Учиха на провокацию не ведется. Он спокоен и бесстрастен, - то не сможем довести до конца то, что задумали.
Узумаки фыркнул, тряхнул головой, легко спрыгнул на землю. Расстояние между ним и союзниками было небольшим. Складывалось обманчивое впечатление, что сейчас его легко победить.
- Вы отлично справились, ребята, - Наруто как всегда широко улыбнулся. - Не волнуйтесь. Больше он не сможет нами управлять.
- Уверен? - недоверчиво спрашивает Сакура, медленно переводя дух. Отменять свою технику она не спешит. И правильно. Кто знает, что случится через минуту.
- Да, - Узумаки в любимом жесте Ли поднимает вверх большой палец левой руки и тут же переключается на своего ученика. - Ты здорово вырос, Конохомару.
- Ты всё равно сильнее, - с легкой досадой, старательно скрывая своё смущение, говорит Конохомару. Но тем, кто его знает, хорошо известно, как для него важна похвала Узумаки.
- Конечно, доттебайо! - Наруто искренне смеётся и невозможно не ответить ему улыбкой. - Отдохните, - отсмеявшись, совершенно серьёзно продолжает он. - Вы заслужили это. А нам пора, - Узумаки в несколько прыжков вернулся на стену к Учихе. - Мы нашли, где прячется враг. Теперь избавимся от него.
Автор: Шахматист чан
Фэндом: Naruto
Персонажи: Саске, Наруто, Шиноби Альянса
Рейтинг: R
Жанры:Джен, Экшен
Предупреждения: OOC
Размер: мини
Публикация на других ресурсах: я сама размещу, где надо
Примечания автора: Альтернативное развитие событий.
698 глава манги. Последнее сражение Саске и Наруто заканчивается недавним предсказанием Узумаки: оба умирают. Они успевают поговорить по душам и прежде, чем уснуть, развеивают бесконечное цукуёми. Однако на следующее утро не просыпаются.
После 4 мировой войны шиноби прошло 17 - 20 лет.
Написано по арту:
Еще один замечательный арт: s26.postimg.org/5irk7toy1/EDO_sasuke_and_naruto... Спасибо Ника_желтый
Статус: в процессе
Описание:
Двое преградивших путь шиноби вовсе не выглядели сильными. В отличие от других, от них совсем не веяло опасностью. Но отчего-то именно их появление заставило капитанов отступить на шаг и впервые за многочасовой бой бессильно опустить руки.
Часть 2Часть 2
«Вот он - легендарный Шаринган», - Мицуки не сводил потрясенного внимательного взгляда с Учихи. Как и рассказывал отец, его глаз стал алым, а черные запятые окружили зрачок. Генин встрепенулся и, вспомнив о том, как опасно смотреть в эти глаза, опустил голову. Но Шаринган так и манил. Безумно хотелось хотя бы одним глазком заглянуть в него еще раз.
Учиха выходит вперед. Его глаз вновь изменяется. Саске отчего-то не открывает левый глаз, и рассмотреть удаётся только правый. Теперь он вновь черный и только зрачок окружает необычная алая звезда. В руке у Учихи бьётся молния. Сакура-сан предостерегает всех, что он может использовать Чидори как меч. Но союзников этим не удивить. Некоторые из них уже сталкивались с ним в битве. Их больше волнует Узумаки. В отличие от Саске Наруто вперед не пошел. Сел на землю и замер. Это очень не понравилось Шикамару-сенсею.
- Он накапливает чакру, - на одном дыхании говорит Сакура-сан.
- Мы должны ему помешать, - приказывает Шикамару.
Союзники срываются с места, но подойти к Узумаки у них не получается. Их путь преграждает Учиха и сдвинуть его хотя бы на шаг, кажется, невозможно. Практически ото всех атак его защищает броня Сусаноо. И лишь некоторые из них он подавляет своим смертоносным черным пламенем. Аматерасу разделило поляну на две части. Пересечь линию огня просто невозможно. Но капитаны твердят, что Наруто нужно остановить пока еще не поздно. И в голову приходит безумная идея: по воздуху перейти на другую сторону поляны. Он генин, ребенок. Никто не обратит на него внимания. А ему и побеждать-то Узумаки не нужно, просто потревожить. Это нетрудно. Мицуки помчался к ближайшему дереву, к счастью оно росло не так уж далеко, взбежал на одну из веток и стремительно прыгнул вперёд. Приземляясь на другой части поляны, он вдруг отчетливо понял, что его пропустили. Даже черное пламя под ним на мгновение исчезло. Но думать об этом некогда. Он должен помешать Узумаки. Тот всё еще сидит неподвижно, а это значит, что время у них еще осталось. Возможно секунды, но этого больше чем достаточно!
Печати складываются сами собой. Техника простая, только для того и подходящая, чтобы потревожить. Но ведь именно это сейчас и надо!
Удар.
Но цели он не достигает. Наруто вдруг исчезает из поля зрения. Проходит мгновение, и Мицуки понимает, что враг за его спиной. Он резко оборачивается и, широко распахнув глаза, отшатывается назад. Узумаки покрывает желто-оранжевая чакра. Шрамы на щеках стали шире и темнее. Глаза тоже изменились. Стали желтыми, в них дивным образом соединилось два зрачка. Горизонтальный и вертикальный.
- На самом деле, - Наруто беспечно улыбается, - чтобы собрать природную энергию, мне хватит и минуты. И я начал её копить раньше, чем вы с Саске вступили в бой. Но ты так рвался ко мне, что мы решили тебя пропустить.
У Мицуки всё внутри похолодело. «Мы решили». Нет! Не правда! Не могло этого быть! Они ведь даже не смотрели друг на друга!
… Но Амаретасу исчез прямо под ним. И Учиха не попытался его затормозить. А ведь мог. Наверняка мог!
... И если бы это случилось, он, Мицуки, не был бы отрезан от своих товарищей и не был бы окружен врагом.
… Узумаки уже мог его убить. Наверняка мог. Но не убил. Почему?..
Черное пламя исчезло, оставив после себя широкую выжженную полосу. Рядом вдруг оказался Конохомару-сенсей и за какие-то доли секунд перенёс его в «безопасное» место.
- Не высовывайтесь, - негромко приказал он. И только тогда Мицуки заметил, что рядом сидят его товарищи по команде. Такие же бледные и напуганные как и он сам.
***
- Что скажешь, Саске? - Наруто говорит негромко, союзники его не слышат, и, пользуясь передышкой, они пробуют перегруппироваться. Учиха чуть поворачивает голову, недовольно пожимает губы.
- Слабаки. Я их даже по-настоящему не атаковал.
- С Райкаге было по-другому? - с насмешкой уточняет Узумаки, но его глаза не смеются. Он понимает, как всё это опасно. Ведь сейчас они решили позволить подчинить свою волю. Иначе им не найти того, кто стоит за Эдо Тенсей.
- Здесь нет никого уровня каге, - хмыкнул Саске. - Но у них есть Сакура, а она сильна. И со своей техникой мгновенной регенерации она может попытаться остановить нас. И ты знаешь, чем это для неё закончится, Наруто.
Узумаки хмурится. Он знает и всё понимает. Но всё равно в глубине души теплится надежда, что Учиха предвзят, что он ошибается.
- Ты недооцениваешь… - хочет возразить джинчурики, но Учиха его перебивает.
- Послушай, я тоже не хочу их убивать. Ты мне не веришь? - почти неслышно спрашивает он.
Наруто пристально смотрит на лучшего друга. Его взгляд внимателен и тяжел. Наконец джинчурики медленно кивает.
- Верю.
И Саске сам не замечает, как легко становится на душе. Как исчезают тревога и волнение. Наруто верит ему и разделяет его решения. Даже несмотря на смерть, он остаётся на его стороне. Глупо мечтать о большем.
Узумаки как всегда слишком горяч. Это его идея - позволить Эдо Тенсей полностью завладеть ими. Это рискованно и опасно. Но если они промедлят, враг наверняка отзовет их. И тогда они не смогут сделать то, чего так хочется Наруто: помочь союзникам.
- Будь готов убить тех, кого считаешь друзьями, - тихо предупредил Саске скрепя сердце, позволяя врагу подчинить себя его воле.
Наруто на мгновение замирает на месте. Тело не слушается его, разум тоже не принадлежит ему. Сожаление и обида переполняют сердце. Это нечестно. Несправедливо. Мало того, что их воскресили, так еще и лишили собственной воли. Сделали марионетками в чужих руках.
Обидно.
***
Шикамару стиснул зубы. Это было издевательством: воскрешать героев войны и лишать их разума ради своей невразумительной цели. Но об этом сейчас не время думать. Враг уже передохнул и вновь пытается подчинить себе Наруто и Саске. И подчинит, как это не печально. Поэтому действовать надо немедленно. Пока Учиха и Узумаки дают им время.
Это неприятно, но, похоже, выжидательная тактика сейчас самая лучшая. Им нужно держать оборону, пока сюда не придут Каге пяти деревень. Им уже должны были отправить самые последние новости.
Высокие земляные валы оградили союзников, но Шикамару решил, что этого мало. Он велел всем отступить, и за считанные секунды был создан наполненный водой ров. Вовремя. Как раз в этот миг была разрушена первая стена укреплений.
- Сакура!
Продолжать было излишне. Куноичи уже складывала печати призыва. Кацуя появляется вновь и уже безо всяких вопросов разделяется на множество частей. Её маленькие копии цепляются к каждому шиноби.
Нара удовлетворённо кивает. Теперь нужно решить, как обороняться. В сложившейся ситуации трудно придумать вразумительный план. Остается лишь возводить стены и тянуть время. Шиноби водного элемента готовятся отражать вероятный огненный шар. Ниндзя, обладающие элементом земли, спешат возвести максимально высокие баррикады. Шиноби с элементом ветра копят чакру для того, чтобы отбить первую атаку. Всё происходит в одно мгновенье, но кажется, что оно длится вечность.
С громким треском разлетелась на несколько частей очередная стена. Один её осколок летит прямо в Узумаки. Ему не составит труда увернуться от такой ерунды, но Наруто не двигается с места, и Учиха, не задумываясь, испепеляет камень своим Амаретасу. Кто-то, стремясь помешать Саске, бросает в него сюриекены. Узумаки «оживает». В его руках стремительно появляется кунай. Звон металла. Сюрикены падают наземь, даже не поцарапав ни одного из них.
… Хотя чему удивляться?..
- Почему? - потрясено выдыхает Мицуки. Убежище, где они спрятали генинов, разрушено одним из обломков защитной стены. - Почему они защищают друг друга?
- Потому что они друзья, - Сакура с силой бьет рукой по земле. - Потому что тело двигается само! - бесконечная горечь и отчаянье слышится в её голосе. Но она больше не плачет. Решительно смотрит вперед, явно готовится к ближнему бою.
Союзники возводят новую стену. Она ниже предыдущих и кажется уже не настолько прочной. Её с легкостью разрушают. Нет никаких сомнений в том, что Наруто и Саске атакуют её вместе. И другие они тоже разрушали вместе. Они не спешат атаковать. Как будто разминаются перед настоящим сражением.
Нужно разделить их!
Смешно. Как будто у них есть шанс победить их по одиночке…
Наруто молчит. Это так неестественно для него! Взгляд пустой и холодный. У него никогда не было таких глаз! Гнев поднимается из глубин сердца. И обещание само собой складывается в голове. Они уничтожат того, кто стоит за Эдо Тенсей. Сотрут с лица земли того, кто смеет насмехаться над памятью их драгоценных друзей.
Главное - выжить сейчас.
Разрушена еще одна стена, и уже нет сил возводить новые укрепления. Слишком лёгкая они преграда для героев Четвертой мировой. Ров с водой - последний рубеж. И то бесполезный. Ведь Наруто левитирует в воздухе. За его спиной появились пять сфер Мудреца. На шестой стоит Учиха. Им подвластен воздух. Им нет нужды ходить по земле.
Завывает ветер. Союзники одновременно применяют одну из мощнейших своих техник. Если она достигнет цели, то даже Учиха и Узумаки не устоят на ногах. Их отбросит назад, и у них всех появится шанс.
… Если бы всё было так просто…
Всё стихает внезапно. Техника ветра исчезает, как будто её никто не применял. Герои войны стоят там же, где и прежде. И только левый глаз Саске открыт. Ринненган. Одна из его возможностей - поглощение чакры. И это сущие мелочи по сравнению с тем, что на самом деле может творить этот глаз. И Учиха вне всяких сомнений знает, как его использовать. Он уже использовал его против Кагуи… и против Наруто.
Земляные стены бесполезны, но они немного тормозят противника. Все это понимают. Как и то, что сейчас им главное тянуть время. Когда враг потеряет контроль, они смогут передохнуть. Поэтому, несмотря на усталость, шиноби продолжают возводить укрепления. Но в этот раз не успевают. Наруто невероятно быстр, а Саске овладел техникой перемещения. Они переносятся в тыл союзников и наносят свой первый страшный удар.
Земля ходит ходуном. Поляна резко увеличивается в размерах: атака Узумаки и Учихи задела даже часть леса. Союзники едва стоят на ногах. Кто-то неподвижно лежит на земле. Повсюду кровь. Маленькие копии Кацуи лечат тяжело раненных. Благодаря Сакуре погибших почти нет. Но раненных слишком много.
- Разделим их, - негромко говорит Шикамару тем, кто оказался рядом.
Он всё еще не верит в то, что им удастся по одиночке победить Узумаки и Учиху, но он знает наверняка, что они проиграют, если и дальше позволят Наруто и Саске атаковать вместе.
- Если запечатаем одного, будет легче, - соглашаются с ним.
- Сделаем это! - подхватывает запечатывающий отряд из Скрытого Песка.
План предельно прост. Для сложных стратегий сейчас совсем нет времени. Они загонят противника в ловушку. Неважно кого, Наруто или Саске, на этом не нужно сосредотачиваться. Кто-то из них должен подставиться, и тогда теневая имитация его остановит, а запечатывающий отряд закончит дело. Главное - не медлить ни мгновения. Чтобы второй не успел прийти на помощь.
Но не так-то простой поймать теневой имитаций героев войны. Оба быстры и стремительны. Оба отлично чувствуют опасность, ловко избегают ловушек, и сами отвечают молниеносными атаками. И с каждым разом всё сложнее и сложнее подниматься на ноги.
Страшно.
Страшно от того, что нужно сражаться с Наруто. Что они с Саске так сильны.
Кажется, они догадались об их плане. О том, что их хотят разделить. И как будто в насмешку над всеми союзниками разделились сами. Теперь каждый был сам за себя. И не нужно было поддаваться всеобщему удивлению. Кому как не им, шиноби Листа, знать, что Учиха и Узумаки - бойцы-одиночки.
Сусаноо Учихи делит поляну на две части. «Два фронта», - так их хочется назвать. На одном атакует Учиха, на втором - Узумаки. Чакры у обоих не занимать. Так было и тогда, когда они еще были живы. Наруто не спешит вступать в ближний бой. Он атакует своими знаменитыми Расен-сюрикенами, и кажется невозможно укрыться от их разрушающей силы. Саске, напротив, подходит ближе. Он стремительно перемещается по поляне, одновременно используя эффект неожиданности, тайдзюцу и излюбленный Чидори.
Учиха и Узумаки не стоят на месте, они то и дело меняются «фронтом». И тогда меняется и их стиль нападения. Наруто вторгается в едва стоящие на ногах ряды союзников, кому-то позволяет блокировать удар, кого-то атакует гигантским Расенганом, кому-то достаётся страшный удар жабьего тайдзюцу. И он по-прежнему невероятно быстр. Его скорость, кажется, сравнима с молниеносным перемещением Учихи.
Что-то кричит Сакура. Да и сам Шикамару уже сорвал голос, отдавая указания. Просчитать следующий шаг самого непредсказуемого ниндзя Конохи невероятно трудно. Трудно и предугадать, как поведет себя его немного эксцентричный лучший друг.
Огненный шар проносится по поляне. Его останавливают шиноби водного элемента. Непозволительно много сил уходит на то, чтобы отразить эту атаку. Союзники медленно отступают. Кто-то волочит ногу, у кого-то безвольно висит рука, кто-то то и дело кашляет кровью.
… И нет времени залечить раны…
Конохомару втягивает в ближний бой Наруто. Он пытается докричаться до джинчурики, но тот глух и нем. Уклоняться от жабьего тайдзюцу тяжело, но у Конохомару что-то получается. Наверное, Узумаки кое-что успел ему рассказать об этой технике. Расенган встречает Расенган. Всё вспыхивает ярким светом. Конохомару отпрыгивает назад, наугад метает кунай, и тот неожиданно попадает в цель. Оружие застревает в груди у Наруто. Проходит мгновение, и тот исчезает в характерном белом облаке.
Теневой клон.
Когда он был создан? И что важнее, где настоящий?
Ропот проходит по поляне. Оправиться от потрясения не даёт Учиха. Он, к счастью, не вторгается в ряды растерянных союзников. Теперь и Саске предпочитает держать дистанцию. Его Сусаноо кажется громадным и неповоротливым. И даже прекрасно зная, что это не так, отчего-то невозможно отделаться от этой мысли. Исполинские руки медленно поднимаются. В них удобно лежат лук и стрела. Тетива натягивается. Вот-вот будет спущена смертоносная стрела.
Потрясенный вздох проносится по «второму» фронту. Узумаки сидит на стене - самом высоком здесь месте. Его полностью покрывает чакра девятихвостого, и сейчас он как никогда похож на лиса. Девять хвостов собираются над головой, между ними стремительно накапливается темная, практически черная чакра. Бомба Хвостатого.
… Если бы им только нужно было остановить кого-то одного, у них еще был бы призрачный шанс.
Называя Узумаки Наруто и Учиха Саске героями Четвертой мировой, никто никогда не кривил душой. Они победили Кагую и развеяли Бесконечное Цукиёми. Они были достаточно сильны для этого. Меньше всего хотелось испытать на себе их самые мощные атаки. Но на размышления нет времени. Нужно немедленно решить, как защищаться. Эти спешно возведенные земляные стены бесполезны. Страшно себе представить что произойдёт, когда техники Узумаки и Учихи столкнутся.
… Неужели всё закончится здесь и сейчас? В это золотое время. Время, где Альянс Шиноби как никогда крепок, когда мир между пятью скрытыми деревнями, кажется, установился навсегда. Время, в котором нет места кровопролитным войнам…
Проходит минута, другая. Ничего не происходит. Не летит в союзников Бомба Хвостатого. Не рассекает воздух стрела Сусаноо. Как будто что-то случилось. Что-то сломалось. Вздох облегчения проносится над полем боя. Время пока еще на их стороне. Враг утратил контроль над героями войны. Смертоносной атаки не последовало. Даже больше. Броня Сусаноо исчезла, а покров хвостатого развеялся. Они снова спасены.
… Но бой не закончен.
Учиха молниеносно перемещается на стену к Наруто. Они обмениваются взглядами. Узумаки что-то коротко говорит Саске. На их лицах одновременно появляется довольная ухмылка. И сердце щемит от тоски, так знаком этот их взгляд. Как раздражал он, когда они были детьми! Как не нравилось всем им постоянно в чем-то уступать команде номер семь!
… Опять! Опять одолевают воспоминания. Но время для них еще не настало…
Пользуясь внезапной передышкой, запечатывающие отряды быстро складывают печати. Всё верно. Пока есть шанс, им нужно запечатать хотя бы одного. Но Учиха не думает им помогать. Пусть и герой войны, он всё же остался отступником Конохи. Тем, кто лишил Скрытый Лист Седьмого Хокаге. Тем, кто и теперь лишает их даже призрачного шанса справиться с ними.
Черное пламя Амаретасу уничтожает «саванны». Шиноби, подготавливающие запечатывающую технику, разлетаются в разные стороны. Даже без контроля разума Саске не позволит их запечатать. Так как же тогда победить?
- Это было совсем не обязательно делать, Саске!
Наруто возмущен. Он с вызовом смотрит на Учиху и, кажется, сейчас попытается втянуть его в драку.
- Если мы сейчас позволим им себя запечатать, - Учиха на провокацию не ведется. Он спокоен и бесстрастен, - то не сможем довести до конца то, что задумали.
Узумаки фыркнул, тряхнул головой, легко спрыгнул на землю. Расстояние между ним и союзниками было небольшим. Складывалось обманчивое впечатление, что сейчас его легко победить.
- Вы отлично справились, ребята, - Наруто как всегда широко улыбнулся. - Не волнуйтесь. Больше он не сможет нами управлять.
- Уверен? - недоверчиво спрашивает Сакура, медленно переводя дух. Отменять свою технику она не спешит. И правильно. Кто знает, что случится через минуту.
- Да, - Узумаки в любимом жесте Ли поднимает вверх большой палец левой руки и тут же переключается на своего ученика. - Ты здорово вырос, Конохомару.
- Ты всё равно сильнее, - с легкой досадой, старательно скрывая своё смущение, говорит Конохомару. Но тем, кто его знает, хорошо известно, как для него важна похвала Узумаки.
- Конечно, доттебайо! - Наруто искренне смеётся и невозможно не ответить ему улыбкой. - Отдохните, - отсмеявшись, совершенно серьёзно продолжает он. - Вы заслужили это. А нам пора, - Узумаки в несколько прыжков вернулся на стену к Учихе. - Мы нашли, где прячется враг. Теперь избавимся от него.
пятница, 28 июля 2017
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Название: В шаге от пропасти
Автор: Шахматист чан
Фэндом: Naruto
Персонажи: Саске, Наруто, Шиноби Альянса
Рейтинг: R
Жанры:Джен, Экшен
Предупреждения: OOC
Размер: мини
Публикация на других ресурсах: я сама размещу, где надо
Примечания автора: Альтернативное развитие событий.
698 глава манги. Последнее сражение Саске и Наруто заканчивается недавним предсказанием Узумаки: оба умирают. Они успевают поговорить по душам и прежде, чем уснуть, развеивают бесконечное цукуёми. Однако на следующее утро не просыпаются.
После 4 мировой войны шиноби прошло 17 - 20 лет.
Написано по арту:
Еще один замечательный арт: s26.postimg.org/5irk7toy1/EDO_sasuke_and_naruto... Спасибо Ника_желтый
Статус: в процессе
Описание:
Двое преградивших путь шиноби вовсе не выглядели сильными. В отличие от других, от них совсем не веяло опасностью. Но отчего-то именно их появление заставило капитанов отступить на шаг и впервые за многочасовой бой бессильно опустить руки.
Часть 1 Часть 1
Эта миссия была так же важна, как и сложна. Её провал знаменовал начало Пятой мировой войны, но Конохомару казалось, что эта война уже началась. Правда, в этот раз он не патрулировал улицы Конохи, а принимал самое активное участие в главных событиях. И события эти тревожили. Уж сильно всё повторяло Четвёртую мировую. Нашелся умелец, освоивший Эдо Тенсей. Знай они об этом с самого начала, команда была бы другой, джонинов здесь было бы побольше, а ранг у миссии повыше. Сейчас же это должно было стать простой разведкой. Проверкой слухов. Ничего сверхсложного. Подходящая миссия для недавно проваливших экзамен на чунина генинов. Но всё обернулось совершенно неожиданным образом. Неизвестный враг не только освоил Эдо Тенсей, но и смог завладеть многими сильными шиноби. И до сих пор еще было неизвестно, скольких талантливых ниндзя он превратил в своих марионеток. Столкновение длилось всего один день, главные «сюрпризы» всё еще были впереди. Конохомару знал об этом по рассказам Шестого Хокаге. Джонин прекрасно понимал, что дальше будет только хуже. Им повезло, что бывшие шиноби Скрытого Песка совсем не горят желанием сражаться. Но им всё равно навязали долгий, выматывающий бой. К счастью, несмотря ни на что, им повезло отделаться всего лишь царапинами. Как и рассказывали участники Четвертой мировой, почувствовать того, кто управлял техникой во время сражения, оказалось невозможно. Но этот бой всё же позволил собрать немного информации. Долго контролировать разум сразу пяти воскрешенных шиноби враг не мог.
Конохомару прислонился спиной к дереву и попытался расслабиться. Уже давно наступила ночь. Враг отступил, даря передышку. Нужно было набраться сил и быть готовым к новому сражению, но Конохомару никак не мог заставить себя закрыть глаза. Он волновался. В его команде не было никого, кто владел бы запечатывающими техниками. Для простой разведки они были не нужны. К тому же сам Конохомару был из «молодого» поколения. Он, как и его ученики, ничего не знал о воскрешенных шиноби, хоть они, появляясь, выспрашивали всё ли еще это Четвертая мировая. Немного обнадеживало то, что Альянс Шиноби уже отправил ему подкрепление. Из пяти Скрытых деревень практически одновременно вышли отряды опытных ниндзя. Среди них есть и запечатывающие отряды. Завтра справиться с воскрешенными Эдо Тенсей шиноби будет проще. Завтра, скорее всего, их будет больше. Враг тоже испытывал его. Нашел слабые места и непременно в них ударит.
Конохомару-сенсей всю ночь не смыкал глаз. Мицуки знал об этом, потому что и сам от волнения никак не мог уснуть. Враг был сильным и странным. Его невозможно было убить, и это пугало. Эдо Тенсей. Мицуки еще не доводилось слышать о такой технике, но она потрясала воображение. Молодой шиноби пообещал себе во чтобы то ни стало ею овладеть. Вот выберутся они отсюда, он придет к отцу и расспросит его о ней. Уж кто-кто, а отец наверняка всё о ней знает. Главное - это выбраться отсюда.
Мицуки всё же задремал. Из забытья его вырвали звуки битвы. Конохомару-сенсей уже столкнулся с врагом. Времени на то, чтобы разбудить их всех, у него не было. Мицуки бегло осмотрелся. Враг был другим. Эти шиноби жаждали крови. Хотели убивать. От этого совершенно незнакомого ощущения отчего-то дрожали руки. Было страшно. Было очень страшно и не только ему. Его товарищи во все глаза наблюдали за сражением их капитана и не смели двинуться с места. Но неподвижная мишень - самая легкая минешь.
- Хватит рассиживаться! - стоило только так подумать, как их окликнул Конохомару-сенсей. - Давайте ребята, - он отпрыгнул к ним, прикрывая своей спиной, - первое построение. Подкрепление скоро придёт, - тише, но бесконечно увереннее продолжил капитан. - Мы должны продержаться до их прибытия.
Конохомару-сенсей восхитительный. Даже в такой опасной ситуации, отбиваясь сразу от троих, он умудряется оставаться спокойным и даже подбадривает их. И страх сам собой отступает. Тело вновь слушается, и они без труда занимают нужные позиции. Первое построение должно будет перейти в третье, а потом всё закончится вторым. Это их лучшая схема. Она никогда их не подводила. И сейчас не подведёт.
Но врагу нет дела до правил и построений. Он быстр и молниеносен. Запас чакры у воскрешенных шиноби, кажется, безграничный. Один из них плюет ядом, другой мастерски управляет водой, третий искусно владеет громадным мечом. Ни от кого из них не приходится ждать пощады, а подойти к ним, чтобы вступить в ближний бой, не позволяет страх. Но даже если бы они и смогли подавить все свои чувства и страхи, всё равно не удалось бы твёрдо стоять на земле. Ведь четвертый призванный Эдо Тенсей шиноби заставляет ходить землю ходуном. Его техники выкорчевывают высокие деревья, и те, падая, преграждают пути отступения.
Построение давно нарушено. Здесь каждый сам за себя. Можно только мельком следить за тем, что с товарищами еще всё в порядке. С таким неуязвимым врагом чувствуешь себя беспомощным. Бесполезным. Но теневые клоны Конохомару-сенсея рядом. Они приободряют, направляют и защищают.
… Но, кажется, это длится всего лишь миг…
Мощный удар сбивает Конохомару-сенсея с ног. Всё вокруг замирает на несколько секунд. Темная кровь на зелёной траве выглядит какой-то неестественной. Ненастоящей. Клоны исчезают. Капитан шипит, с трудом поднимается и снова бессильно падает на траву. Крови становится больше. Хрипло смеется шиноби с мечом. Небрежно замахивается своим страшным оружием, рассекает им воздух, собираясь насквозь пронзить неподвижного капитана.
Нужно что-то сделать. Прыгнуть вперед, заблокировать удар, но отчего-то именно сейчас, в решающий момент, тело отказывается двигаться. Ноги становятся ватными, сердце стальными тисками сжимает ужас. Всё кончено. С ними всё кончено. Это конец.
Удар!..
Мицуки сам не понял, как зажмурился. В ушах звенело, руки дрожали.
- Конохомару-сенсей!
Закричал ли он сам или это сделал кто-то другой? Мицуки открыл глаза и обессилено опустился на землю. Смертоносный удар меча был остановлен. Долгожданное подкрепление прибыло. Теперь всё будет по-другому.
Рычит Акамару - верный спутник Кибы-сенсея. Незнакомый шиноби с белоснежными волосами оттесняет мечника. Сакура-сан уже лечит их капитана. Шикамару-сенсей что-то коротко кому-то приказывает, и уже мчатся в бой нарисованные Саем звери. Бой завязывается с новой силой, только в этот раз их, генинов, оттесняют назад, велят прикрывать тылы.
Смотреть по сторонам некогда. Но Мицуки уже заметил еще многих незнакомых шиноби из других деревень. Скрытый Камень обеспечивает защиту, а запечатывающие отряды в основном состоят из шиноби Скрытого Песка. Конохомару-сенсея спас джонин из Скрытого Облака. Сакура-сан уже немного его подлатала, и капитан вновь отправился на передовую. Его место практически сразу занимает другой тяжело раненный шиноби. Ему не повезло попасть под ядовитый плевок. Но Сакуру-сан не так-то просто смутить. И невольно восхищаешься тем, с каким хладнокровием она приступает к лечению. Раненый шиноби поправляется на глазах, спешит вернуться к битве, не желая ничего слышать об отдыхе.
Этот бой просто невероятен. Совместными усилиями шиноби Листа и Камня загоняют надоедливого мечника в угол, и тут же подключается запечатывающий отряд из Скрытого Песка. Один готов. Мицуки ликует.
Практически в то же время шиноби Скрытого Облака обездвиживают того, кто плевался ядом. Тигр Сая безжалостно поглощает его, и ряды врага редеют еще на одного шиноби. Сакура-сан гневно бьет кулаком о землю, и та расходится рвом в разные стороны. Бывший шиноби Скрытого Камня перепрыгивает на дерево. Шикамару-сенсей молниеносно обездвиживает его своей знаменитой Теневой Имитацией, и вновь запечатывающий отряд действует без малейшего промедления. До полной победы осталось победить всего одного шиноби. Одного!
… Но это лишь иллюзия. Враг может воскресить столько шиноби, сколько пожелает. И в миг из десятка появившихся гробов выходят люди. Эдо Тенсей вновь оживляет их, и тот, кто стоит за этой страшной техникой, заставляет их драться.
- Он не сможет надолго подавить их разум, - голос Конохомару-сенсея доносится откуда-то издалека.
Мицуки инстинктивно дёрнулся на звук его голоса. Он должен быть там, где его капитан. Больше он не струсит. Больше он его не подведет. Но его неожиданно останавливают, крепко схватив за руку. Мицуки замирает, оглядывается, смотрит на задержавшего его медика. Сакура-сан бледна, но её взгляд решительный.
- Куда ты собрался? - сухо спрашивает она, и жутко становится от того, как холодно и напряженно звучит её голос.
- Туда, - вырывается ответ. Мицуки неопределенно машет рукой в сторону, а там опять появляются новые гробы, и облаченные в бордовые плащи Эдо Тенсей шиноби медленно и как-то лениво из них выходят.
- Твоя задача защищать тыл. Приготовься. Всё только начинается.
Всё действительно только начиналось. Воскрешенные шиноби сильны, быстры, лишены всякой воли. Они с жестокостью бросаются на союзников, ввязывая их в сложное, выматывающее сражение. Они не боятся ни ран, ни смерти. Их удары быстры и точны. Отовсюду слышаться стоны и хрипы. Мицуки с ужасом смотрит по сторонам. Его взгляд цепляется за тех шиноби, кто уже не встает с пропитанной кровью земли, он замечает, как рассыпается на тысячи мелких частиц вражеский шиноби, и, стиснув зубы, следит за тем, как его тело вновь восстанавливается. Это нечестно. Нечестно! Так ведь не бывает…
Кибу-сенсея оттеснили. Из всех его положение кажется самым безнадёжным. И страшно смотреть, как, рыча, рвётся к нему на помощь верный Акамару, как молниеносно складываются печати Гацуги, как враг готовит свой смертельный ответ. Смотреть страшно, а отвести глаз невозможно.
В решающий момент, когда разбита Гацуга и кажется, что уже всё кончено, враг теряет контроль над воскрешенными шиноби. Призванные Эдо Тенсей растерянно осматриваются по сторонам, упускают руки, так и не нанеся последнего удара.
Спасены.
Мицуки обессилено опускается на колени. Он уже давно не видел своих товарищей по команде. Сакура-сан что-то поручила им, и они как сквозь землю провалились. И, возможно, даже лучше, что их здесь нет. Наверняка они сейчас в другом, более безопасном месте. Передышка длится недолго. Враг всё лучше и лучше осваивает контроль разума. Всё меньше и меньше ему нужно времени для того, чтобы вновь подчинить своей воле воскрешенных шиноби. За короткое время передышки союзники просто не успевают их запечатать.
Бой кажется бесконечным. Ходит ходуном земля, огонь сжигает дотла деревья, вода сметает всё на своем пути. Звенят кунаи, рикошетят в самые разные стороны сюрикены. Их всё время приходится отбивать, чтобы уберечь и без того раненых шиноби от новых травм. Но защищать тыл не значит только это. Главная их задача - прикрывать медиков. Враг окружает союзников, и он обязан как можно дольше сдерживать его. До тех пор, пока кто-то из старших не придёт на помощь. И бывает, что эту помощь приходится очень долго ждать.
Давно запрошено подкрепление, его ждут с нетерпением. Запечатывающие команды уже на пределе. Передышки между сражениями слишком короткие. Хоть воскрешенные шиноби и не жаждут победы, одолеть их не так-то просто. И не всегда помогает даже то, что они, атакуя, рассказывают о своих намерениях, указывают на свои слабые места.
Союзники устают. Их силы истощаются. Время тянется мучительно медленно. А солнце между тем поднимается всё выше. Становится невыносимо жарко. Хочется остановиться, перевести дух, глотнуть прохладной воды. Но враг не дает для этого передышки. И пока его тело машинально двигается, то отбивая сюрикены, то блокируя смертоносные удары врага, Мицуки думает только об одном. О подкреплении.
И помощь приходит. Всё повторяется. Свежие силы стремительно вступают в бой. Шикамару-сенсей направляет их. Воскрешенных шиноби обездвиживают и запечатывают. Всё как прежде, только потрясенные вздохи слышаться всё чаще. Союзники, стиснув зубы, вновь борются против бывших товарищей, родных, возлюбленных. Мицуки всё чаще слышит о Четвёртой мировой. Кто-то с отчаяньем подчеркивает, что так уже было, кто-то гадает, призовут ли первых Каге, кто-то совсем тихо с суеверным ужасом произносит имя: «Учиха Мадара».
Но нет ни первых Каге, ни так сильно пугающего многих Учихи Мадары. Бой постепенно заканчивается. Последних призванных Эдо Тенсей шиноби запечатывают поразительно легко. Враг как будто потерял интерес к происходящему. Махнул рукой, решил передохнуть. Союзников это беспокоит. Их тревожит легкая победа и внезапно прекращенный бой. Но перерыв им необходим. Медики осматривают раненых и закрывают глаза убитым. Многие не сдерживают слёз, оплакивая поверженных товарищей. Лица у союзников мрачные, решительные. Как будто только что они не одержали победу, а проиграли. И теперь клянутся сами себе во что бы то ни стало победить в следующий раз. В том, что эта битва еще не закончена, никто не сомневается.
Уже отправлены доклады пятерым Каге и запрошено резервное подкрепление. Уже решено, что все двинутся в Коноху. Скрытый Лист, говорят, ближе. Вот только помогут раненым, и все двинутся в путь. Или вступят в бой. Враг непременно скоро появится. Конохомару-сенсей не сомневается в этом, но он опять тяжело ранен и, наверное, поэтому бредит. Мицуки хотел подойти к нему, ободрить, но только сейчас понял, насколько устал. Ноги совсем его не держали.
- Ты молодец, - негромко говорит Сакура-сан. Куноичи мягко надавливает на плечо, заставляя опуститься на землю. - Отдохни.
Несмотря на то, что передышка была короткой, Мицуки успел неплохо отдохнуть. Он к своей досаде задремал и пропустил, как Сакура-сан использовала технику призыва, и как с помощью Кацуи прошло лечение всех союзников. Он пропустил, как шиноби Скрытого Камня, используя свои техники, погребли под землёй погибших в сражении товарищей и запечатанных шиноби. Все, кто мог, вернулись в строй. Даже больше. К ним примкнули свежие силы, отправленные Скрытым Туманом и Облаком. Поговаривали, что отряды из Скрытого Камня и Скрытого Песка проверяют соседние территории и присоединятся к ним где-то рядом с Конохой.
Мицуки искренне радовался тому, что они наконец-то могут вернуться домой. Мысленно он уже был в Конохе. Казалось, всё самое трудное осталось позади. Теперь предстоял пусть и долгий, но спокойный путь домой. Путь, который так неожиданно преградили два шиноби. Облаченные в бордовые плащи Эдо Тенсей они растерянно осматривались по сторонам и, кажется, не замечали ничего, кроме бескрайнего неба. Они совсем не выглядели сильными. От них не веяло опасностью, и жажда убийства не исходила от них. Но отчего-то именно их появление заставило союзников замереть на месте и впервые за многочасовой бой бессильно опустить руки.
«И что в них такого?» - раздраженно подумал Мицуки, присматриваясь к воскрешенным шиноби. Они были примерно одного возраста и роста. Первый - брюнет с симпатичным лицом, на которое зачастую падки девчонки. Второй - блондин с шестью симметричными шрамами на щеках и невероятно яркими на фоне черных глазных яблок голубыми глазами.
Брюнет, похоже, уже во всём разобрался и наверняка их заметил. А вот блондин всё всматривался в небо, как будто хотел увидеть там что-то. Справиться с ним наверняка не составит труда. Мицуки мысленно хмыкнул, обменялся взглядами с товарищами по команде. Они начнут с рассеянного блондина. Ранят его, а запечатывающий отряд завершит дело. Другие сразу поймут, что нужно делать. Главное начать. Эти взрослые, порой, бывают такими сентиментальными!
- Нет! - с суеверным ужасом кричит Сакура-сан. Но сейчас это неважно. Разве можно остановиться, когда они уже встали в первое построение?
- Вперед, - одними губами говорит ребятам Мицуки.
Они как всегда быстры и стремительны. Светловолосый шиноби по-прежнему не обращает на них никакого внимания. Идеальная, неподвижная мишень. О большем и просить не нужно!
Мощный удар неожиданно заблокировали. Мицуки во все глаза уставился на темноволосого шиноби. Тех, кого воскрешали Эдо Тенсей, обычно не помогали друг другу. А этот брюнет взял и защитил своего спутника.
… Глаза у него такие холодные. Пугающие. Он быстр и силён. Остановил их с невиданной легкостью, как будто точно знал, как работает их комбинация.
Мицуки не понял, как его ударили. Но удар получился сильным. Он отлетел в сторону, больно ударив локоть. Спустя какие-то доли секунд его друзья оказались рядом с ним. Тоже лежали на земле и потирали ушибленные места.
- Хватит витать в облаках, - негромко сказал брюнет, - Наруто.
- Но небо такое… - восхищенно прошептал блондин. - Такое! - ему явно не хватало слов, чтобы его описать, и он начал активно махать руками. - Нет, Саске, ты только посмотри! Оно всегда таким было?
- Откуда я знаю? - раздраженно процедил брюнет, и Наруто, наконец, соизволил на него посмотреть, прежде чем ответить.
Они разговаривали так, будто вокруг никого не было. Будто нет ничего важнее того, насколько прекрасно ясное, безграничное небо. И их совсем не волновало, что союзники подошли немного ближе. Мицуки медленно встал, как-то беспомощно оглянулся, ища глазами своего капитана. Конохомару-сенсей был далеко и смотрел только вперед, на воскрешенных шиноби. Рядом с ним только что устало опустилась на колени Сакура-сан. По бледной щеке куноичи скатилась слеза.
- Кто это? - осторожно спросил Мицуки у стоящего рядом шиноби из Скрытого Камня.
- Герои Четвертой мировой, - каким-то не своим голосом ответил ниндзя. - Узумаки Наруто и Учиха Саске, - он криво усмехнулся и нервно хохотнул. - Тебе ли их не знать.
Мицуки вновь во все глаза уставился на призванных Эдо Тенсей шиноби. Он знал о легендарном герое Конохи Узумаки Наруто. Он был наставником Конохомару-сенсея. Он обучил его легендарному Расенгану. Мицуки знал и о знаменитом отступнике Конохи Учихе Саске. Наследник легендарного клана, обладатель шарингана. Отец часто о нём рассказывал. И о том, что дружба Учихи и Узумаки оказалась крепче и страшнее, чем его дружба с Джирайей. О последнем отец не особо любил говорить, поэтому об одном из трёх легендарных санинов Мицуки практически ничего не знал. Но и сейчас это было не так уж и важно. Отец говорил, что Узумаки Наруто и Учиха Саске погибли не спасая мир, а уже после этого, разрешая свой давний, терзающий их спор. По его рассказам, со слов Шестого Хокаге, по воспоминаниям Конохомару-сенсея и других эти два бесспорно легендарных шиноби представлялись умудренными опытом стариками. И никак этот образ не вязался с двумя преградившими путь… мальчишками.
Саске закатил глаза. Разговаривать с Узумаки всегда было трудно. Этот добе мало того, что ничего не понимал, так и ничего же не слушал.
- Это Эдо Тенсей, - всё еще невозмутимо повторил Учиха. Повторил специально. В первый раз Наруто совсем не обратил внимания на эти слова. - Ты понимаешь, что это значит, добе?
Узумаки многозначительно хмыкнул, нахмурился, со знанием дела покивал. Саске тяжело вздохнул, покачал головой, мысленно смиряясь с необходимостью всё объяснить этому непроходимому тупице. Нет, конечно, у Наруто бывали просветления разума, но и при жизни случалось это довольно редко. И если дело не касалось драки, с ним было практически невозможно иметь дело. Во всяком случае, убедиться в обратном Учиха просто не успел.
… Но даже так Наруто оставался его лучшим другом. Единственным другом. И ему многое можно было простить. И уж тем более никому он не позволит ранить его. Даже если теперь это уже совершенно невозможно…
- Мы погибли, - принялся объяснять Саске. - Нас воскресили. И теперь...
- Курама! - резко перебил его Наруто. Взгляд у него был встревоженный, а вид растерянный. - Курама пропал!!
Конечно, это для него было важнее того, что происходило вокруг. Учиха лениво наблюдал за тем, как Узумаки быстро ходит по поляне туда-сюда и всё взволнованно повторяет: «Курама пропал!».
… Это было… забавно…
Наруто не находил себе места. Он не чувствовал своего бесценного друга. Курама исчез, как будто Лиса из него извлекли. Но этого просто не могло быть. Не могло!
- Курама…
- Да здесь я, - раздраженно рычит Лис. Узумаки замирает на месте. Мгновение и он сосредотачивается на своём подсознании. Внешний мир окончательно перестаёт для него существовать.
Курама лежит за дверями давно открытой клетки. Лис зевает, скаля острые зубы, и медленно встаёт. Прогибается в гибкой спине и садится так, как обычно сидят люди.
- Ты слишком шумный, - ворчит он и получает в ответ искреннюю белозубую улыбку.
- Как же я тебе рад! - жизнерадостно заявляет Узумаки и тут же исчезает. Спешит поделиться со всеми прекрасным известием: с Курамой всё в порядке.
Саске воспринимает столь замечательные новости до обидного равнодушно. Но глупо ждать большего от этого теме. В конце концов, он всегда был таким. Замкнутым. Для Наруто это никогда не было преградой и, на самом деле, давно перестало иметь значение. Узумаки казалось, что он видит Учиху насквозь, и зачастую так оно и было. И теперь он знал, что Саске тоже понимал его как никто другой. Он замечал даже то, что ему хотелось бы скрыть. Но не было ничего страшного в том, что Учиха что-то замечал, ведь он никогда ни с кем не делился своими наблюдениями. Да, это было так здорово наконец-то с ним поговорить. Достучаться до его сердца, схватить за руку, заставить открыть глаза. Им удалось во всём разобраться, всё прояснить. Они нашли ответы на все терзающие их вопросы. Всё просто замечательно! Вот только…
Они мертвы.
- Саске-кун. Наруто.
Сакура как всегда первым зовет Саске, и это как и всегда немного задевает. Совсем чуть-чуть. Наруто уже научился не обращать на это внимания. Широкая улыбка сама собой появляется на лице. Но он рад, действительно рад видеть подругу. И Саске тоже рад. Пусть он этого и не показывает.
- Сакура-чан, - как всегда на распев произнёс Узумаки. Его улыбка стала шире. Он несколько секунд рассматривал куноичи, невольно отмечая про себя, что та изменилась. Это была уже не та взволнованная, но решительная девушка, смело вступившая в решающую битву Четвертой мировой войны. Перед ними стояла зрелая женщина с печальными, усталыми глазами. Она похорошела, но всё равно, смотря на неё, Наруто не покидало чувство, что в ней чего-то не хватает.
- Её сломала ваша смерть, - отозвался на мысли джинчурики Курама.
- Не может быть! - горячо возразил Узумаки. - Не может быть! - уверенно повторил он, гневно рассматривая Лиса. - Сакура-чан очень сильная!
- А ты ведь и правда так думаешь… - Курама неопределённо хмыкнул, задумчиво наклонил голову набок. - Конечно, физической силы ей не занимать и медик она превосходный. Но для того, чтобы быть по-настоящему сильным, этого мало…
- Ты правильно всё понял, Учиха, - негромко сказал Шикамару. - Вы здесь из-за Эдо Тенсей.
Наруто несколько секунд с любопытством рассматривал Нара. На его губах вновь расцвела радостная улыбка, он вдохнул наверняка для того, чтобы жизнерадостно позвать хорошего друга, но вдруг посерьезнел и резко обернулся к Саске.
- Мерзавец! - прорычал Курама. - Пытается вас контролировать!
- Знаем, - Наруто криво усмехнулся Лису. - Рассчитываю на тебя.
В следующий миг он вновь смотрел в глаза Учихе, безмолвно спрашивая: «Уверен?». Саске едва заметно кивнул, но Узумаки понял больше. Это не простое «Да», это решение, продиктованное любопытством и твёрдой решимостью. Они испытают бывших союзников, а заодно найдут владельца техники. И никто ничего не поймёт.
- Простите, ребята, - шепчет Наруто, одновременно с Саске складывая печати.
… У них было две руки, хотя Узумаки точно помнил, что им с Саске пришлось пожертвовать по одной, чтобы до конца понять друг друга. Эдо Тенсей действительно удивительная техника. Но сейчас это совершенно неважно. Сейчас чакра переполняет тело, и, кажется, будто кровь вновь бежит по жилам. Это прекрасное, непередаваемое чувство. Чувство, будто они живы.
Мицуки не верил своим глазам. Воскрешенные шиноби едва ли были многим младше Конохомару-сенсея, но оказались в несколько раз сильнее его. Они поразительно слаженно складывали печати, их техники удивительно дополняли друг друга. Удивительно, но они не обменивались никакими знаками, и складывалось впечатления, что герои войны просты читают мысли друг друга. Ко всему прочему они отлично владели тайдзюцю. Особенно этот блондин, Узумаки Наруто. Сразу этого было не понять, но он невероятно быстрый, с потрясающей интуицией и инстинктами. Узумаки молниеносно ворвался в первые ряды союзников, ошарашил их этим и, как какие-то кегли, с невиданной легкостью посбивал с ног. А с остальными, оправившимися от первого потрясения, вступил в явно неравный бой. Казалось, Узумаки читает мысли противников. Он знал, откуда последует удар, чувствовал грядущую опасность и с потрясающей точностью избегал её. Атаковал сам и стремительно возвращался. Возвращался к своему спутнику, и уже Саске атаковал союзников громадным огненным шаром.
Огонь успели ослабить потоком воды. Шиноби из Скрытого Камня возвели небольшие земляные щиты. Огненная техника как-то лениво развеялась, и перед глазами Мицуки представилась совершенно безрадостная картина. На ногах практически никто не остался. Тайдзюцу и Ниндзюцу - союзники не смоги ничего толком противопоставить ни первому, ни второму. Было обидно. И страшно.
«Это не на самом деле - осенило Мицуки. - Это гендзюцу!»
Да, именно так. Отец много рассказывал ему о легендарном шарингане и об его обладателях - Учиха. Они непревзойдённые мастера гендзюцу. Их наваждения не так-то легко отличить от реальности. Когда Учиха использует шаринган, его глаза меняются. Становятся красными, вокруг зрачка появляются черные символы. Мицуки живо посмотрел на Саске. На фоне черных глазных яблок его темные глаза едва угадывались. Но это ничего не значит! Совсем ничего!
- Кай! - Мицуки сложил печати и постарался, как его учили, развеять технику. Ничего не произошло. - Кай! - упрямо повторил он. И вновь ничего не изменилось. Похоже, это то гендзюцу, которое самостоятельно не развеешь. Мицуки вновь осторожно посмотрел на Учиху и понял, что тот наблюдает за ним с ленивым любопытством.
По спине пробежал холодок. Резкий мощный удар под дых застал Мицуки врасплох. Пока он присматривался к Учихе, совершенно позабыл об Узумаки. Наруто всё еще использовал только тайдзюцу, и даже если ничего кроме этого больше не мог, то был невероятно силён. Мицуки кубарем пролетел по земле, пока его «полет» не затормозил Конохомару-сенсей. Капитан, не глядя, остановил его одной рукой. Конохомару не сводил напряженного взгляда с Узумаки, а тот его как будто не замечал.
- Перестал, - хмыкнул Курама. - Поверил, - довольно прорычал он, охотно соединяя кулаки со своим джинчурики.
Наруто усмехнулся, протянул сжатый кулак Учихе, и тот, не задумываясь, ударил по нему. Саске хмыкнул. Он не узнал ничего нового, но его догадки подтвердились. Тоже неплохо.
- Нашел? - негромко спросил он.
- Еще нет. Придётся поддаться…
- Скажете свои слабые места? - пользуясь передышкой, спросил шиноби из Скрытого Тумана. Союзники медленно вставали на ноги. Часть из них отступала назад, помня, что Узумаки предпочитает ближний бой. Часть оставалась на месте. Все знали, что Учиха хорошо управляется с дальними атаками.
- Теперь, когда мы вместе… - Узумаки наблюдал за действиями бывших товарищей и понимал, что против них с Саске все эти предосторожности бесполезны. Для них «ближний» или «дальний» бой не имеет никакого значения. - Их нет, - негромко закончил он.
«Когда вместе», - шиноби из Скрытого Облака зацепились за эту фразу. Если их разделить, тогда получится победить!
- Вы не сможете нас разделить, - сухо предостерег Учиха, угадывая их мысли.
- Ты ведь помнишь, Сакура-чан? - Наруто грустно улыбнулся. - Пока мы с Саске были одной командой, мы не проиграли ни одной битвы.
Сакура опустила голову, плотно сжав губы. Слезы текли по щекам, но она даже не думала о том, чтобы их утереть. Да, Наруто прав. Пока Саске не ушел из деревни, седьмая команда не провалила ни одной миссии, не уступила ни одному противнику. А ведь тогда они были еще детьми!
Харуно крепко сжала кулаки. Даже в самом страшном сне она не могла представить, что будет сражаться против своих самых близких друзей. И ладно с Саске. Он стал отступником, и они и без этого уже не раз становились друг напротив друга. Но драться с Наруто?! Такого никогда не могло быть! Ведь Узумаки всегда был на её... их стороне. Он - их опора и поддержка. Он - залог победы. Если Наруто рядом, значит битва не может быть проиграна. Значит, всё непременно будет хорошо!
«И сейчас всё будет хорошо!» - Сакура решительно вытерла слёзы и уверенно посмотрела на воскрешенных друзей.
- Мы не проиграем.
Саске усмехнулся. Наруто кивнул и широко улыбнулся. Настрой куноичи им понравился. Наконец-то она взяла себя в руки. И даже сложила свои непонятные печати. Всё правильно. Так и надо. Ведь настоящий бой начнётся только сейчас.
Автор: Шахматист чан
Фэндом: Naruto
Персонажи: Саске, Наруто, Шиноби Альянса
Рейтинг: R
Жанры:Джен, Экшен
Предупреждения: OOC
Размер: мини
Публикация на других ресурсах: я сама размещу, где надо
Примечания автора: Альтернативное развитие событий.
698 глава манги. Последнее сражение Саске и Наруто заканчивается недавним предсказанием Узумаки: оба умирают. Они успевают поговорить по душам и прежде, чем уснуть, развеивают бесконечное цукуёми. Однако на следующее утро не просыпаются.
После 4 мировой войны шиноби прошло 17 - 20 лет.
Написано по арту:
Еще один замечательный арт: s26.postimg.org/5irk7toy1/EDO_sasuke_and_naruto... Спасибо Ника_желтый
Статус: в процессе
Описание:
Двое преградивших путь шиноби вовсе не выглядели сильными. В отличие от других, от них совсем не веяло опасностью. Но отчего-то именно их появление заставило капитанов отступить на шаг и впервые за многочасовой бой бессильно опустить руки.
Часть 1 Часть 1
Эта миссия была так же важна, как и сложна. Её провал знаменовал начало Пятой мировой войны, но Конохомару казалось, что эта война уже началась. Правда, в этот раз он не патрулировал улицы Конохи, а принимал самое активное участие в главных событиях. И события эти тревожили. Уж сильно всё повторяло Четвёртую мировую. Нашелся умелец, освоивший Эдо Тенсей. Знай они об этом с самого начала, команда была бы другой, джонинов здесь было бы побольше, а ранг у миссии повыше. Сейчас же это должно было стать простой разведкой. Проверкой слухов. Ничего сверхсложного. Подходящая миссия для недавно проваливших экзамен на чунина генинов. Но всё обернулось совершенно неожиданным образом. Неизвестный враг не только освоил Эдо Тенсей, но и смог завладеть многими сильными шиноби. И до сих пор еще было неизвестно, скольких талантливых ниндзя он превратил в своих марионеток. Столкновение длилось всего один день, главные «сюрпризы» всё еще были впереди. Конохомару знал об этом по рассказам Шестого Хокаге. Джонин прекрасно понимал, что дальше будет только хуже. Им повезло, что бывшие шиноби Скрытого Песка совсем не горят желанием сражаться. Но им всё равно навязали долгий, выматывающий бой. К счастью, несмотря ни на что, им повезло отделаться всего лишь царапинами. Как и рассказывали участники Четвертой мировой, почувствовать того, кто управлял техникой во время сражения, оказалось невозможно. Но этот бой всё же позволил собрать немного информации. Долго контролировать разум сразу пяти воскрешенных шиноби враг не мог.
Конохомару прислонился спиной к дереву и попытался расслабиться. Уже давно наступила ночь. Враг отступил, даря передышку. Нужно было набраться сил и быть готовым к новому сражению, но Конохомару никак не мог заставить себя закрыть глаза. Он волновался. В его команде не было никого, кто владел бы запечатывающими техниками. Для простой разведки они были не нужны. К тому же сам Конохомару был из «молодого» поколения. Он, как и его ученики, ничего не знал о воскрешенных шиноби, хоть они, появляясь, выспрашивали всё ли еще это Четвертая мировая. Немного обнадеживало то, что Альянс Шиноби уже отправил ему подкрепление. Из пяти Скрытых деревень практически одновременно вышли отряды опытных ниндзя. Среди них есть и запечатывающие отряды. Завтра справиться с воскрешенными Эдо Тенсей шиноби будет проще. Завтра, скорее всего, их будет больше. Враг тоже испытывал его. Нашел слабые места и непременно в них ударит.
***
Конохомару-сенсей всю ночь не смыкал глаз. Мицуки знал об этом, потому что и сам от волнения никак не мог уснуть. Враг был сильным и странным. Его невозможно было убить, и это пугало. Эдо Тенсей. Мицуки еще не доводилось слышать о такой технике, но она потрясала воображение. Молодой шиноби пообещал себе во чтобы то ни стало ею овладеть. Вот выберутся они отсюда, он придет к отцу и расспросит его о ней. Уж кто-кто, а отец наверняка всё о ней знает. Главное - это выбраться отсюда.
Мицуки всё же задремал. Из забытья его вырвали звуки битвы. Конохомару-сенсей уже столкнулся с врагом. Времени на то, чтобы разбудить их всех, у него не было. Мицуки бегло осмотрелся. Враг был другим. Эти шиноби жаждали крови. Хотели убивать. От этого совершенно незнакомого ощущения отчего-то дрожали руки. Было страшно. Было очень страшно и не только ему. Его товарищи во все глаза наблюдали за сражением их капитана и не смели двинуться с места. Но неподвижная мишень - самая легкая минешь.
- Хватит рассиживаться! - стоило только так подумать, как их окликнул Конохомару-сенсей. - Давайте ребята, - он отпрыгнул к ним, прикрывая своей спиной, - первое построение. Подкрепление скоро придёт, - тише, но бесконечно увереннее продолжил капитан. - Мы должны продержаться до их прибытия.
Конохомару-сенсей восхитительный. Даже в такой опасной ситуации, отбиваясь сразу от троих, он умудряется оставаться спокойным и даже подбадривает их. И страх сам собой отступает. Тело вновь слушается, и они без труда занимают нужные позиции. Первое построение должно будет перейти в третье, а потом всё закончится вторым. Это их лучшая схема. Она никогда их не подводила. И сейчас не подведёт.
Но врагу нет дела до правил и построений. Он быстр и молниеносен. Запас чакры у воскрешенных шиноби, кажется, безграничный. Один из них плюет ядом, другой мастерски управляет водой, третий искусно владеет громадным мечом. Ни от кого из них не приходится ждать пощады, а подойти к ним, чтобы вступить в ближний бой, не позволяет страх. Но даже если бы они и смогли подавить все свои чувства и страхи, всё равно не удалось бы твёрдо стоять на земле. Ведь четвертый призванный Эдо Тенсей шиноби заставляет ходить землю ходуном. Его техники выкорчевывают высокие деревья, и те, падая, преграждают пути отступения.
Построение давно нарушено. Здесь каждый сам за себя. Можно только мельком следить за тем, что с товарищами еще всё в порядке. С таким неуязвимым врагом чувствуешь себя беспомощным. Бесполезным. Но теневые клоны Конохомару-сенсея рядом. Они приободряют, направляют и защищают.
… Но, кажется, это длится всего лишь миг…
Мощный удар сбивает Конохомару-сенсея с ног. Всё вокруг замирает на несколько секунд. Темная кровь на зелёной траве выглядит какой-то неестественной. Ненастоящей. Клоны исчезают. Капитан шипит, с трудом поднимается и снова бессильно падает на траву. Крови становится больше. Хрипло смеется шиноби с мечом. Небрежно замахивается своим страшным оружием, рассекает им воздух, собираясь насквозь пронзить неподвижного капитана.
Нужно что-то сделать. Прыгнуть вперед, заблокировать удар, но отчего-то именно сейчас, в решающий момент, тело отказывается двигаться. Ноги становятся ватными, сердце стальными тисками сжимает ужас. Всё кончено. С ними всё кончено. Это конец.
Удар!..
Мицуки сам не понял, как зажмурился. В ушах звенело, руки дрожали.
- Конохомару-сенсей!
Закричал ли он сам или это сделал кто-то другой? Мицуки открыл глаза и обессилено опустился на землю. Смертоносный удар меча был остановлен. Долгожданное подкрепление прибыло. Теперь всё будет по-другому.
Рычит Акамару - верный спутник Кибы-сенсея. Незнакомый шиноби с белоснежными волосами оттесняет мечника. Сакура-сан уже лечит их капитана. Шикамару-сенсей что-то коротко кому-то приказывает, и уже мчатся в бой нарисованные Саем звери. Бой завязывается с новой силой, только в этот раз их, генинов, оттесняют назад, велят прикрывать тылы.
Смотреть по сторонам некогда. Но Мицуки уже заметил еще многих незнакомых шиноби из других деревень. Скрытый Камень обеспечивает защиту, а запечатывающие отряды в основном состоят из шиноби Скрытого Песка. Конохомару-сенсея спас джонин из Скрытого Облака. Сакура-сан уже немного его подлатала, и капитан вновь отправился на передовую. Его место практически сразу занимает другой тяжело раненный шиноби. Ему не повезло попасть под ядовитый плевок. Но Сакуру-сан не так-то просто смутить. И невольно восхищаешься тем, с каким хладнокровием она приступает к лечению. Раненый шиноби поправляется на глазах, спешит вернуться к битве, не желая ничего слышать об отдыхе.
Этот бой просто невероятен. Совместными усилиями шиноби Листа и Камня загоняют надоедливого мечника в угол, и тут же подключается запечатывающий отряд из Скрытого Песка. Один готов. Мицуки ликует.
Практически в то же время шиноби Скрытого Облака обездвиживают того, кто плевался ядом. Тигр Сая безжалостно поглощает его, и ряды врага редеют еще на одного шиноби. Сакура-сан гневно бьет кулаком о землю, и та расходится рвом в разные стороны. Бывший шиноби Скрытого Камня перепрыгивает на дерево. Шикамару-сенсей молниеносно обездвиживает его своей знаменитой Теневой Имитацией, и вновь запечатывающий отряд действует без малейшего промедления. До полной победы осталось победить всего одного шиноби. Одного!
… Но это лишь иллюзия. Враг может воскресить столько шиноби, сколько пожелает. И в миг из десятка появившихся гробов выходят люди. Эдо Тенсей вновь оживляет их, и тот, кто стоит за этой страшной техникой, заставляет их драться.
- Он не сможет надолго подавить их разум, - голос Конохомару-сенсея доносится откуда-то издалека.
Мицуки инстинктивно дёрнулся на звук его голоса. Он должен быть там, где его капитан. Больше он не струсит. Больше он его не подведет. Но его неожиданно останавливают, крепко схватив за руку. Мицуки замирает, оглядывается, смотрит на задержавшего его медика. Сакура-сан бледна, но её взгляд решительный.
- Куда ты собрался? - сухо спрашивает она, и жутко становится от того, как холодно и напряженно звучит её голос.
- Туда, - вырывается ответ. Мицуки неопределенно машет рукой в сторону, а там опять появляются новые гробы, и облаченные в бордовые плащи Эдо Тенсей шиноби медленно и как-то лениво из них выходят.
- Твоя задача защищать тыл. Приготовься. Всё только начинается.
Всё действительно только начиналось. Воскрешенные шиноби сильны, быстры, лишены всякой воли. Они с жестокостью бросаются на союзников, ввязывая их в сложное, выматывающее сражение. Они не боятся ни ран, ни смерти. Их удары быстры и точны. Отовсюду слышаться стоны и хрипы. Мицуки с ужасом смотрит по сторонам. Его взгляд цепляется за тех шиноби, кто уже не встает с пропитанной кровью земли, он замечает, как рассыпается на тысячи мелких частиц вражеский шиноби, и, стиснув зубы, следит за тем, как его тело вновь восстанавливается. Это нечестно. Нечестно! Так ведь не бывает…
Кибу-сенсея оттеснили. Из всех его положение кажется самым безнадёжным. И страшно смотреть, как, рыча, рвётся к нему на помощь верный Акамару, как молниеносно складываются печати Гацуги, как враг готовит свой смертельный ответ. Смотреть страшно, а отвести глаз невозможно.
В решающий момент, когда разбита Гацуга и кажется, что уже всё кончено, враг теряет контроль над воскрешенными шиноби. Призванные Эдо Тенсей растерянно осматриваются по сторонам, упускают руки, так и не нанеся последнего удара.
Спасены.
Мицуки обессилено опускается на колени. Он уже давно не видел своих товарищей по команде. Сакура-сан что-то поручила им, и они как сквозь землю провалились. И, возможно, даже лучше, что их здесь нет. Наверняка они сейчас в другом, более безопасном месте. Передышка длится недолго. Враг всё лучше и лучше осваивает контроль разума. Всё меньше и меньше ему нужно времени для того, чтобы вновь подчинить своей воле воскрешенных шиноби. За короткое время передышки союзники просто не успевают их запечатать.
Бой кажется бесконечным. Ходит ходуном земля, огонь сжигает дотла деревья, вода сметает всё на своем пути. Звенят кунаи, рикошетят в самые разные стороны сюрикены. Их всё время приходится отбивать, чтобы уберечь и без того раненых шиноби от новых травм. Но защищать тыл не значит только это. Главная их задача - прикрывать медиков. Враг окружает союзников, и он обязан как можно дольше сдерживать его. До тех пор, пока кто-то из старших не придёт на помощь. И бывает, что эту помощь приходится очень долго ждать.
Давно запрошено подкрепление, его ждут с нетерпением. Запечатывающие команды уже на пределе. Передышки между сражениями слишком короткие. Хоть воскрешенные шиноби и не жаждут победы, одолеть их не так-то просто. И не всегда помогает даже то, что они, атакуя, рассказывают о своих намерениях, указывают на свои слабые места.
Союзники устают. Их силы истощаются. Время тянется мучительно медленно. А солнце между тем поднимается всё выше. Становится невыносимо жарко. Хочется остановиться, перевести дух, глотнуть прохладной воды. Но враг не дает для этого передышки. И пока его тело машинально двигается, то отбивая сюрикены, то блокируя смертоносные удары врага, Мицуки думает только об одном. О подкреплении.
И помощь приходит. Всё повторяется. Свежие силы стремительно вступают в бой. Шикамару-сенсей направляет их. Воскрешенных шиноби обездвиживают и запечатывают. Всё как прежде, только потрясенные вздохи слышаться всё чаще. Союзники, стиснув зубы, вновь борются против бывших товарищей, родных, возлюбленных. Мицуки всё чаще слышит о Четвёртой мировой. Кто-то с отчаяньем подчеркивает, что так уже было, кто-то гадает, призовут ли первых Каге, кто-то совсем тихо с суеверным ужасом произносит имя: «Учиха Мадара».
Но нет ни первых Каге, ни так сильно пугающего многих Учихи Мадары. Бой постепенно заканчивается. Последних призванных Эдо Тенсей шиноби запечатывают поразительно легко. Враг как будто потерял интерес к происходящему. Махнул рукой, решил передохнуть. Союзников это беспокоит. Их тревожит легкая победа и внезапно прекращенный бой. Но перерыв им необходим. Медики осматривают раненых и закрывают глаза убитым. Многие не сдерживают слёз, оплакивая поверженных товарищей. Лица у союзников мрачные, решительные. Как будто только что они не одержали победу, а проиграли. И теперь клянутся сами себе во что бы то ни стало победить в следующий раз. В том, что эта битва еще не закончена, никто не сомневается.
Уже отправлены доклады пятерым Каге и запрошено резервное подкрепление. Уже решено, что все двинутся в Коноху. Скрытый Лист, говорят, ближе. Вот только помогут раненым, и все двинутся в путь. Или вступят в бой. Враг непременно скоро появится. Конохомару-сенсей не сомневается в этом, но он опять тяжело ранен и, наверное, поэтому бредит. Мицуки хотел подойти к нему, ободрить, но только сейчас понял, насколько устал. Ноги совсем его не держали.
- Ты молодец, - негромко говорит Сакура-сан. Куноичи мягко надавливает на плечо, заставляя опуститься на землю. - Отдохни.
***
Несмотря на то, что передышка была короткой, Мицуки успел неплохо отдохнуть. Он к своей досаде задремал и пропустил, как Сакура-сан использовала технику призыва, и как с помощью Кацуи прошло лечение всех союзников. Он пропустил, как шиноби Скрытого Камня, используя свои техники, погребли под землёй погибших в сражении товарищей и запечатанных шиноби. Все, кто мог, вернулись в строй. Даже больше. К ним примкнули свежие силы, отправленные Скрытым Туманом и Облаком. Поговаривали, что отряды из Скрытого Камня и Скрытого Песка проверяют соседние территории и присоединятся к ним где-то рядом с Конохой.
Мицуки искренне радовался тому, что они наконец-то могут вернуться домой. Мысленно он уже был в Конохе. Казалось, всё самое трудное осталось позади. Теперь предстоял пусть и долгий, но спокойный путь домой. Путь, который так неожиданно преградили два шиноби. Облаченные в бордовые плащи Эдо Тенсей они растерянно осматривались по сторонам и, кажется, не замечали ничего, кроме бескрайнего неба. Они совсем не выглядели сильными. От них не веяло опасностью, и жажда убийства не исходила от них. Но отчего-то именно их появление заставило союзников замереть на месте и впервые за многочасовой бой бессильно опустить руки.
«И что в них такого?» - раздраженно подумал Мицуки, присматриваясь к воскрешенным шиноби. Они были примерно одного возраста и роста. Первый - брюнет с симпатичным лицом, на которое зачастую падки девчонки. Второй - блондин с шестью симметричными шрамами на щеках и невероятно яркими на фоне черных глазных яблок голубыми глазами.
Брюнет, похоже, уже во всём разобрался и наверняка их заметил. А вот блондин всё всматривался в небо, как будто хотел увидеть там что-то. Справиться с ним наверняка не составит труда. Мицуки мысленно хмыкнул, обменялся взглядами с товарищами по команде. Они начнут с рассеянного блондина. Ранят его, а запечатывающий отряд завершит дело. Другие сразу поймут, что нужно делать. Главное начать. Эти взрослые, порой, бывают такими сентиментальными!
- Нет! - с суеверным ужасом кричит Сакура-сан. Но сейчас это неважно. Разве можно остановиться, когда они уже встали в первое построение?
- Вперед, - одними губами говорит ребятам Мицуки.
Они как всегда быстры и стремительны. Светловолосый шиноби по-прежнему не обращает на них никакого внимания. Идеальная, неподвижная мишень. О большем и просить не нужно!
Мощный удар неожиданно заблокировали. Мицуки во все глаза уставился на темноволосого шиноби. Тех, кого воскрешали Эдо Тенсей, обычно не помогали друг другу. А этот брюнет взял и защитил своего спутника.
… Глаза у него такие холодные. Пугающие. Он быстр и силён. Остановил их с невиданной легкостью, как будто точно знал, как работает их комбинация.
Мицуки не понял, как его ударили. Но удар получился сильным. Он отлетел в сторону, больно ударив локоть. Спустя какие-то доли секунд его друзья оказались рядом с ним. Тоже лежали на земле и потирали ушибленные места.
- Хватит витать в облаках, - негромко сказал брюнет, - Наруто.
- Но небо такое… - восхищенно прошептал блондин. - Такое! - ему явно не хватало слов, чтобы его описать, и он начал активно махать руками. - Нет, Саске, ты только посмотри! Оно всегда таким было?
- Откуда я знаю? - раздраженно процедил брюнет, и Наруто, наконец, соизволил на него посмотреть, прежде чем ответить.
Они разговаривали так, будто вокруг никого не было. Будто нет ничего важнее того, насколько прекрасно ясное, безграничное небо. И их совсем не волновало, что союзники подошли немного ближе. Мицуки медленно встал, как-то беспомощно оглянулся, ища глазами своего капитана. Конохомару-сенсей был далеко и смотрел только вперед, на воскрешенных шиноби. Рядом с ним только что устало опустилась на колени Сакура-сан. По бледной щеке куноичи скатилась слеза.
- Кто это? - осторожно спросил Мицуки у стоящего рядом шиноби из Скрытого Камня.
- Герои Четвертой мировой, - каким-то не своим голосом ответил ниндзя. - Узумаки Наруто и Учиха Саске, - он криво усмехнулся и нервно хохотнул. - Тебе ли их не знать.
Мицуки вновь во все глаза уставился на призванных Эдо Тенсей шиноби. Он знал о легендарном герое Конохи Узумаки Наруто. Он был наставником Конохомару-сенсея. Он обучил его легендарному Расенгану. Мицуки знал и о знаменитом отступнике Конохи Учихе Саске. Наследник легендарного клана, обладатель шарингана. Отец часто о нём рассказывал. И о том, что дружба Учихи и Узумаки оказалась крепче и страшнее, чем его дружба с Джирайей. О последнем отец не особо любил говорить, поэтому об одном из трёх легендарных санинов Мицуки практически ничего не знал. Но и сейчас это было не так уж и важно. Отец говорил, что Узумаки Наруто и Учиха Саске погибли не спасая мир, а уже после этого, разрешая свой давний, терзающий их спор. По его рассказам, со слов Шестого Хокаге, по воспоминаниям Конохомару-сенсея и других эти два бесспорно легендарных шиноби представлялись умудренными опытом стариками. И никак этот образ не вязался с двумя преградившими путь… мальчишками.
***
Саске закатил глаза. Разговаривать с Узумаки всегда было трудно. Этот добе мало того, что ничего не понимал, так и ничего же не слушал.
- Это Эдо Тенсей, - всё еще невозмутимо повторил Учиха. Повторил специально. В первый раз Наруто совсем не обратил внимания на эти слова. - Ты понимаешь, что это значит, добе?
Узумаки многозначительно хмыкнул, нахмурился, со знанием дела покивал. Саске тяжело вздохнул, покачал головой, мысленно смиряясь с необходимостью всё объяснить этому непроходимому тупице. Нет, конечно, у Наруто бывали просветления разума, но и при жизни случалось это довольно редко. И если дело не касалось драки, с ним было практически невозможно иметь дело. Во всяком случае, убедиться в обратном Учиха просто не успел.
… Но даже так Наруто оставался его лучшим другом. Единственным другом. И ему многое можно было простить. И уж тем более никому он не позволит ранить его. Даже если теперь это уже совершенно невозможно…
- Мы погибли, - принялся объяснять Саске. - Нас воскресили. И теперь...
- Курама! - резко перебил его Наруто. Взгляд у него был встревоженный, а вид растерянный. - Курама пропал!!
Конечно, это для него было важнее того, что происходило вокруг. Учиха лениво наблюдал за тем, как Узумаки быстро ходит по поляне туда-сюда и всё взволнованно повторяет: «Курама пропал!».
… Это было… забавно…
Наруто не находил себе места. Он не чувствовал своего бесценного друга. Курама исчез, как будто Лиса из него извлекли. Но этого просто не могло быть. Не могло!
- Курама…
- Да здесь я, - раздраженно рычит Лис. Узумаки замирает на месте. Мгновение и он сосредотачивается на своём подсознании. Внешний мир окончательно перестаёт для него существовать.
Курама лежит за дверями давно открытой клетки. Лис зевает, скаля острые зубы, и медленно встаёт. Прогибается в гибкой спине и садится так, как обычно сидят люди.
- Ты слишком шумный, - ворчит он и получает в ответ искреннюю белозубую улыбку.
- Как же я тебе рад! - жизнерадостно заявляет Узумаки и тут же исчезает. Спешит поделиться со всеми прекрасным известием: с Курамой всё в порядке.
Саске воспринимает столь замечательные новости до обидного равнодушно. Но глупо ждать большего от этого теме. В конце концов, он всегда был таким. Замкнутым. Для Наруто это никогда не было преградой и, на самом деле, давно перестало иметь значение. Узумаки казалось, что он видит Учиху насквозь, и зачастую так оно и было. И теперь он знал, что Саске тоже понимал его как никто другой. Он замечал даже то, что ему хотелось бы скрыть. Но не было ничего страшного в том, что Учиха что-то замечал, ведь он никогда ни с кем не делился своими наблюдениями. Да, это было так здорово наконец-то с ним поговорить. Достучаться до его сердца, схватить за руку, заставить открыть глаза. Им удалось во всём разобраться, всё прояснить. Они нашли ответы на все терзающие их вопросы. Всё просто замечательно! Вот только…
Они мертвы.
- Саске-кун. Наруто.
Сакура как всегда первым зовет Саске, и это как и всегда немного задевает. Совсем чуть-чуть. Наруто уже научился не обращать на это внимания. Широкая улыбка сама собой появляется на лице. Но он рад, действительно рад видеть подругу. И Саске тоже рад. Пусть он этого и не показывает.
- Сакура-чан, - как всегда на распев произнёс Узумаки. Его улыбка стала шире. Он несколько секунд рассматривал куноичи, невольно отмечая про себя, что та изменилась. Это была уже не та взволнованная, но решительная девушка, смело вступившая в решающую битву Четвертой мировой войны. Перед ними стояла зрелая женщина с печальными, усталыми глазами. Она похорошела, но всё равно, смотря на неё, Наруто не покидало чувство, что в ней чего-то не хватает.
- Её сломала ваша смерть, - отозвался на мысли джинчурики Курама.
- Не может быть! - горячо возразил Узумаки. - Не может быть! - уверенно повторил он, гневно рассматривая Лиса. - Сакура-чан очень сильная!
- А ты ведь и правда так думаешь… - Курама неопределённо хмыкнул, задумчиво наклонил голову набок. - Конечно, физической силы ей не занимать и медик она превосходный. Но для того, чтобы быть по-настоящему сильным, этого мало…
- Ты правильно всё понял, Учиха, - негромко сказал Шикамару. - Вы здесь из-за Эдо Тенсей.
Наруто несколько секунд с любопытством рассматривал Нара. На его губах вновь расцвела радостная улыбка, он вдохнул наверняка для того, чтобы жизнерадостно позвать хорошего друга, но вдруг посерьезнел и резко обернулся к Саске.
- Мерзавец! - прорычал Курама. - Пытается вас контролировать!
- Знаем, - Наруто криво усмехнулся Лису. - Рассчитываю на тебя.
В следующий миг он вновь смотрел в глаза Учихе, безмолвно спрашивая: «Уверен?». Саске едва заметно кивнул, но Узумаки понял больше. Это не простое «Да», это решение, продиктованное любопытством и твёрдой решимостью. Они испытают бывших союзников, а заодно найдут владельца техники. И никто ничего не поймёт.
- Простите, ребята, - шепчет Наруто, одновременно с Саске складывая печати.
… У них было две руки, хотя Узумаки точно помнил, что им с Саске пришлось пожертвовать по одной, чтобы до конца понять друг друга. Эдо Тенсей действительно удивительная техника. Но сейчас это совершенно неважно. Сейчас чакра переполняет тело, и, кажется, будто кровь вновь бежит по жилам. Это прекрасное, непередаваемое чувство. Чувство, будто они живы.
***
Мицуки не верил своим глазам. Воскрешенные шиноби едва ли были многим младше Конохомару-сенсея, но оказались в несколько раз сильнее его. Они поразительно слаженно складывали печати, их техники удивительно дополняли друг друга. Удивительно, но они не обменивались никакими знаками, и складывалось впечатления, что герои войны просты читают мысли друг друга. Ко всему прочему они отлично владели тайдзюцю. Особенно этот блондин, Узумаки Наруто. Сразу этого было не понять, но он невероятно быстрый, с потрясающей интуицией и инстинктами. Узумаки молниеносно ворвался в первые ряды союзников, ошарашил их этим и, как какие-то кегли, с невиданной легкостью посбивал с ног. А с остальными, оправившимися от первого потрясения, вступил в явно неравный бой. Казалось, Узумаки читает мысли противников. Он знал, откуда последует удар, чувствовал грядущую опасность и с потрясающей точностью избегал её. Атаковал сам и стремительно возвращался. Возвращался к своему спутнику, и уже Саске атаковал союзников громадным огненным шаром.
Огонь успели ослабить потоком воды. Шиноби из Скрытого Камня возвели небольшие земляные щиты. Огненная техника как-то лениво развеялась, и перед глазами Мицуки представилась совершенно безрадостная картина. На ногах практически никто не остался. Тайдзюцу и Ниндзюцу - союзники не смоги ничего толком противопоставить ни первому, ни второму. Было обидно. И страшно.
«Это не на самом деле - осенило Мицуки. - Это гендзюцу!»
Да, именно так. Отец много рассказывал ему о легендарном шарингане и об его обладателях - Учиха. Они непревзойдённые мастера гендзюцу. Их наваждения не так-то легко отличить от реальности. Когда Учиха использует шаринган, его глаза меняются. Становятся красными, вокруг зрачка появляются черные символы. Мицуки живо посмотрел на Саске. На фоне черных глазных яблок его темные глаза едва угадывались. Но это ничего не значит! Совсем ничего!
- Кай! - Мицуки сложил печати и постарался, как его учили, развеять технику. Ничего не произошло. - Кай! - упрямо повторил он. И вновь ничего не изменилось. Похоже, это то гендзюцу, которое самостоятельно не развеешь. Мицуки вновь осторожно посмотрел на Учиху и понял, что тот наблюдает за ним с ленивым любопытством.
По спине пробежал холодок. Резкий мощный удар под дых застал Мицуки врасплох. Пока он присматривался к Учихе, совершенно позабыл об Узумаки. Наруто всё еще использовал только тайдзюцу, и даже если ничего кроме этого больше не мог, то был невероятно силён. Мицуки кубарем пролетел по земле, пока его «полет» не затормозил Конохомару-сенсей. Капитан, не глядя, остановил его одной рукой. Конохомару не сводил напряженного взгляда с Узумаки, а тот его как будто не замечал.
- Перестал, - хмыкнул Курама. - Поверил, - довольно прорычал он, охотно соединяя кулаки со своим джинчурики.
Наруто усмехнулся, протянул сжатый кулак Учихе, и тот, не задумываясь, ударил по нему. Саске хмыкнул. Он не узнал ничего нового, но его догадки подтвердились. Тоже неплохо.
- Нашел? - негромко спросил он.
- Еще нет. Придётся поддаться…
- Скажете свои слабые места? - пользуясь передышкой, спросил шиноби из Скрытого Тумана. Союзники медленно вставали на ноги. Часть из них отступала назад, помня, что Узумаки предпочитает ближний бой. Часть оставалась на месте. Все знали, что Учиха хорошо управляется с дальними атаками.
- Теперь, когда мы вместе… - Узумаки наблюдал за действиями бывших товарищей и понимал, что против них с Саске все эти предосторожности бесполезны. Для них «ближний» или «дальний» бой не имеет никакого значения. - Их нет, - негромко закончил он.
«Когда вместе», - шиноби из Скрытого Облака зацепились за эту фразу. Если их разделить, тогда получится победить!
- Вы не сможете нас разделить, - сухо предостерег Учиха, угадывая их мысли.
- Ты ведь помнишь, Сакура-чан? - Наруто грустно улыбнулся. - Пока мы с Саске были одной командой, мы не проиграли ни одной битвы.
Сакура опустила голову, плотно сжав губы. Слезы текли по щекам, но она даже не думала о том, чтобы их утереть. Да, Наруто прав. Пока Саске не ушел из деревни, седьмая команда не провалила ни одной миссии, не уступила ни одному противнику. А ведь тогда они были еще детьми!
Харуно крепко сжала кулаки. Даже в самом страшном сне она не могла представить, что будет сражаться против своих самых близких друзей. И ладно с Саске. Он стал отступником, и они и без этого уже не раз становились друг напротив друга. Но драться с Наруто?! Такого никогда не могло быть! Ведь Узумаки всегда был на её... их стороне. Он - их опора и поддержка. Он - залог победы. Если Наруто рядом, значит битва не может быть проиграна. Значит, всё непременно будет хорошо!
«И сейчас всё будет хорошо!» - Сакура решительно вытерла слёзы и уверенно посмотрела на воскрешенных друзей.
- Мы не проиграем.
Саске усмехнулся. Наруто кивнул и широко улыбнулся. Настрой куноичи им понравился. Наконец-то она взяла себя в руки. И даже сложила свои непонятные печати. Всё правильно. Так и надо. Ведь настоящий бой начнётся только сейчас.
понедельник, 02 января 2017
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Название: Подарок для Саске
Автор: Шахматист чан
Фэндом: Naruto
Персонажи: Сасу/Нару
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Повседневность, POV, AU, ER (Established Relationship), Омегаверс
Предупреждения: OOC, Мужская беременность
Размер: драббл
Публикация на других ресурсах: я сама размещу, где надо
Статус: закончен
Описание:
Мы не верим в чудеса, но в душе таится,
Затаённая мечта - вдруг оно случится. ©
Подарок для Саске
Тик-так.
Минутная стрелка часов неумолимо приближалась к двенадцати. Ей осталось пройти каких-то восемь делений. День заканчивался. Год заканчивался. Саске сидел на подоконнике и лениво смотрел на часы. Он наблюдал за секундной стрелкой и на миг замирал каждый раз, когда минутная стрелка становилась немного ближе к заветной отметке.
Тик-так.
Тоска росла. Часы вели отсчет его одиночеству, и Саске всё хотелось их остановить. Остановить всё время, лишь бы не чувствовать себя настолько потерянным, разбитым, несчастным.
Тик-так.
Новогоднего настроения не было. Он был один в едва знакомом городе, обещавшим на долгое время стать ему родным. Он мог пойти в клуб, куда звали его коллеги, но ему совершенно не хотелось проводить с ними еще и Новый Год. Внимание омег всё больше раздражало. Особенно сейчас, когда он нашел свою пару, правда, на свою беду слишком поздно это осознал. Саске не задумывался об этом, пока они были вместе. Они встречались практически каждый день, вместе проводили праздники и в этом году даже отдыхали вместе. Они разве что не делили одну крышу над головой, и Учиха всё подумывал предложить Наруто переехать к нему, но всё откладывал на «потом». «Позже, когда решу этот вопрос», «Позже, когда оформлю эти документы», «Позже, когда вернусь из командировки», «Позже, когда эта квартира наверняка станет моей». Наруто вопрос о совместной жизни тактично не поднимал. Хотя, тактичным омегу назвать было очень трудно. Ему просто в голову не приходило говорить об этом — обычно всё, что было у Узумаки на уме, озвучивалось им практически немедленно. Да, они виделись практически каждый день. Они посвящали друг другу то пару часов, то целые вечера. Встречаться с ним очень быстро стало приятной привычкой. Саске сам не понял, как стал воспринимать как должное то, что они проводят время вместе. И подробности их знакомства два года назад, тоже постепенно стерлись из памяти. Учиха только и помнил, что его привлекли яркая, запоминающаяся внешность омеги, его искренняя жизнерадостная улыбка, интригующий запах, а еще голос. Громкий, напористый, весёлый. Узумаки вообще был шумным, немного неряшливым, непоседливым, нетерпеливым, непредсказуемым. Наруто был ему полной противоположностью, и, казалось, совсем ему не подходил. Во всяком случае, Саске зачастую избегал таких людей. Особенно альф. Но Узумаки был омегой и это ему многое извиняло.
Тик-так.
А вот день «разрыва» Учиха помнил просто замечательно. День, когда его жизнь неожиданно перевернулась с ног на голову, пятнадцатое октября. Они совсем недавно отметили день рождения Наруто. Ему, Саске постоянно упрекал себя в этом, нужно было подарить кольцо, а не плюшевого лиса, которым омега, несмотря на свои уже двадцать пять, безумно грезил. Но тогда это в голову не пришло. А позже от фирмы пришло извещение, что его переводят. И возразить было совсем нечего. Потому что он, заполняя ежемесячную анкету, машинально ставил галочку напротив графы «готов к переездам». Командировки и прежде случались, но этот случай был особым. Особым в жизни Саске, компания такое практиковала уже пятнадцать лет. Его, перспективного молодого специалиста, командировали в город N., давали там квартиру, немного повышали зарплату, а взамен стандартно требовали «…вывести компанию на новый уровень». Учиха всегда стремился к такому повышению, но «счастье» обрушилось на него очень внезапно. В тот день он не смог созвониться с Наруто — его телефон был вне зоны доступа. Добе опять забыл его зарядить. Пришлось ограничиться сообщением, которое омега естественно понял совершенно неправильно. Узумаки решил, что у него очередная командировка — с его внезапными отъездами на пару дней Наруто поразительно быстро смирился. Он даже толком не возмущался такому положению вещей, просто принял его образ жизни, как факт, и даже не пытался говорить об этом. О работе Узумаки вообще не любил говорить. Сам менял её с подозрительной регулярностью. Поэтому новость о его внезапном отъезде воспринял абсолютно спокойно. Тогда он еще не понял, что возвращаться Саске не собирается. А позже, когда всё стало ясно, наверняка разозлился. Правда, звонить и выяснять отношения не стал, но номер телефона поменял.
И теперь, не имея возможности даже поговорить с ним, только и оставалось, что вспоминать их встречи. Нельзя сказать, что с Наруто всегда было легко, но время, проведенное с ним, незабываемо. Как здорово было просто держать его за руку! Ладони у Узумаки были мягкими и практически всегда теплыми. Когда омегу «заносило» достаточно было крепче сжать его руку и в ответ на недоуменный или возмущенный взгляд, поцеловать. Воспоминания о поцелуях были запретными. Вместе с ними в памяти разом оживали мгновения их близости. Волнующий запах омеги, плавные изгибы его стройного тела, озорная и вместе с тем чуть смущенная улыбка, хриплый и от того негромкий, зачаровывающий голос, потемневшие от страсти сине-голубые глаза, и снова поцелуи — долгие, чувственные, сводящие с ума. Наруто нравилась их близость, он никогда не скрывал этого. В постели омега безоговорочно ему доверял, позволяя делать всё, что ему заблагорассудится. Это доверие Саске оправдывал далеко не всегда, но даже несмотря на это Наруто охотно проводил с ним течку.
…А каким он бывал милым по утрам, если его разбудить. Садился, почти как кот, потирал кулаками глаза, сладко зевал, и как-то обиженно спрашивал: «Зачем?». Светлые волосы всегда путались ото сна, не выспавшись, Наруто всегда много зевал и в уголках глаз часто блестели слёзы. Если Узумаки не находил объяснения убедительными — опоздание на работу никогда не было для него серьезным аргументом, — он снова удобно устраивался рядом, так чтобы их тела соприкасались, и практически сразу же снова засыпал…
Тик-так.
Достаточно было не говорить и не видеться с ним два с половиной месяца, чтобы понять, что Узумаки не просто интересный, сговорчивый омега. Его запах преследовал Саске повсюду. Везде, куда бы он ни пришел, ему чудился знакомый, волнующий аромат, но всё было не то. Наруто нигде не было, да и не могло его быть в этом далеком городе. Пора было смириться с реальностью. Их пути с Узумаки больше не пересекутся. Пару раз он пытался его найти, приезжал в F., но Наруто там в тот момент не было. Сама Судьба дала понять: они навсегда разошлись. Но от одной мысли о том, что рядом с ним будет кто-то другой, у Саске все внутри переворачивалось. Никто, никто не сможет заменить его. Ни к кому он не сможет прикоснуться так же, ни с кем другим он не будет наслаждаться каждым прожитым мигом. Но это было не поводом так категорично отказываться от новогодней вечеринки. Зачем в эту праздничную ночь он остался дома, в этой новой, толком еще не обжитой квартире? Чего он ждет? Что в дверь постучит Наруто, и они, как ни в чем не бывало, встретят этот Новый Год вместе? Это пустые фантазии. Глупые мечты.
Учиха вздрогнул. В дверь постучали. Настойчиво и как-то раздраженно. Саске медленно слез с подоконника. Стук не прекращался. Ночной посетитель был твёрдо намерен до него достучаться. До двенадцати оставалось всего три минуты. Три минуты до Нового Года. И кто-то вместо того, чтобы торжественно поднимать бокал шампанского, настойчиво колотит ему в дверь.
Саске нехотя повернул ключ в замке, и спустя мгновение потрясенно смотрел на своего ночного гостя.
— Нам нужно поговорить, — на одном дыхании выдохнул Наруто, решительно, не дожидаясь приглашения, заходя в квартиру.
Учиха отступил на шаг, прикрыл глаза, мысленно досчитал до трёх и снова посмотрел на своего гостя. Наруто по-прежнему стоял напротив него, сосредоточенно хмуря брови и тщетно стараясь не смотреть по сторонам. От него пахло морозом. Щеки раскраснелись, выбившиеся из-под шапки волосы были едва влажными — совсем недавно на них еще был снег.
— Найти тебя было трудно, доттебайо!
Саске медленно вдохнул. Он был в полном смятении. Ему хотелось крепко обнять омегу, заткнуть его жадным поцелуем, медленно раздеть, и всё целовать, целовать, и не отпускать. Ни на секунду. Ни на мгновение. Не отпускать. Но тело как будто парализовало. Альфа не мог заставить себя сдвинуться с места. И он толком не мог совладать с собой, чтобы заговорить. И лишь одно утешало. «Доттебайо». Узумаки тоже волновался.
— Нам нужно решить один вопрос перед Новым Годом, — вновь на одном дыхании сказал омега.
— Осталось две минуты, — скептически хмыкнул Саске. Это вышло у него само собой, он сам подивился тому, с какой легкостью дались ему эти слова. Альфа тут же разозлился на себя. Он должен был говорить совсем не то!
— Успею, — усмехнулся Узумаки. Он незаметно сжал руки в кулаки, явно собираясь с духом.
В другой ситуации Саске бы не заметил этого жеста, но не сейчас, когда он не сводил взгляда с омеги. Он даже мимоходом отметил, что вещей у Наруто толком и нет. Небольшой рюкзак на плече, в который едва ли много вместится.
— Я всё понимаю, тебайо, — быстро продолжал Узумаки. — И пришел к тебе не для того, чтобы выяснять «почему» или устраивать сцены, — он раздраженно махнул рукой. Облизнулся, перевел дыхание и снова заговорил. — Я просто решил, что ты должен об этом знать. У меня, — омега на мгновение задумался, и добавил: — у тебя будет ребёнок. Собственно всё. Не подскажешь, где ближайшая гостиница?
Наруто всегда говорил о важном и неважном совершенно одинаково. Саске даже не сразу осознал смысл сказанных омегой слов. Намерение Наруто куда-то уйти было более очевидным, чем всё остальное, и волновало сейчас куда больше. Учиха, не задумываясь, шагнул вперед и обнял омегу. И только прижав его к себе, ощутив холод улицы и едва уловимое тепло Узумаки, почувствовав, что его запах изменился, стал еще более приятным, но теперь больше успокаивающим, Саске понял, что ему только что сказали.
— Эй, — недовольно проворчал Наруто и попытался отстраниться, скорее для вида, чем желая сделать это на самом деле. — Сначала бросил меня, а теперь так трепетно обнимаешь. Да ты чертов эгоист, доттебайо!
— Я не бросал тебя, — негромко возразил Саске.
— Да неужели?! — Узумаки, насколько было возможно, отстранился и скептически покачал головой. — И что тогда значит твоё исчезновение почти на три месяца? Одно дурацкое сообщение и затем полная тишина?
Учиха тихо хмыкнул. Самообладание медленно вернулось к нему. И хоть волнение еще заставляло сердце ходить ходуном, всё же первое оцепенение прошло. Немного отстранившись, Саске принялся расстегивать пуговицы на пальто омеги, и негромко, спокойно заговорил.
— Это всё работа. Меня повысили и перевели сюда. Я хотел с тобой поговорить, но твой телефон был отключен. Поэтому я написал тебе сообщение. Ты ответил мне только спустя пару дней, и всё это время ты был недоступен…
— Да, — чуть сконфужено признался омега. — У меня разрядился телефон, а я потерял подзарядку, и всё никак не мог найти нужной.
Этому признанию Саске нисколько не удивился. Это всё было вполне в духе Наруто. Он и сам объяснял себе всё это примерно так.
— Я тоже не сразу прочитал твой ответ, — продолжал альфа. — И твой звонок я пропустил. Когда я обнаружил это, сразу же тебе перезвонил, но твой номер опять был недоступен. На сообщения ты не отвечал, а дозвониться до тебя с тех пор стало невозможно.
— Доттебайо! — выдохнул Наруто спустя мгновение тишины. — Я уронил телефон на железнодорожный путь, — негромко признался он. — По нему проехал поезд. Поднимать там уже было нечего.
— И номер ты не восстановил, — мягко заметил Учиха.
— Я не помню ни одного контакта, — проворчал омега. — Я даже свой номер не помню. Что там восстановят, тебайо?
— Я приезжал в F., — не стал заострять на этом внимание Саске, — хотел встретиться с тобой.
Наруто широко распахнул глаза, в его взгляде явно читалось недоверие.
— Я был в F. двенадцатого ноября и девятого декабря, — уточнил Учиха. — Тебя не было в городе в эти дни.
— Мне никто об этом не сказал, — прошептал Наруто.
И эта новость тоже совсем не удивила Саске. Значит, он не ошибся. Тот альфа, с которым он говорил об Узумаки, подбивал к омеге клинья. Естественно, что о «конкуренте» он умолчал.
— Значит, не бросал, — еще тише продолжил Узумаки, — просто… — он оборвал сам себя, вскинул голову, уверенно посмотрел альфе в глаза. — Где здесь ближайшая гостиница?
Саске не ответил. Вновь привлек омегу к себе и в этот раз пылко поцеловал. С улицы донеся приглушенный раскат фейерверков. Люди торжественно встречали Новый Год, но Учиху всё это занимало мало. «Не простит. Не примет. Не поверит», — с отчаяньем думал он, бережно прижимая к себе Наруто. Узумаки рассеяно отвечал на поцелуй, но обнимать в ответ не спешил.
— Теперь ты проводишь меня до гостиницы? — упрямо спросил он, когда они немного отстранились друг от друга.
— О чем ты только думаешь, добе? — само собой вырвалось у Саске. Но Узумаки действительно не понимал, о чем говорит. Ведь было же очевидно, что никакая гостиница ему не нужна!
— О тебе, — прошептал омега, — постоянно о тебе, тебайо! — громко и уже возмущенно продолжил он. Поднял руку, то ли желая оттолкнуть, то ли прикоснуться, но не сделал ничего. Рюкзак с плеча упал на локоть и оттянул его руку вниз.
Саске на мгновение замер. Внимательно заглянул в лицо Узумаки и только сейчас, когда морозный румянец начал медленно исчезать, он понял, что Наруто на самом деле бледный.
— Тебе плохо? — встревожено спросил альфа, забирая у него рюкзак.
— Нет, — подумав мгновение, отозвался омега, — просто устал.
— Голодный? — немного успокоившись, предположил Саске, аккуратно снимая пальто со своего гостя.
Наруто неопределённо пожал плечами. Тихо вздохнул, прикрыл на мгновение глаза, но так и не сказал ничего.
— Разуешься или тебе помочь?
— Ты хочешь, чтобы я остался? — недоверчиво уточнил Узумаки.
— И более того, — кивнул Саске, — не хочу, чтобы ты куда-то уходил, — он снял с омеги шапку, снова обнял его, уткнулся носом в теплые, мягкие волосы. — Ты даже не представляешь, как мне тебя не хватало.
Наруто тихо хмыкнул и в этот раз обнял в ответ. Несильно надавил лбом в плечо и впервые за весь вечер глубоко вдохнул.
— Саске… — пробормотал он, вновь глубоко вдохнул и попытался отстраниться.
Учиха нехотя выпустил его из своих рук и внимательно наблюдал за тем, как омега разувается. В душе всё трепетало, в груди разлилось тепло. Он был бесконечно счастлив видеть Наруто, слышать его голос, вдыхать его запах. И новости омега принес неожиданные и счастливые. О полноценной семье Саске мечтал с самого детства. И ребенка он тоже всегда хотел, хоть зачастую и откладывал этот вопрос на пресловутое «позже», когда материальное положение будет достаточно обеспеченным. Своих целей он достиг лишь отчасти. Сейчас мог похвастаться только собственным жильем. И средства на его полноценное обустройство еще предстояло подкопить. Что уж говорить о ребенке, семье. Но судя по по-прежнему стройной, такой привлекательной фигуре омеги, еще немного времени у него есть. Придется работать втрое больше, но это явно того стоит.
— И что ты смотришь на меня таким влюбленными глазами? — чуть насмешливо и вместе с тем как-то устало спросил Узумаки. — Где шампанское?
— Тебе нельзя шампанское, — возразил Саске.
— Но тебе-то можно! — ничуть не смутился омега. — Уже ведь полночь… — он замялся. С чувством времени у Наруто всегда были проблемы.
— Начало первого, — хмыкнул Учиха, в ответ на вопросительный взгляд.
— Доттебайо! — Узумаки всплеснул руками, и решительно прошел на небольшую кухню. Саске незамедлительно последовал за ним.
— Как-то у тебя здесь пусто… — задумчиво протянул Наруто, изучая содержимое новенького холодильника. — Где праздничный ужин? — требовательно спросил он, передавая Учихе ледяное шампанское.
— Нет, — Саске развёл руками. Ему и в голову не приходило как-то готовиться к празднику. Совсем не было настроения. И этого шампанского у него бы тоже не было, если бы его ему не вручили на работе. Если бы он только знал, что к нему придёт Наруто, всё бы было совсем по-другому…
— А мандаринки? — нахмурился Узумаки.
— Тоже нет.
— Как нет? — растерялся Наруто. Сначала широко распахнул глаза, а потом часто-часто заморгал, не веря своим ушам. — Нет мандаринок? — уточнил он. Эти слова прозвучали совсем по-детски. — Совсем-совсем?
— Совсем-совсем.
Смотря на растерянного, до глубины души потрясенного омегу, Саске корил себя за то, что не купил мандарины и другие фрукты, что не подумал купить хотя бы торт, что у него в доме практически нечего есть. Если Наруто сейчас скажет, что голоден, его-то и кормить толком нечем. Осознав это, Саске нервно сглотнул.
— Какой Новый Год без мандаринок? — насупившись, проворчал Узумаки. Вздохнул, покачал головой. — Ладно, — смирился он. — Открывай.
— Тебе нельзя пить, — напомнил Учиха. Распивать шампанское одному ему не очень-то и хотелось.
— Ну и что, тебайо! Я буду сок.
— У меня нет сока, — предупредил Саске.
— А что у тебя есть? — Наруто наклонил голову набок и выжидающе на него посмотрел.
— Рамен, — подумав немного, отозвался Учиха.
— Рамен?! — сине-голубые глаза широко распахнулись, на губах появилась недоверчивая улыбка. — Ты ведь не любишь рамен.
— Зато ты любишь, — хмыкнул Саске, едва заметно пожав плечами. Он действительно купил рамен только потому, что Узумаки был от него в восторге. Так ему казалось, что омега становится к нему немного ближе.
Наруто несколько секунд смотрел на него во все глаза, затем кивнул и едва заметно улыбнулся.
— Люблю, — согласился он и тут же печально вздохнул. — Но я не могу его есть, — расстроено поделился он. — Меня тошнит от его запаха, — омега снова вздохнул, тряхнул головой. — Я буду пить воду. Открывай.
Бокалов у Саске тоже еще не было. Но Наруто спрашивать об этом не стал. И ничего не сказал, когда Учиха достал из навесного шкафа чашку и стакан. Посуда всегда его мало волновало. Омега наблюдал за тем, как он открывает шампанское, и массировал виски. Он обычно так делал, когда уставал или у него болела голова.
Шампанское открылось с тихим хлопком. Саске налил его в чашку, отставил бутылку, подошел к Наруто. Легко поцеловал его в лоб и мягко спросил:
— Всё хорошо?
— Просто замечательно, — отозвался Наруто.
Учиха хмыкнул. Ему не понравился такой быстрый, легкомысленный ответ. Тем более что одного взгляда на омегу было достаточно, чтобы понять, что с ним что-то не так. И дело здесь почти наверняка не в беременности.
— Ты неважно выглядишь, — возразил он.
— Я думаю, — омега слабо улыбнулся, неловко взъерошил волосы на затылке. — В поезде плохо спал, и еще весь день на ногах… — он хмыкнул, покачал головой. — Давай уже выпьем за Новый Год.
Саске нахмурился, но ничего говорить не стал. Взял с плиты чайник и щедро налил воду в стакан. Наруто дожидаться этого не стал. Ушел в комнату. И сейчас блаженно стонал. То ли потянулся, то ли присел.
Присел, — понял Учиха, зайдя в комнату. Наруто занял единственное кресло, расслабленно откинулся на его спинку, чуть отклонил голову назад, довольно прикрыл глаза. Саске поймал себя на том, что готов сесть на полу, у ног своего усталого омеги, положить голову ему на колени и просто молчать, наслаждаясь его близостью. Но Наруто такое положение вещей точно не понравится. А если и понравится, то сильно смутит. И хоть обычно всё это проходит очень забавно, всё же сейчас было лучше этого не делать.
За Новый год пили без серьезных тостов. Пара формальных фраз, стандартное «Кампай!» и официальную встречу Нового года можно было считать свершившейся.
— Держи, — Наруто протянул альфе красивый средних размеров мандарин. Улыбнулся устало, но тепло и пояснил. — Новый год без мандаринок, не Новый год.
— А для тебя есть? — спросил Саске, накрывая ладонью руку омеги. Мандарин был прохладным. Пальцы Узумаки — тёплыми и расслабленными.
— Угу, — Наруто кивнул. — Я сейчас не хочу.
— Хорошо, — Учиха кивнул.
Мандарин он взял. Его яркий рыжий бок действительно поднимал настроение и неуловимо создавал ощущение праздника. Хотя Саске был склонен верить, что главная причина всех этих ощущений сидит в кресле и силится не уснуть.
— Переодевайся, — мягко сказал Саске.
— Мне не во что, — развел руками Узумаки. — Я не думал, что всё займет так много времени. Я собирался вернуться в F. в этот же день, — он помолчал мгновение и негромко добавил. — Я думал, ты не обрадуешься внебрачному ребенку.
— Он не будет внебрачным, — убежденно возразил Учиха. Легко, поцеловал омегу в губы, подцепил край вязаной жилетки, и прежде чем снять её, признался: — Ребенку я рад.
Наруто действительно очень устал. К словам он придираться не стал. Не стал ничего уточнять, требуя прямых ответов. Лишь тихо хмыкнул и слабо улыбнулся. Он позволил себя раздеть, и чтобы не засыпать лениво рассказал о том, что узнал о ребенке совершенно случайно. На плановом медосмотре от предприятия гинеколог сообщил ему эти волнующие новости. Он был уже на третьем месяце и всё еще толком не чувствовал в себе изменений. Разве что время от времени его тошнило, и кое-какую еду он перестал на дух переносить. Но в этом, с точки зрения омеги, не было ничего необычного.
— Жаль, у меня нет для тебя подарка, — уютно завернувшись в одеяло, прошептал Наруто. Он прижал к груди руку альфы, тихо вздохнул, прикрыл глаза.
«Это я должен говорить», — подумал Саске, легко целуя омегу в уголок губ и клятвенно обещая себе исправить это утром.
— У меня есть ты, и малыш, — негромко сказал он. — Это мой лучший подарок.
Наруто не ответил. Его дыхание незаметно стало более ровным и глубоким, руки расслабились. Саске еще долго сидел рядом и любовался спящим омегой. В повисшей тишине он невольно прислушивался к тиканью часов. Теперь они отсчитывали минуты счастья.
С Новым годом!
Автор: Шахматист чан
Фэндом: Naruto
Персонажи: Сасу/Нару
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Повседневность, POV, AU, ER (Established Relationship), Омегаверс
Предупреждения: OOC, Мужская беременность
Размер: драббл
Публикация на других ресурсах: я сама размещу, где надо
Статус: закончен
Описание:
Мы не верим в чудеса, но в душе таится,
Затаённая мечта - вдруг оно случится. ©
Подарок для Саске
Тик-так.
Минутная стрелка часов неумолимо приближалась к двенадцати. Ей осталось пройти каких-то восемь делений. День заканчивался. Год заканчивался. Саске сидел на подоконнике и лениво смотрел на часы. Он наблюдал за секундной стрелкой и на миг замирал каждый раз, когда минутная стрелка становилась немного ближе к заветной отметке.
Тик-так.
Тоска росла. Часы вели отсчет его одиночеству, и Саске всё хотелось их остановить. Остановить всё время, лишь бы не чувствовать себя настолько потерянным, разбитым, несчастным.
Тик-так.
Новогоднего настроения не было. Он был один в едва знакомом городе, обещавшим на долгое время стать ему родным. Он мог пойти в клуб, куда звали его коллеги, но ему совершенно не хотелось проводить с ними еще и Новый Год. Внимание омег всё больше раздражало. Особенно сейчас, когда он нашел свою пару, правда, на свою беду слишком поздно это осознал. Саске не задумывался об этом, пока они были вместе. Они встречались практически каждый день, вместе проводили праздники и в этом году даже отдыхали вместе. Они разве что не делили одну крышу над головой, и Учиха всё подумывал предложить Наруто переехать к нему, но всё откладывал на «потом». «Позже, когда решу этот вопрос», «Позже, когда оформлю эти документы», «Позже, когда вернусь из командировки», «Позже, когда эта квартира наверняка станет моей». Наруто вопрос о совместной жизни тактично не поднимал. Хотя, тактичным омегу назвать было очень трудно. Ему просто в голову не приходило говорить об этом — обычно всё, что было у Узумаки на уме, озвучивалось им практически немедленно. Да, они виделись практически каждый день. Они посвящали друг другу то пару часов, то целые вечера. Встречаться с ним очень быстро стало приятной привычкой. Саске сам не понял, как стал воспринимать как должное то, что они проводят время вместе. И подробности их знакомства два года назад, тоже постепенно стерлись из памяти. Учиха только и помнил, что его привлекли яркая, запоминающаяся внешность омеги, его искренняя жизнерадостная улыбка, интригующий запах, а еще голос. Громкий, напористый, весёлый. Узумаки вообще был шумным, немного неряшливым, непоседливым, нетерпеливым, непредсказуемым. Наруто был ему полной противоположностью, и, казалось, совсем ему не подходил. Во всяком случае, Саске зачастую избегал таких людей. Особенно альф. Но Узумаки был омегой и это ему многое извиняло.
Тик-так.
А вот день «разрыва» Учиха помнил просто замечательно. День, когда его жизнь неожиданно перевернулась с ног на голову, пятнадцатое октября. Они совсем недавно отметили день рождения Наруто. Ему, Саске постоянно упрекал себя в этом, нужно было подарить кольцо, а не плюшевого лиса, которым омега, несмотря на свои уже двадцать пять, безумно грезил. Но тогда это в голову не пришло. А позже от фирмы пришло извещение, что его переводят. И возразить было совсем нечего. Потому что он, заполняя ежемесячную анкету, машинально ставил галочку напротив графы «готов к переездам». Командировки и прежде случались, но этот случай был особым. Особым в жизни Саске, компания такое практиковала уже пятнадцать лет. Его, перспективного молодого специалиста, командировали в город N., давали там квартиру, немного повышали зарплату, а взамен стандартно требовали «…вывести компанию на новый уровень». Учиха всегда стремился к такому повышению, но «счастье» обрушилось на него очень внезапно. В тот день он не смог созвониться с Наруто — его телефон был вне зоны доступа. Добе опять забыл его зарядить. Пришлось ограничиться сообщением, которое омега естественно понял совершенно неправильно. Узумаки решил, что у него очередная командировка — с его внезапными отъездами на пару дней Наруто поразительно быстро смирился. Он даже толком не возмущался такому положению вещей, просто принял его образ жизни, как факт, и даже не пытался говорить об этом. О работе Узумаки вообще не любил говорить. Сам менял её с подозрительной регулярностью. Поэтому новость о его внезапном отъезде воспринял абсолютно спокойно. Тогда он еще не понял, что возвращаться Саске не собирается. А позже, когда всё стало ясно, наверняка разозлился. Правда, звонить и выяснять отношения не стал, но номер телефона поменял.
И теперь, не имея возможности даже поговорить с ним, только и оставалось, что вспоминать их встречи. Нельзя сказать, что с Наруто всегда было легко, но время, проведенное с ним, незабываемо. Как здорово было просто держать его за руку! Ладони у Узумаки были мягкими и практически всегда теплыми. Когда омегу «заносило» достаточно было крепче сжать его руку и в ответ на недоуменный или возмущенный взгляд, поцеловать. Воспоминания о поцелуях были запретными. Вместе с ними в памяти разом оживали мгновения их близости. Волнующий запах омеги, плавные изгибы его стройного тела, озорная и вместе с тем чуть смущенная улыбка, хриплый и от того негромкий, зачаровывающий голос, потемневшие от страсти сине-голубые глаза, и снова поцелуи — долгие, чувственные, сводящие с ума. Наруто нравилась их близость, он никогда не скрывал этого. В постели омега безоговорочно ему доверял, позволяя делать всё, что ему заблагорассудится. Это доверие Саске оправдывал далеко не всегда, но даже несмотря на это Наруто охотно проводил с ним течку.
…А каким он бывал милым по утрам, если его разбудить. Садился, почти как кот, потирал кулаками глаза, сладко зевал, и как-то обиженно спрашивал: «Зачем?». Светлые волосы всегда путались ото сна, не выспавшись, Наруто всегда много зевал и в уголках глаз часто блестели слёзы. Если Узумаки не находил объяснения убедительными — опоздание на работу никогда не было для него серьезным аргументом, — он снова удобно устраивался рядом, так чтобы их тела соприкасались, и практически сразу же снова засыпал…
Тик-так.
Достаточно было не говорить и не видеться с ним два с половиной месяца, чтобы понять, что Узумаки не просто интересный, сговорчивый омега. Его запах преследовал Саске повсюду. Везде, куда бы он ни пришел, ему чудился знакомый, волнующий аромат, но всё было не то. Наруто нигде не было, да и не могло его быть в этом далеком городе. Пора было смириться с реальностью. Их пути с Узумаки больше не пересекутся. Пару раз он пытался его найти, приезжал в F., но Наруто там в тот момент не было. Сама Судьба дала понять: они навсегда разошлись. Но от одной мысли о том, что рядом с ним будет кто-то другой, у Саске все внутри переворачивалось. Никто, никто не сможет заменить его. Ни к кому он не сможет прикоснуться так же, ни с кем другим он не будет наслаждаться каждым прожитым мигом. Но это было не поводом так категорично отказываться от новогодней вечеринки. Зачем в эту праздничную ночь он остался дома, в этой новой, толком еще не обжитой квартире? Чего он ждет? Что в дверь постучит Наруто, и они, как ни в чем не бывало, встретят этот Новый Год вместе? Это пустые фантазии. Глупые мечты.
Учиха вздрогнул. В дверь постучали. Настойчиво и как-то раздраженно. Саске медленно слез с подоконника. Стук не прекращался. Ночной посетитель был твёрдо намерен до него достучаться. До двенадцати оставалось всего три минуты. Три минуты до Нового Года. И кто-то вместо того, чтобы торжественно поднимать бокал шампанского, настойчиво колотит ему в дверь.
Саске нехотя повернул ключ в замке, и спустя мгновение потрясенно смотрел на своего ночного гостя.
— Нам нужно поговорить, — на одном дыхании выдохнул Наруто, решительно, не дожидаясь приглашения, заходя в квартиру.
Учиха отступил на шаг, прикрыл глаза, мысленно досчитал до трёх и снова посмотрел на своего гостя. Наруто по-прежнему стоял напротив него, сосредоточенно хмуря брови и тщетно стараясь не смотреть по сторонам. От него пахло морозом. Щеки раскраснелись, выбившиеся из-под шапки волосы были едва влажными — совсем недавно на них еще был снег.
— Найти тебя было трудно, доттебайо!
Саске медленно вдохнул. Он был в полном смятении. Ему хотелось крепко обнять омегу, заткнуть его жадным поцелуем, медленно раздеть, и всё целовать, целовать, и не отпускать. Ни на секунду. Ни на мгновение. Не отпускать. Но тело как будто парализовало. Альфа не мог заставить себя сдвинуться с места. И он толком не мог совладать с собой, чтобы заговорить. И лишь одно утешало. «Доттебайо». Узумаки тоже волновался.
— Нам нужно решить один вопрос перед Новым Годом, — вновь на одном дыхании сказал омега.
— Осталось две минуты, — скептически хмыкнул Саске. Это вышло у него само собой, он сам подивился тому, с какой легкостью дались ему эти слова. Альфа тут же разозлился на себя. Он должен был говорить совсем не то!
— Успею, — усмехнулся Узумаки. Он незаметно сжал руки в кулаки, явно собираясь с духом.
В другой ситуации Саске бы не заметил этого жеста, но не сейчас, когда он не сводил взгляда с омеги. Он даже мимоходом отметил, что вещей у Наруто толком и нет. Небольшой рюкзак на плече, в который едва ли много вместится.
— Я всё понимаю, тебайо, — быстро продолжал Узумаки. — И пришел к тебе не для того, чтобы выяснять «почему» или устраивать сцены, — он раздраженно махнул рукой. Облизнулся, перевел дыхание и снова заговорил. — Я просто решил, что ты должен об этом знать. У меня, — омега на мгновение задумался, и добавил: — у тебя будет ребёнок. Собственно всё. Не подскажешь, где ближайшая гостиница?
Наруто всегда говорил о важном и неважном совершенно одинаково. Саске даже не сразу осознал смысл сказанных омегой слов. Намерение Наруто куда-то уйти было более очевидным, чем всё остальное, и волновало сейчас куда больше. Учиха, не задумываясь, шагнул вперед и обнял омегу. И только прижав его к себе, ощутив холод улицы и едва уловимое тепло Узумаки, почувствовав, что его запах изменился, стал еще более приятным, но теперь больше успокаивающим, Саске понял, что ему только что сказали.
— Эй, — недовольно проворчал Наруто и попытался отстраниться, скорее для вида, чем желая сделать это на самом деле. — Сначала бросил меня, а теперь так трепетно обнимаешь. Да ты чертов эгоист, доттебайо!
— Я не бросал тебя, — негромко возразил Саске.
— Да неужели?! — Узумаки, насколько было возможно, отстранился и скептически покачал головой. — И что тогда значит твоё исчезновение почти на три месяца? Одно дурацкое сообщение и затем полная тишина?
Учиха тихо хмыкнул. Самообладание медленно вернулось к нему. И хоть волнение еще заставляло сердце ходить ходуном, всё же первое оцепенение прошло. Немного отстранившись, Саске принялся расстегивать пуговицы на пальто омеги, и негромко, спокойно заговорил.
— Это всё работа. Меня повысили и перевели сюда. Я хотел с тобой поговорить, но твой телефон был отключен. Поэтому я написал тебе сообщение. Ты ответил мне только спустя пару дней, и всё это время ты был недоступен…
— Да, — чуть сконфужено признался омега. — У меня разрядился телефон, а я потерял подзарядку, и всё никак не мог найти нужной.
Этому признанию Саске нисколько не удивился. Это всё было вполне в духе Наруто. Он и сам объяснял себе всё это примерно так.
— Я тоже не сразу прочитал твой ответ, — продолжал альфа. — И твой звонок я пропустил. Когда я обнаружил это, сразу же тебе перезвонил, но твой номер опять был недоступен. На сообщения ты не отвечал, а дозвониться до тебя с тех пор стало невозможно.
— Доттебайо! — выдохнул Наруто спустя мгновение тишины. — Я уронил телефон на железнодорожный путь, — негромко признался он. — По нему проехал поезд. Поднимать там уже было нечего.
— И номер ты не восстановил, — мягко заметил Учиха.
— Я не помню ни одного контакта, — проворчал омега. — Я даже свой номер не помню. Что там восстановят, тебайо?
— Я приезжал в F., — не стал заострять на этом внимание Саске, — хотел встретиться с тобой.
Наруто широко распахнул глаза, в его взгляде явно читалось недоверие.
— Я был в F. двенадцатого ноября и девятого декабря, — уточнил Учиха. — Тебя не было в городе в эти дни.
— Мне никто об этом не сказал, — прошептал Наруто.
И эта новость тоже совсем не удивила Саске. Значит, он не ошибся. Тот альфа, с которым он говорил об Узумаки, подбивал к омеге клинья. Естественно, что о «конкуренте» он умолчал.
— Значит, не бросал, — еще тише продолжил Узумаки, — просто… — он оборвал сам себя, вскинул голову, уверенно посмотрел альфе в глаза. — Где здесь ближайшая гостиница?
Саске не ответил. Вновь привлек омегу к себе и в этот раз пылко поцеловал. С улицы донеся приглушенный раскат фейерверков. Люди торжественно встречали Новый Год, но Учиху всё это занимало мало. «Не простит. Не примет. Не поверит», — с отчаяньем думал он, бережно прижимая к себе Наруто. Узумаки рассеяно отвечал на поцелуй, но обнимать в ответ не спешил.
— Теперь ты проводишь меня до гостиницы? — упрямо спросил он, когда они немного отстранились друг от друга.
— О чем ты только думаешь, добе? — само собой вырвалось у Саске. Но Узумаки действительно не понимал, о чем говорит. Ведь было же очевидно, что никакая гостиница ему не нужна!
— О тебе, — прошептал омега, — постоянно о тебе, тебайо! — громко и уже возмущенно продолжил он. Поднял руку, то ли желая оттолкнуть, то ли прикоснуться, но не сделал ничего. Рюкзак с плеча упал на локоть и оттянул его руку вниз.
Саске на мгновение замер. Внимательно заглянул в лицо Узумаки и только сейчас, когда морозный румянец начал медленно исчезать, он понял, что Наруто на самом деле бледный.
— Тебе плохо? — встревожено спросил альфа, забирая у него рюкзак.
— Нет, — подумав мгновение, отозвался омега, — просто устал.
— Голодный? — немного успокоившись, предположил Саске, аккуратно снимая пальто со своего гостя.
Наруто неопределённо пожал плечами. Тихо вздохнул, прикрыл на мгновение глаза, но так и не сказал ничего.
— Разуешься или тебе помочь?
— Ты хочешь, чтобы я остался? — недоверчиво уточнил Узумаки.
— И более того, — кивнул Саске, — не хочу, чтобы ты куда-то уходил, — он снял с омеги шапку, снова обнял его, уткнулся носом в теплые, мягкие волосы. — Ты даже не представляешь, как мне тебя не хватало.
Наруто тихо хмыкнул и в этот раз обнял в ответ. Несильно надавил лбом в плечо и впервые за весь вечер глубоко вдохнул.
— Саске… — пробормотал он, вновь глубоко вдохнул и попытался отстраниться.
Учиха нехотя выпустил его из своих рук и внимательно наблюдал за тем, как омега разувается. В душе всё трепетало, в груди разлилось тепло. Он был бесконечно счастлив видеть Наруто, слышать его голос, вдыхать его запах. И новости омега принес неожиданные и счастливые. О полноценной семье Саске мечтал с самого детства. И ребенка он тоже всегда хотел, хоть зачастую и откладывал этот вопрос на пресловутое «позже», когда материальное положение будет достаточно обеспеченным. Своих целей он достиг лишь отчасти. Сейчас мог похвастаться только собственным жильем. И средства на его полноценное обустройство еще предстояло подкопить. Что уж говорить о ребенке, семье. Но судя по по-прежнему стройной, такой привлекательной фигуре омеги, еще немного времени у него есть. Придется работать втрое больше, но это явно того стоит.
— И что ты смотришь на меня таким влюбленными глазами? — чуть насмешливо и вместе с тем как-то устало спросил Узумаки. — Где шампанское?
— Тебе нельзя шампанское, — возразил Саске.
— Но тебе-то можно! — ничуть не смутился омега. — Уже ведь полночь… — он замялся. С чувством времени у Наруто всегда были проблемы.
— Начало первого, — хмыкнул Учиха, в ответ на вопросительный взгляд.
— Доттебайо! — Узумаки всплеснул руками, и решительно прошел на небольшую кухню. Саске незамедлительно последовал за ним.
— Как-то у тебя здесь пусто… — задумчиво протянул Наруто, изучая содержимое новенького холодильника. — Где праздничный ужин? — требовательно спросил он, передавая Учихе ледяное шампанское.
— Нет, — Саске развёл руками. Ему и в голову не приходило как-то готовиться к празднику. Совсем не было настроения. И этого шампанского у него бы тоже не было, если бы его ему не вручили на работе. Если бы он только знал, что к нему придёт Наруто, всё бы было совсем по-другому…
— А мандаринки? — нахмурился Узумаки.
— Тоже нет.
— Как нет? — растерялся Наруто. Сначала широко распахнул глаза, а потом часто-часто заморгал, не веря своим ушам. — Нет мандаринок? — уточнил он. Эти слова прозвучали совсем по-детски. — Совсем-совсем?
— Совсем-совсем.
Смотря на растерянного, до глубины души потрясенного омегу, Саске корил себя за то, что не купил мандарины и другие фрукты, что не подумал купить хотя бы торт, что у него в доме практически нечего есть. Если Наруто сейчас скажет, что голоден, его-то и кормить толком нечем. Осознав это, Саске нервно сглотнул.
— Какой Новый Год без мандаринок? — насупившись, проворчал Узумаки. Вздохнул, покачал головой. — Ладно, — смирился он. — Открывай.
— Тебе нельзя пить, — напомнил Учиха. Распивать шампанское одному ему не очень-то и хотелось.
— Ну и что, тебайо! Я буду сок.
— У меня нет сока, — предупредил Саске.
— А что у тебя есть? — Наруто наклонил голову набок и выжидающе на него посмотрел.
— Рамен, — подумав немного, отозвался Учиха.
— Рамен?! — сине-голубые глаза широко распахнулись, на губах появилась недоверчивая улыбка. — Ты ведь не любишь рамен.
— Зато ты любишь, — хмыкнул Саске, едва заметно пожав плечами. Он действительно купил рамен только потому, что Узумаки был от него в восторге. Так ему казалось, что омега становится к нему немного ближе.
Наруто несколько секунд смотрел на него во все глаза, затем кивнул и едва заметно улыбнулся.
— Люблю, — согласился он и тут же печально вздохнул. — Но я не могу его есть, — расстроено поделился он. — Меня тошнит от его запаха, — омега снова вздохнул, тряхнул головой. — Я буду пить воду. Открывай.
Бокалов у Саске тоже еще не было. Но Наруто спрашивать об этом не стал. И ничего не сказал, когда Учиха достал из навесного шкафа чашку и стакан. Посуда всегда его мало волновало. Омега наблюдал за тем, как он открывает шампанское, и массировал виски. Он обычно так делал, когда уставал или у него болела голова.
Шампанское открылось с тихим хлопком. Саске налил его в чашку, отставил бутылку, подошел к Наруто. Легко поцеловал его в лоб и мягко спросил:
— Всё хорошо?
— Просто замечательно, — отозвался Наруто.
Учиха хмыкнул. Ему не понравился такой быстрый, легкомысленный ответ. Тем более что одного взгляда на омегу было достаточно, чтобы понять, что с ним что-то не так. И дело здесь почти наверняка не в беременности.
— Ты неважно выглядишь, — возразил он.
— Я думаю, — омега слабо улыбнулся, неловко взъерошил волосы на затылке. — В поезде плохо спал, и еще весь день на ногах… — он хмыкнул, покачал головой. — Давай уже выпьем за Новый Год.
Саске нахмурился, но ничего говорить не стал. Взял с плиты чайник и щедро налил воду в стакан. Наруто дожидаться этого не стал. Ушел в комнату. И сейчас блаженно стонал. То ли потянулся, то ли присел.
Присел, — понял Учиха, зайдя в комнату. Наруто занял единственное кресло, расслабленно откинулся на его спинку, чуть отклонил голову назад, довольно прикрыл глаза. Саске поймал себя на том, что готов сесть на полу, у ног своего усталого омеги, положить голову ему на колени и просто молчать, наслаждаясь его близостью. Но Наруто такое положение вещей точно не понравится. А если и понравится, то сильно смутит. И хоть обычно всё это проходит очень забавно, всё же сейчас было лучше этого не делать.
За Новый год пили без серьезных тостов. Пара формальных фраз, стандартное «Кампай!» и официальную встречу Нового года можно было считать свершившейся.
— Держи, — Наруто протянул альфе красивый средних размеров мандарин. Улыбнулся устало, но тепло и пояснил. — Новый год без мандаринок, не Новый год.
— А для тебя есть? — спросил Саске, накрывая ладонью руку омеги. Мандарин был прохладным. Пальцы Узумаки — тёплыми и расслабленными.
— Угу, — Наруто кивнул. — Я сейчас не хочу.
— Хорошо, — Учиха кивнул.
Мандарин он взял. Его яркий рыжий бок действительно поднимал настроение и неуловимо создавал ощущение праздника. Хотя Саске был склонен верить, что главная причина всех этих ощущений сидит в кресле и силится не уснуть.
— Переодевайся, — мягко сказал Саске.
— Мне не во что, — развел руками Узумаки. — Я не думал, что всё займет так много времени. Я собирался вернуться в F. в этот же день, — он помолчал мгновение и негромко добавил. — Я думал, ты не обрадуешься внебрачному ребенку.
— Он не будет внебрачным, — убежденно возразил Учиха. Легко, поцеловал омегу в губы, подцепил край вязаной жилетки, и прежде чем снять её, признался: — Ребенку я рад.
Наруто действительно очень устал. К словам он придираться не стал. Не стал ничего уточнять, требуя прямых ответов. Лишь тихо хмыкнул и слабо улыбнулся. Он позволил себя раздеть, и чтобы не засыпать лениво рассказал о том, что узнал о ребенке совершенно случайно. На плановом медосмотре от предприятия гинеколог сообщил ему эти волнующие новости. Он был уже на третьем месяце и всё еще толком не чувствовал в себе изменений. Разве что время от времени его тошнило, и кое-какую еду он перестал на дух переносить. Но в этом, с точки зрения омеги, не было ничего необычного.
— Жаль, у меня нет для тебя подарка, — уютно завернувшись в одеяло, прошептал Наруто. Он прижал к груди руку альфы, тихо вздохнул, прикрыл глаза.
«Это я должен говорить», — подумал Саске, легко целуя омегу в уголок губ и клятвенно обещая себе исправить это утром.
— У меня есть ты, и малыш, — негромко сказал он. — Это мой лучший подарок.
Наруто не ответил. Его дыхание незаметно стало более ровным и глубоким, руки расслабились. Саске еще долго сидел рядом и любовался спящим омегой. В повисшей тишине он невольно прислушивался к тиканью часов. Теперь они отсчитывали минуты счастья.
С Новым годом!
среда, 23 ноября 2016
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Название: Пазл
Автор: Шахматист чан
Бета: maridyth_van_lou
Фэндом: Naruto
Персонажи: Саске/Наруто
Рейтинг: NC-17
Жанры: Романтика, Повседневность, POV, AU, Омегаверс
Предупреждения: OOC, Мужская беременность
Размер: Мини
Публикация на других ресурсах: Не надо.
Примечания автора: Вдохновила песня: Аpocalyptica – Not strong enough
Статус: закончен
Описание: Мы разные, как небо и земля, но сошлись, как пазл.
Читать
Мы с Саске никогда не были закадычными друзьями. Дружбы между альфами и омегами на нашем дворе не водилось, и всё наше детство прошло в суровом противостоянии. Нет-нет, это касалось не только меня и Учихи, а всех альф и омег нашего двора. По словам взрослых, мы были хуже, чем кошки с собаками. Предмет для спора найти было легко, вот мы и спорили, и нередко даже дрались. Наши «военные баталии» прекращали вездесущие взрослые, разводили по разным углам и увещевали. «Ты же омега!» - самый внушительный и часто повторяемый аргумент моих родителей на меня совершенно не действовал. Думаю, альфам вменяли практически то же самое, но и они не проникались своим прекрасным статусом. Черт, было бы круто, если бы я родился альфой. Не повезло. Во всяком случае, так я думал очень долго. А когда началось это пресловутое половое созревание, течки и всё с этим связанное, я вообще проклинал свою омежью суть. Но со временем смирился. И даже нашел определённые выгоды. Но их было слишком мало. Слишком, ведь омега я неправильный. Во всяком случае, так говорят почти все мои знакомые.
Наше противостояние с Саске со двора незаметно перешло на школу, и дальше еще долго преследовало нас. И, кажется, до сих пор преследует, правда, сейчас я в этом уже не уверен.
Я хотел быть полицейским. Спал и видел себя оперативником, или следователем, или еще кем-нибудь сильным, мужественным, незаменимым. Родные устали меня разубеждать, махнули рукой на мои капризы, мол делай, что хочешь. В целом, они все были безмятежно спокойны. Сомнений в том, что я провалю вступительные экзамены ни у кого не было.
Вообще, доказывать что-то кому-то - моё любимое дело. С детства этим занимался. Довольно увлекательное занятие, надо сказать. В Полицейскую Академию я всё-таки поступил. Не блестяще, конечно, но какая разница? Дома все были в шоке, а я торжествовал. Жаль, не сфотографировал их вытянутые лица. Я стал студентом Академии, а родители срочно принялись искать там знакомых. За мной, видите ли, кто-то всегда должен присматривать. Искали и нашли. Надзор был обеспечен. Я сначала на всех дулся, а курсе на третьем понял, что свой человек в Академии - это ой как удобно. А у меня был свой человек в Управлении. Это вообще круто получалось. Словом, всё к лучшему.
К худшему был Учиха Саске. Он тоже поступил в полицейскую Академию. Считалось, что для альф это очень престижное место. Омеги обычно выбирали себе более спокойную профессию.
Наши отношения с Учихой были, мягко сказать, плохими. Мы умудрялись поссориться, только друг на друга посмотрев. Это, похоже, забавляло наших наставников, и они очень часто ставили нас в пару. Аля «злой» коп, «добрый» коп. Кто из нас какую роль играл, я до сих пор не знаю. Сейчас по-разному бывает.
В Академии у нас с Саске появилась отличная возможность безнаказанно драться. На занятиях по физической подготовке мы стояли с ним в паре. Омег на нашем курсе было немного, да еще и нечетное число, так что их расставляли в пары с альфами. Тогда мы с Учихой давали волю кулакам, и наряду с зачетом, зарабатывали кучу штрафов, которые нужно было отрабатывать. Причем частенько бывало, что отрабатывали мы вдвоем.
Не помню точно, когда это случилось, но в какой-то момент Саске надоели все эти «наряды». Учиха пожаловался на меня старшему брату (это я много позже узнал), и тот охотно поучаствовал в жизни глупого младшего брата. Советы стал ему давать направо и налево. Один Саске всё-таки приглянулся. На заре очередной нашей ссоры, он просто ошарашил меня заявлением:
- Нам надо переспать.
Идея, надо сказать, была очень даже привлекательной, хоть и безумно смущающей. Как бы я себя не вёл, чтобы не говорил, на момент предложения, я был еще девственником. В этом плане я был очень правильным омегой. Свою первую течку я провел дома, под чутким надзором родных. Да и все остальные тоже проводил в одиночестве. Это как-то стало привычкой, уж слишком врезались мне в память слова отца: «Абы с кем нельзя».
Но Саске не был абы кем. Мы были знакомы с ним с самого детства, и я, в какой-то странной, извращенной форме нуждался в нём. Учиха должен был быть в пределах досягаемости, и неважно, чтобы мы при этом делали, ругались, дрались, или сверлили друг друга убийственным взглядом.
- Надо, - недолго думая, кивнул я тогда, и только потом понял, на что подписываюсь. В конце концов, он - альфа, я - омега, этого никто не отменит. Он вне всяких сомнений уже опытный, а я до сих пор нет. Да он на смех меня поднять должен был. Но отступать не в моих правилах. Раз согласился, значит, так тому и быть. Это же Учиха. Он ничего не поймёт.
Конечно, я был наивен. Всё он понял, причем сразу, стоило нам только остаться наедине в его комнате. До сих пор без дрожи не могу вспоминать тот день. Нет, всё было не так ванильно, как показывают в мелодрамах. И не так жестоко, как рисуют в драмах. Это было не романтично, без поцелуев и прочих нежностей, но и без всяких грубостей. Тогда я впервые понял, что омегой быть круто. Здорово, чувствовать тяжесть чужого тела, ощущать в себе член альфы, задыхаться от его запаха и кайфовать от собственной беспомощности. Мне нравилось, что Саске вжимает меня в кровать, до синяков сжимает мои руки, в безумном ритме вколачивается в меня. И то, что я не в состоянии ему об этом сказать, тоже мне очень нравилось. Я только и мог, что стонать, сильнее прогибаться под ним, двигать бёдрами ему навстречу и задыхаться от сводящих с ума ощущений.
Мы повторили это несколько раз, пока наши силы полностью не иссякли, а желание несколько не притупилось. В комнате находиться было невыносимо. Наши запахи смешались, пахло потом и совсем чуть-чуть спермой. Пахло сексом, и казалось невозможным просто лежать и ничего не делать. Впрочем, тогда сил у нас уже совсем не осталось. А мне еще нужно было вернуться домой. Но тело не слушалось. Двигаться было тяжело, особенно болела поясница. Всё-таки стоять в одной и той же позе было не самой лучшей идеей. Саске тогда сжалился надо мной, разрешил остаться, поспать на диване. Отчего-то я больше смущался от того, что переступал через разбросанные на полу презервативы, чем от собственной наготы и нетвёрдого шага. На Саске я вообще поначалу не решался посмотреть. Вполне достаточно, что я в полной мере почувствовал его член.
Зато следующую пару недель мы с ним практически не грызлись. И дальше уже решали практически все споры в туалетах, подсобках, пустых кабинетах.
Мы не были парой. Старались избегать встреч вне Академии. И мы по-прежнему ни разу не целовались. И тем не менее, что-то в наших отношениях изменилось. Мы уже реже испепеляли друг друга взглядом и дольше могли просидеть рядом в тишине и покое. Правда, не так долго, как хотелось бы нашим преподавателям, но какая разница? А еще Саске начал отгонять от меня альф. Делал он это не специально, и сам злился, когда так получалось, но со временем смирился. И просто делал то, что ему хотелось. А если мне приходило в голову возмутиться, он с самым невозмутимым видом тащил меня в туалет и доказывал мне свои права на меня. Самое обидное, я был совсем не против. Мне чертовски нравилось, когда он меня брал. Учиха наверняка об этом знал и с удовольствием этим пользовался.
В конце четвёртого курса случилось то, что в понимании моей семьи, окончательно и бесповоротно подтверждало мою принадлежность Саске. Я провёл с ним течку. Вышло это совершенно спонтанно. Нас отправили в двухнедельный лагерь. По календарю время было удачное. Я должен был вернуться за день-два до течки, но эта зараза снизошла до меня на три дня раньше. Мне и еще двум омегам повезло жить в отдельных домиках. Остальные поместились в кирпичном корпусе. На очередное утреннее занятие по самоподготовке я не вышел. Все решили, что я проспал, и Саске пришел меня будить. Тогда-то я пожалел, что не закрыл дверь на ключ. Я собирался выйти на улицу, когда понял, что лучше мне этого не делать. Вернулся на кровать, а дверь так и оставил открытой. Учиха, правда, это исправил. Зашел в домик, осекся на середине фразы, поняв, что к чему, и запер за собой дверь на ключ.
Видеть мне никого не хотелось. Я пробурчал в подушку, чтобы он уходил, но какой альфа оставит в одиночестве течного омегу? А рассчитывать на благоразумность Учихи не приходилось. Благоразумным был кто угодно, только не Саске. И вместе с тем, тогда он впервые попытался меня успокоить. Меня трясло от паники (течка с альфой - это вам не разовый перепих) и от стремительно возрастающего желания. Я чувствовал запах альфы, и он, кажется, провоцировал моё тело. Это пугало. Что-то внутри бастовало против такой близости с Учихой. Я даже бросил в него подушкой, пока он подходил ко мне. От моего «снаряда» альфа привычно увернулся, глубоко вдохнул, прикрыл на мгновение глаза, в два шага подошел к кровати. Я бы спрятался под покрывалом, если бы не лежал на нём.
- Наруто…
Саске редко звал меня по имени, всё называя меня «Добе», наверное, поэтому этот миг так отчетливо запомнился. Как и легкое прикосновение к щеке, стоило только опрометчиво откликнуться на его зов, и первый поцелуй. Нет, Учиха тогда больше ничего не сказал. Мягко меня поцеловал, легко снял с нас спортивные штаны, поставил меня на четвереньки, немного повозился с презервативом и глубоко в меня вошел. О, это было божественно. До сих пор не понимаю, почему я волновался? И почему столько тянул с этим. Мне нужен был альфа, чтобы течка перестала быть пыткой. Я полностью осознал это только тогда.
Саске рычал каждый раз, когда глубоко проникал в меня. Я мог отвечать ему только хриплым скулежом. Каждый вдох кружил мне голову. Запах возбужденного альфы буквально сводил с ума. Сейчас смазки было больше, и его член с легкостью проникал в меня. Презерватив мешал. Он не давал мне в полной мере ощутить альфу и я, кажется, просил, чтобы Саске его снял. Учиха был глух к моим всхлипам и просьбам. Он жестко вколачивался в меня, позволял завязываться узлу, презерватив защищал нас от ненужных последствий. Узел увеличивался, я забывал обо всём.
Во время наших небольших передышек, Саске неизменно держал руку на моём пенисе. Это безумно смущало, но Учиха не думал что-то менять. Он всегда знал моё состояние, дразнил прикосновениями, жадно брал, каждым толчком выбивая из лёгких дух.
К концу течки по ощущениям прошло несколько часов, на деле же наш лагерь давно закончился. Саске оставил меня одного, приходить в себя, убираться в доме. На прощание он неожиданно меня поцеловал. Это был наш второй поцелуй за всё время.
… От количества разбросанных на полу презервативов мне стало жутко. Это же сколько раз он меня взял?
Собирая использованные презервативы, я нашел парочку неиспользованных, и нервно сглотнул. Саске был в этом лагере во всеоружии. Закончив с элементарной уборкой, я зашел в ванную и во все глаза уставился в зеркало. Оно было довольно-таки большим, я мог хорошо рассмотреть кучу царапин и засосов, и до сих пор красные соски. Саске особенно нравилось их теребить, облизывать, покусывать. К своему ужасу, от одних только воспоминаний об этом я снова возбудился. Залез в душевую кабинку, прижался грудью к холодному кафелю, прогнулся в спине, невольно становясь так, как любит Учиха, и принялся ласкать себя.
… Я тогда еще не скоро сдал домик.
Наши отношения с Саске не изменились и после этой течки. Мы по-прежнему спорили, ругались, дрались, и успокаивались в укромных уголках. Нас давно не то, что парой крестили, поженили. Омеги в сторону Учихи не смотрели (я им посмотрю!), а альф Саске от меня, как и прежде, отваживал. Мы закончили учиться, и не без помощи Сарутоби (моего человека в Управлении), вместе поступили на службу. И там мы тоже, по иронии судьбы, работали в паре. Хотя, наверное, кто-то рекомендовал нас не разделять.
В первый год работы мы попытались обуздать наши странные отношения. Решили поверить слухам о том, что мы пара, и съехаться. Вообще, планов у меня таких не было. Это Учиха точно так же буднично, как когда-то сказал, что нам нужно переспать, поставил меня перед фактом, что мы съезжаемся. И будем жить у меня, ведь живу я отдельно от родителей. Естественно я возразил, но после двух часовой «беседы» в комнате для допросов вручил Саске ключи от квартиры.
Правда, вместе прожили мы недолго. Нас хватило на пару месяцев. Вообще-то с нашими неуживчивыми характерами - настоящий рекорд. Зато секса у нас это время было в избытке. И на работе (в обеденный перерыв), и дома. А еще была моя течка. Регулярный секс избавлял Саске от проблем с гоном, и в этом я ему очень завидовал. В целом, если очень постараться, можно вспомнить парочку спокойных, почти семейных вечеров, которые мы провели вместе. Но их было так мало, что они просто забылись на фоне наших постоянных ссор и жарких примирений. И всё-таки что-то нам мешало. Уставали мы друг от друга. Вот и разошлись. Четыре месяца друг от друга отдыхали, провели раздельно отпуск, очень друг по другу соскучились и опять съехались. И снова несколько месяцев друг друга терпели. Секс, как всегда, нас мирил и объединял. Без него мы спокойно сосуществовали около пары часов, потом начиналось что-то несусветное. Хотя на работе нам это часто помогало.
- Хочешь, поженимся, - несмотря на наши неуживчивые характеры как-то предложил Саске.
Наверное, Учиха чувствовал ответственность за то, что оградил от меня других альф и не давал как-то устроить личную жизнь. Хотя, более вероятно, что на него родители надавили. Мои вот покоя мне не давали. «Живёшь с альфой? Замечательно. Когда распишетесь? Так ведь не положено». И всё в этом духе.
- Не хочу.
Одолжение мне не нужно. Пусть нормально предложение сделает, если созреет. А нет, я кого-нибудь еще найду. Со временем.
Туманное «со временем» из нереального вдруг стало вполне себе возможным. Наш тандем с Учихой разбили. Временно, как нам обещали, но всё же. Саске отослали в другой город, помогать следователю, набираться опыта оперативной работы. Мне тоже небольшой оперативчик подвернулся. Вроде бы всё здорово, но без Учихи мне было как-то неуютно, неспокойно. Это не было чем-то новеньким. Так часто бывало еще в детстве, когда родители на летних каникулах отправляли меня в лагерь или мы всей семьёй ездили на курорт. Для того, чтобы знать, что всё в порядке, чтобы понимать, на каком я свете, мне всегда нужно было видеть Саске. Его, живого, а не какую-нибудь фотографию. Без него я был, как ни странно, совершенно дезориентирован. Ко всему прочему, спустя несколько недель после того, как Учиха уехал, а я успешно справился с двумя не слишком уж сложными делами, коллеги-альфы стали странно на меня коситься. Несколько позже даже Сарутоби вызвал к себе в кабинет, всё расспрашивал меня о настроении, самочувствии, отношениях с Саске. Последнее вообще было странным. Какие отношения? Кажется, месяц прошел, как он уехал, мы за это время ни словом не обмолвились. Но я честно старался отвечать. Уже дома, мыслями невольно возвращаясь к разговору с Сарутоби, я понял, что со мной не так. Течки не было. Согласно моему почти никогда не ошибающемуся календарю, она должна была начаться полторы недели назад. А её все не было. А еще из странностей, я с удовольствием начал есть сладкий перец, который обычно на дух не переносил.
- Ты не волнуйся, Учиха скоро вернётся.
Эти слова начали обретать новый смысл, хоть я до сих пор и не понимал, зачем старик Сарутоби мне об этом сказал.
Купленный в аптеке в тот же вечер тест показал неутешительный результат. Но ему я не поверил, решил, что мне попался брак, и навестил своего гинеколога. Визит к врачу подтвердил результат теста. Беременный. Еще и срок установили. Шесть с половиной недель. Хм, если отмотать назад, это во время течки случилось. Ближе к её концу. Да, в этот раз случилось непредвиденное: закончились презервативы. Саске хотел выйти, купить еще, но я его не отпустил. Вот результат.
- Ты не волнуйся, Учиха скоро вернётся.
Я больше волновался из-за того, что он именно вернётся. Как быть тогда? Как с ним поговорить? Как обо всём рассказать? И как он воспримет эту новость? А может, не надо ему ни о чем рассказывать? Но как быть тогда? Рано или поздно всё станет ясно. Запах, кажется, у меня уже изменился. Альфы это дело хорошо чуют…
Но Саске всё еще был в отъезде, и не было более конкретной даты его возвращения, чем туманное «скоро». На самочувствие я не жаловался, и вообще был в отличной физической форме. Пока ребёнок никак не отражался на моей жизни. Подумаешь, изменился запах и захотелось разнообразия в еде. Ни живота, ни чего-то еще у меня еще не было. Я мог ходить на работу, участвовать в выездных операциях. От оператива, к слову, меня всячески ограждали, но я был бы не я, если бы не находил лазеек и не принимал в делах активного участия. И всё было просто замечательно. В течение ровно одной недели, с тех пор как я узнал о своей беременности. Потом мое самочувствие начало меня подводить. Начался токсикоз. А я-то так надеялся, что эта напасть обойдёт меня стороной. Мне говорили, что и так может быть. Но мне не повезло. По утрам я чувствовал себя разбитым и уставшим. В себя приходил только ближе ко обеду, поэтому на работу стал приходить к двенадцати. Старик Сарутоби предлагал мне уйти в декрет, но это я еще успею. Дома сидеть скучно, на работе куда интереснее. Все время что-то происходит. Естественно я отказался от разумного предложения умудрённого жизнью альфы. В качестве компромисса мой рабочий день несколько сократили.
О том, что Саске вернулся, я узнал совершенно случайно. Ребята обсуждали это за чашкой (стаканом, если быть совсем уж точным) вечернего кофе. По их словам, Учиха только-только приехал, и сразу же направился к Сарутоби с докладом. Время было позднее, свои полдня я уже отработал, и дожидаться, когда Учиха освободиться, не стал. Я не был уверен, что хочу с ним встречаться. Да и откровенный разговор с ним меня несколько пугал. Причин для этого, пожалуй, не было, но тем не менее.
Саске о том, что теперь я работаю с обеда, заранее не предупредили. Что ему ответили на вопрос обо мне, понятия не имею, тем не менее, Учиха зачем-то примчался ко мне. Выяснил у консьержа, что я дома, и принялся звонить и настойчиво стучать в дверь, требуя, чтобы я открыл. Откровенно говоря, он пришел совсем не вовремя. Я только-только вышел из ванны, кое-как дополз до дивана и сейчас пытался перевести дух. Стук в дверь только мешал. Впрочем, он прекратился спустя несколько минут. Я уже подумал, что он ушел, как щелкнул дверной замок. У него остался ключ от моей квартиры, я и забыл об этом. Моя душа ушла в пятки.
Учиха разулся в коридоре и зашел в комнату. Вообще-то у меня их две: спальня и гостиная. Мы встретились в гостиной. Я лежал на диване, радуясь тому, что так быстро нашел удобную позу, Саске стоял в дверях и внимательно меня рассматривал. Спустя какое-то время он решил подойти ко мне. Я бы бросил в него подушкой, но это требовало слишком много усилий. Наверное, мне всё же следовало себя пересилить. Ведь Учиха прекрасно знал, что в обычных обстоятельствах я непременно запустил бы в него подушку. А так он сразу понял, что что-то случилось. А может, ему уже об этом сказали.
Учиха подошел ко мне, принюхался, неопределённо хмыкнул. Смотреть на него было неудобно, вот я и прикрыл глаза. Меня поцеловали в лоб, взяли за руку. Зря я оставил её свешенной с дивана.
- И когда ты собираешься мне об этом рассказать? - невозмутимо спросил Саске.
Он знал! Уже обо всем знал!
Я промолчал.
- Наруто, - Учиха крепче сжал в ладони мою руку. Я невольно открыл глаза и столкнулся с ним взглядом.
- Откуда ты знаешь? - я всегда любил отвечать вопросом на вопрос.
- Сарутоби рассказал, - хмыкнул Саске. - И пахнешь ты по-другому. Так когда? - требовательно спросил он.
- Когда-нибудь, - бурчу в ответ, медленно, с наслаждением вдыхаю его такой знакомый, давно уже родной запах, и снова прикрываю глаза, чтобы не видеть его отчего-то возмущенного лица.
- Узумаки, - вкрадчиво прошептал Учиха, - мы говорим о ребёнке. Моём ребёнке.
- Это мой ребёнок, - возражаю. - Мой, мой, мой! - для верности повторяю и сам понимаю, что звучит это глупо.
- Я рад, что ты так думаешь, - Учиха невозмутим. - Хорошо, что тебе в голову не пришло сделать аборт.
Резко сажусь. Теме! Да как он только мог так сказать? Как только мог подумать, что я…
К горлу снова подкатила тошнота, и вместо того, чтобы врезать или хотя бы отругать этого напыщенного альфу, я позорно сбежал в ванну.
Сил не было совсем. В груди клокотала бессильная ярость. Теме. Негодяй. Да что он понимает?
Я стоял, опираясь на стену, и думал, как бы аккуратнее опуститься на пол, когда в ванную зашел Саске. Он на удивление осторожно обнял меня, мягко заставил на себя облокотиться, погладил по спине.
- Прости, - слышать от него это слово было дико. - Мне было важно знать, что тебе и в голову не пришла такая глупость.
- Не пришла, - бормочу ответ.
Не скажу, что я сильно обрадовался новости, но только узнав, что беременный, решил, что у меня будет альфа. Такой же красивый, тёмноглазый, черноволосый, как Саске. Я бы вообще не отказался от точной копии Учихи, только чтобы характер был получше. Но я-то воспитаю!
- Пойдём, - Саске проводил меня до дивана, принёс мне воду с лимоном, и даже никуда не ушел, когда я ненадолго задремал.
Если подумать, в те несколько часов нас обоих, как будто подменили. Учиха стал терпеливым, заботливым альфой, я - кротким, покорным омегой. Идиллия разрушилась, когда я стал собираться на работу.
- Куда ты? - поинтересовался Учиха, наблюдая за тем, как я одеваюсь.
- На работу, - мне казалось это очевидным.
- Ты никуда не пойдёшь. Это исключено.
Я задохнулся возмущением. Тоже мне, диктатор. Ходил, хожу и буду ходить. И вообще я делаю, что хочу, как хочу и когда хочу. И никто, тем более он, мне не указ!
Говорят, гнев затуманивает разум. Я честно не помню, что да как у нас произошло. Может я ему ответил, а может, фыркнул и проигнорировал. Конечно, Саске не пропустил этого, не оставил всё как есть. Как ни стараюсь, не могу вспомнить, что мы друг другу наговорили. Зато я хорошо помню, как «пришел в себя», успокоился. Когда я понял, что всё в порядке, меня совсем ничего не тревожит, я стоял в прихожей и жарко целовался с Учихой. Он облокачивался спиной на холодную стену, крепко меня обнимал, прижимая к себе, и жадно целовал. Это было просто невероятно. У Саске умопомрачительный запах. Надышаться им я не мог. Объятия и поцелуи Учихи неведомым образом меня успокаивали.
- Всё хорошо, - негромко сказал Саске, к моей досаде прерывая поцелуй, - не волнуйся. Я буду присматривать за тобой на работе.
Это была одна из немногих моих побед над ним. Я очень гордился своим достижением ровно до тех пор, пока мы не пришли в Управление. Только там я понял, на что подписался. Саске, видимо, решил переквалифицироваться в моего телохранителя. Он, как и прежде, отгонял от меня практически всех альф. Правда те всё реже и реже заинтересованно смотрели в мою сторону, но в Управлении еще оставались те, кому нравился мой новый запах. С ними-то очень охотно принялся бороться Учиха. Но это были сущие мелочи. Настоящие проблемы крылись совсем в другом. Саске вмешивался практически в каждую минуту моей жизни. Он запрещал ребятам курить при мне, не давал мне пить кофе (врач запретил мне его пить, но хотелось!), не позволял водить машину, и в какой-то миг дошло даже до того, что начал проверять, что я пью и ем.
Саске вновь переехал ко мне. Это не обсуждалось. «Я буду жить у тебя», - меня просто поставили перед фактом, как будто Учихе негде было больше жить. В этот раз он въехал ко мне основательно. Явно надолго. Мне казалось это слишком наивным. И вместе с тем, с Саске мне было хорошо. Здорово вместе с ним спать. Спокойно. А еще мой мучитель-токсикоз прошел довольно быстро. Всё потому, что со мной был альфа. Мой альфа, отец ребенка. Его запах обволакивал меня, успокаивал, защищал. Так утверждает гинеколог. Не знаю, что он там говорил, про «моего альфу», но рядом с Саске я действительно чувствовал себя гораздо лучше. Но конечно же ничего ему об этом не рассказывал.
Не могу сказать, что мы мирно уживались, но наши отношения определённо стали спокойнее. Во всяком случае, так было до тех пор, пока мы не пытались выяснять животрепещущие вопросы. Таких вопросов, на самом деле, оказалось не так уж и много. Большая их часть касалась работы и споров о том, когда я пойду в декрет, но были и другие. Пожалуй, даже глупые. Но из-за моего упрямства серьёзные и тяжелые.
- Мы поженимся, - на вторую неделю нашего нового совместного проживания осчастливил меня Саске. Сказал он это буднично, как будто решил, какой галстук завязать, и тон его не терпел возражений. Естественно, меня это не устроило. Я отказался. Даже послал его куда подальше.
… Хотя, наверное, стоило с ним согласиться. Ребёнку нужен отец, семье - кормилец. Сам я едва ли справлюсь с этой задачей. Родители не помогут, мой оклад недостаточно высок, и то его не будет, пока буду с ребенком сидеть. И всё равно. Не хочу, чтобы мне делали одолжение. Справлюсь. Как-нибудь.
После этого короткого, рычащего разговора, мы долго целовались, задыхаясь от запаха друг друга. Саске тогда поддался искушению. Раздел нас и очень осторожно, и вместе с тем безумно нежно меня взял. О, я тогда был согласен на всё. Наверное, на любой вопрос, ответил бы «да». Мне повезло, что Саске меня ни о чем не спрашивал. После секса к вопросу женитьбы мы не возвращались.
На работе всё было по-старому. Учиха рычал на наших коллег, не давая им курить, пить фруктовые напитки и какао (от их запах мне становилось дурно); запрещал мне пить кофе, жевать резинки на кончиках простых карандашей (как будто он что-то этом понимал!) и пить чернила гелевых ручек (мне они очень нравились. Особенно красные). Из-за этого мы постоянно с ним спорили, затем примирительно целовались, и Саске заваривал мне какой-то правильный чай. На вечерних совещаниях я, бывало, дремал у Учихе на плече. Старик Сарутоби требовал, чтобы Саске повлиял на меня, и мне-таки оформили декрет, но этот вопрос мы дома не поднимали. Нам хватило и одного скандала. Жаль только, я не помню, что наговорил. Но Учиха проникся.
Трудно отрицать, что сейчас Саске стал полноценной, пожалуй, даже неотъемлемой частью моей жизни. Он водил меня к врачу, внимательно выслушивая его рекомендации, и искренне удивляясь моим редким жалобам. Учиха требовал, чтобы я рассказывал ему обо всем, но при всём желании, жаловаться я не любил. И мы ссорились даже из-за такой мелочи. Правда, несильно.
Саске ходил со мной по магазинам, терпеливо ждал, пока я определюсь, что хочу сегодня. Он даже не удивлялся и не возмущался, когда я складывал в корзину кучу взаимоисключающих продуктов. Только тщательно проверял срок годности и дату выпуска. Время от времени он даже оплачивал наши покупки. И всегда всё сам относил домой. Мне разрешалось держать в руках только ключи. Как-то раз он с рыком забрал у меня двухлитровую бутылку воды (единственную нашу покупку). Естественно, мы тут же поссорились.
Учиха с волнением наблюдал за тем, как я меняюсь. Живот начал расти, Саске это отчего-то приводило в полный восторг. А вот меня все мои изменения тревожили. Нет, дело было совсем не во внешнем виде. Мне и самому нравился мой живот. Но со мной случилось что-то еще. Я стал чаще уступать Саске, невольно позволяя ему направлять нашу жизнь, так, как ему захочется. Мне вдруг стало не хватать его тепла, и по ночам, когда мы ложились спать, я сразу стал устраиваться у него на плече. Учиха против этого ни разу не возражал, он даже меня обнимал, время от времени. Для меня стало странной необходимостью делать для Саске хоть что-то. Заварить утренний чай или разогреть ужин. В готовке я силён никогда не был. Мог разве что рамен заварить, но сейчас, к моему неописуемому горю, я просто не мог его есть. Готовил у нас Саске. Получалось у него очень даже неплохо. Мои душевные порывы его удивляли, но он смиренно принимал мою заботу. Смиренно, потому что самым ужасным в моем нынешнем положении была огромнейшая сентиментальность. Я не плакал, кажется, с десяти лет. И тут на тебе. Чуть что - сразу в слёзы. Меня это безумно раздражало, но Саске явно приходил в еще большее замешательство, чем я, поэтому с этой напастью было смириться проще всего. А еще не самым приятным открытием моей поздней беременности стало нарушение сна. Говорить, что это из-за Учихи не хочется, но, боюсь, что он и есть главная причина моего беспокойства.
У Саске начались ночные дежурства. Это должно было бы коснуться и меня, но я одной ногой уже был в декрете. Мы все сошлись на том, что я закончу очередное дело, и, как и положено, займусь собой и ребенком. Мне не давали заниматься ничем, кроме текущего дела, и поэтому ночные дежурства в этот раз обошли меня стороной.
Чем я только не пытался занять себя. Перебрал вещи, с ужасом обнаружив, что для носки у меня практически ничего не осталось. Попытался испечь пряники. Всплакнул над тем, что первая партия не пропеклась, а вторая - подгорела. Посмотрел фильм, даже почитал книгу! Зеваю, рот разрывается, а сна по-прежнему не было ни в одном глазу. И даже если я ложился, то просто ворочался, не находя себе места. Устав от этого, я снова вставал, включал свет, смотрел который час и шел в гостиную. Ранним утром в гостиной меня и застал Саске.
- Ты почему не спишь? - хмуро удивился он.
- Тебя жду, - не задумываясь, ляпнул я. В целом, это почти было правдой. Сегодня я не пробовал спать только на его плече.
- Тебе не нужно было этого делать, - сухо сказал Учиха. - У меня ночное дежурство. Ты знал, что я приду на рассвете.
Внутри меня что-то щелкнуло. Я тут же заявил ему, что он мог бы и не прийти, хоть и понимал, что такое вряд ли случится. И почти сразу же, только представив, что Саске вдруг исчез из моей жизни, разревелся. Глупо. Нелепо. А поделать с собой ничего не могу.
Учиха тяжело вздохнул, подошел ко мне, взял руку, отнимая её от моего лица. С минуту он молчал, смотря, как я причитаю, затем снова вздохнул.
- Ты ел?
- Три раза ночью, - всхлипываю в ответ.
- Хорошо, - он мягко провёл рукой по моей щеке, вытирая слёзы. - Идём спать.
В этом я с ним спорить не стал. Встал с дивана, попытался высвободить руку из его пальцев, не смог и снова всхлипнул.
- Как с тобой сложно, - пробормотал Саске, задевая меня еще сильнее.
- Никто не заставляет тебя быть со мной! - взрываюсь. - Иди на все четыре стороны! Найди себе другого, попроще! Ты красивый, видный альфа, скучать один точно не будешь!
Говорю, а слёзы бегут буквально ручьями, и воздуха на длинные предложения просто не хватает. Вот и всхлипываю, в самых неподходящих моментах. И кажется, будто мне хочется, чтобы он остался рядом. Да мне всё равно где он и с кем, и что делает!
Учиха молчит, внимательно на меня смотрит, и я понимаю: не всё равно. Черт побери, не всё равно! От этого, кажется, реву еще сильнее.
- Другой мне не нужен, - спокойно, и как-то устало отвечает Саске. Как будто повторяет это не в первый раз. - Даже если и уйду, - он невозмутим и бесконечно уверен в том, что говорит. Видимо, не раз задумывался об этом, - я буду искать тебя.
Широко распахиваю глаза и недоверчиво на него смотрю. Он мне никогда такого не говорил. Никогда. А сейчас почти в любви признался. Учиха тихо хмыкнул, легко поцеловал меня в губы.
- Иди умойся и будем спать, - негромко сказал он.
Я не задумываясь кивнул. Послушно пошел в ванну, а когда зашел в спальню, Саске уже дремал на кровати. Наверное, очень устал. Сердце вдруг переполнила теплота, мне стало очень-очень спокойно. Я залез на кровать, подлез Учихе под руку, удобно устроил голову у него на плече. От Саске пахло кофе. Пахло так сильно, что я не сразу уловил его настоящий запах. А когда почувствовал его, кажется, сразу уснул.
В декрет я ушел через пару дней. А еще через неделю решился на подвиг: поехать в магазин одежды. Никогда не любил шопинг, но сейчас это было жизненно необходимо. В моих футболках мне уже было неудобно. Через пару недель и джинсы на себе не застегну. Запускать это дело не надо.
Собираясь, я, недолго думая, надел футболку Саске. Он выше меня и шире в плечах. Его вещи пока что мне подходили. Эта футболка совсем не сковывала движений, была приятна на ощупь, и, что самое главное, пахла Учихой. Я был безумно доволен своей идеей одолжить футболку у Саске, пока не попался ему на глаза. Учиха долго меня рассматривал, затем неопределённо хмыкнул и едва заметно улыбнулся.
- Я одолжу её на один день, - отчего-то смутившись его взгляда, сказал я.
Саске тут же выяснил все мои планы, и в магазин мы естественно пошли вместе. Громадный торговый центр одним своим видом заставлял меня понервничать. Но хватать Саске за руку и тянуть его домой я не стал. Лишь нервно сглотнул и зашел в магазин. По привычке, несмотря на то, что руки были свободными, взял ключ от шкафчика. Мне здесь очень нравились кольца брелка. Идеально круглое, из какого-то твёрдого материала, оно было мне впору и мне нравилось надевать его себе на руку. Привычка из детства.
Мы купили воду, вернули ключ на место и на экскалаторе поднялись на второй этаж. Здесь и началась моя пытка. Вообще-то я был согласен купить первое, что попадётся под руку, но эту идею категорично отверг Саске. Мы с ним даже порычали друг на друга. Правда, не долго. Вмешался консультант. Он предложил померить комбинезон (мы стояли именно рядом с ним) и определиться с размером. Размер оказался больной темой. Из-за него мне пришлось много чего перемерить. Вещи вроде бы были неплохими, но всё равно, комфортнее всего мне было в футболке Саске. Я даже ему об этом сказал, чем сильно позабавил. К тому времени я так сильно устал, что сил дуться на него просто не было.
В итоге мы купили все, что понравилось Учихе и подходило мне по размеру. Но несмотря ни на что, я решил до конца дня доходить в его футболке. Саске, похоже, это только нравилось. Домой мы пошли не сразу, еще сидели в кафе, переводя дух. Дух переводил я. Я же ломал голову над заказом. Учиха, убедившись, что я сильно занят, ненадолго оставил меня. Это было даже удивительно. Но по нужде ходят все, даже альфы.
Дома я первым делом снял брюки и вздохнул с облегчением. Пожирающий взгляд Саске меня нисколько не смутил. Он часто на меня так смотрел. И мне нравился этот его взгляд, и его последствия тоже были весьма приятными. Эти мысли, его запах окончательно меня раздразнили.
Мне хотелось чувствовать его, неважно как. Даже не думая разбирать покупки, я потащил Учиху в спальню. Там первым делом обнял альфу за шею, встал на носочки, осторожно поцеловал его в губы. Я прежде никогда первым его не целовал. Отчего-то от осознания этого в душе разыгралась целая буря эмоций.
На мой поцелуй Саске ответил. Кажется, мой порыв нисколько его не удивил, но равнодушным не оставил. Он осторожно прижал меня к себе и, оторвавшись от губ, принялся целовать в шею. Это безумно возбуждало.
- Я буду осторожным, - хрипло прошептал Учиха, снимая с меня трусы.
Да, это было именно то, что я хотел услышать, то, чего я от него ждал. Саске смял в руках мои ягодицы, немного раздвинул их в стороны. Я застонал. Выдавить из себя «да» стало труднее, но как-то я это сделал. С меня тут же сняли футболку и уложили на кровать.
Запах возбуждённого альфы сводит с ума. Мне казалось, я теку. Наблюдая за тем, как Учиха раздевается, я невольно широко раздвинул ноги и прогнулся в спине.
И в этот раз Саске тоже был невероятно нежен. Он не спешил, дразня меня поцелуями и явно наслаждаясь моими несдержанными стонами. Учиха требовал, чтобы я расслабился и мучительно медленно меня растягивал. А потом неспешно входил, заставляя полностью ощутить его член. Он сдерживал себя, двигаясь размеренно, не позволяя себе срываться на такой любимый быстрый темп, и этим только дразнил нас обоих. Я ведь тоже привык к нему, быстрому, резкому, когда каждый новый толчок выбивает из лёгких дух, и нет сил даже стонать.
Двигаю бёдрами ему навстречу, на выдохе шепчу его имя. Саске достаточно этого, чтобы понять меня. Он на мгновение хмурится, медлит, что-то для себя решая, и без предупреждения делает то, чего нам обоим так хочется. И всё сливается в один миг. Быстрые, глубокие толчки, наши хриплые стоны, редкие, смазанные поцелуи, яркий оргазм, тёплое семя на бедре, болезненная метка на шее.
- Это нужно было сделать давно, - спокойно хмыкнул Учиха, в ответ на мои вялые попытки возмутиться. - Ты носишь моего ребенка. Ты - мой омега.
Сил с ним спорить не было. Глаза слипались, и даже боль в шее казалась какой-то далёкой, несуществующей. Я задремал в руках Саске, так ему и не ответив. А когда проснулся, сердиться на него совсем не хотелось. Ведь он невероятно милый, когда спит. Тогда его лицо расслабляется, брови не хмурятся и даже уголки губ слегка приподнимаются. Осторожно провожу рукой по его волосам. Они жесткие и густые. Мне нравятся. Я определенно хочу, чтобы у нас родился альфа с его внешностью.
- О чём мечтаешь?
Вздрагиваю от неожиданности, одергиваю руку. Саске смотрит на меня спокойно, с лёгкой усмешкой. Чуть приподнимается, легко целует в губы и выжидающе приподнимает бровь, ожидая ответа.
- Об альфе, - отвечаю и только потом понимаю, как двусмысленно это звучит. Смущаюсь, фыркаю, толкаю Учиху на кровать, а сам по привычке ложусь к нему на плечо. – Малыш, - всё же поясняю. - Он будет альфой.
- Омегой, - тут же возражает Учиха.
- Ничего подобного, - улыбаюсь, и сейчас, даже не сержусь тому, что он мне возражает. - Это будет альфа, маленькая копия тебя. Только Узумаки.
- Учиха, - невозмутимо поправляет меня Саске. Проводит пальцем по моей метке, заставляя на мгновение замереть. - Малыш будет носить мою фамилию.
- Еще чего, - фыркаю и снова сажусь, с вызовом смотря на Учиху. - Мой малыш, моя фамилия.
Саске вопреки всем моим ожиданием усмехнулся.
- Ты тоже будешь носить мою фамилию.
Потрясенно смотрю на него. Кажется, этот вопрос мы уже обсуждали.
- Ты станешь моим мужем, - пояснил Саске, - и будешь носить мою фамилию.
Просто теряю дар речи. Да что он себе возомнил? Чем он только слушает? Я же уже сказал ему «нет»! Мне не нужны его одолжения. Или… это не одолжение? Не понимаю.
Пока я пытался справиться с потрясением, Учиха из-под подушки достал кольцо и без лишних слов надел мне его на безымянный палец левой руки.
Растерянно смотрю на дорогой подарок (это было золото), невольно отмечаю, что кольцо мне в пору (как он только угадал с размером?) и понимаю, смысл этого жеста.
- А если я скажу тебе «нет»? - просто не могу этого не спросить.
Учиха вдруг усмехнулся.
- Не скажешь, - он отрицательно покачал головой. - Ты ведь не хочешь объяснять нашему малышу, почему у нас фамилии разные? - Саске осторожно погладил меня по животу. - К тому же, для нас это давно простая формальность, - невозмутимо заметил он.
Быстрого ответа я ему не придумал, а ждать Учиха не стал. Уложил меня на кровать и ушел на кухню. Пообещал принести воды и еды. Мне велел не перенапрягаться. И так уже поиграли с огнём.
В итоге мы всё-таки расписались. Для нас это действительно была чистая формальность. Мы как ворчали друг на друга, так и продолжали ворчать. Привычные ссоры заканчивались жаркими поцелуями и тёплыми объятиями. На самом деле у нас вообще ничего не менялось, только мой живот рос, делая меня неповоротливым и совершенно несносным. Саске всё это как ни странно забавляет. Время от времени он выполняет мои капризы, смущает парой слов, ласково целует, сбивая не только с мысли, но и с настроения. Держаться бы от него подальше, а то уже совсем себя не понимаю. Но Учиха, кажется, вездесущий.
И мы по-прежнему спорим о том, кто у нас родится. Саске упрямо хочет омегу. Точную копию меня, только чтобы характер получше. Но он-то его воспитает!
Наивный.
Не понимает, что у нас родится альфа, его точная копия. Я даже согласен его так же назвать! Правда, об этом Учихе я не рассказывал. Имена у нас вообще больная тема. Мы ведь с полом определиться не можем, что уж об имени говорить? Там вариантов ого-го сколько!
Но на самом деле всё это не так уж важно. Ведь кто бы у нас ни родился, мы будем безумно его любить. В этом мы с Саске ни минуты не сомневаемся.
Автор: Шахматист чан
Бета: maridyth_van_lou
Фэндом: Naruto
Персонажи: Саске/Наруто
Рейтинг: NC-17
Жанры: Романтика, Повседневность, POV, AU, Омегаверс
Предупреждения: OOC, Мужская беременность
Размер: Мини
Публикация на других ресурсах: Не надо.
Примечания автора: Вдохновила песня: Аpocalyptica – Not strong enough
Статус: закончен
Описание: Мы разные, как небо и земля, но сошлись, как пазл.
Читать
Пазл
Мы с Саске никогда не были закадычными друзьями. Дружбы между альфами и омегами на нашем дворе не водилось, и всё наше детство прошло в суровом противостоянии. Нет-нет, это касалось не только меня и Учихи, а всех альф и омег нашего двора. По словам взрослых, мы были хуже, чем кошки с собаками. Предмет для спора найти было легко, вот мы и спорили, и нередко даже дрались. Наши «военные баталии» прекращали вездесущие взрослые, разводили по разным углам и увещевали. «Ты же омега!» - самый внушительный и часто повторяемый аргумент моих родителей на меня совершенно не действовал. Думаю, альфам вменяли практически то же самое, но и они не проникались своим прекрасным статусом. Черт, было бы круто, если бы я родился альфой. Не повезло. Во всяком случае, так я думал очень долго. А когда началось это пресловутое половое созревание, течки и всё с этим связанное, я вообще проклинал свою омежью суть. Но со временем смирился. И даже нашел определённые выгоды. Но их было слишком мало. Слишком, ведь омега я неправильный. Во всяком случае, так говорят почти все мои знакомые.
Наше противостояние с Саске со двора незаметно перешло на школу, и дальше еще долго преследовало нас. И, кажется, до сих пор преследует, правда, сейчас я в этом уже не уверен.
Я хотел быть полицейским. Спал и видел себя оперативником, или следователем, или еще кем-нибудь сильным, мужественным, незаменимым. Родные устали меня разубеждать, махнули рукой на мои капризы, мол делай, что хочешь. В целом, они все были безмятежно спокойны. Сомнений в том, что я провалю вступительные экзамены ни у кого не было.
Вообще, доказывать что-то кому-то - моё любимое дело. С детства этим занимался. Довольно увлекательное занятие, надо сказать. В Полицейскую Академию я всё-таки поступил. Не блестяще, конечно, но какая разница? Дома все были в шоке, а я торжествовал. Жаль, не сфотографировал их вытянутые лица. Я стал студентом Академии, а родители срочно принялись искать там знакомых. За мной, видите ли, кто-то всегда должен присматривать. Искали и нашли. Надзор был обеспечен. Я сначала на всех дулся, а курсе на третьем понял, что свой человек в Академии - это ой как удобно. А у меня был свой человек в Управлении. Это вообще круто получалось. Словом, всё к лучшему.
К худшему был Учиха Саске. Он тоже поступил в полицейскую Академию. Считалось, что для альф это очень престижное место. Омеги обычно выбирали себе более спокойную профессию.
Наши отношения с Учихой были, мягко сказать, плохими. Мы умудрялись поссориться, только друг на друга посмотрев. Это, похоже, забавляло наших наставников, и они очень часто ставили нас в пару. Аля «злой» коп, «добрый» коп. Кто из нас какую роль играл, я до сих пор не знаю. Сейчас по-разному бывает.
В Академии у нас с Саске появилась отличная возможность безнаказанно драться. На занятиях по физической подготовке мы стояли с ним в паре. Омег на нашем курсе было немного, да еще и нечетное число, так что их расставляли в пары с альфами. Тогда мы с Учихой давали волю кулакам, и наряду с зачетом, зарабатывали кучу штрафов, которые нужно было отрабатывать. Причем частенько бывало, что отрабатывали мы вдвоем.
Не помню точно, когда это случилось, но в какой-то момент Саске надоели все эти «наряды». Учиха пожаловался на меня старшему брату (это я много позже узнал), и тот охотно поучаствовал в жизни глупого младшего брата. Советы стал ему давать направо и налево. Один Саске всё-таки приглянулся. На заре очередной нашей ссоры, он просто ошарашил меня заявлением:
- Нам надо переспать.
Идея, надо сказать, была очень даже привлекательной, хоть и безумно смущающей. Как бы я себя не вёл, чтобы не говорил, на момент предложения, я был еще девственником. В этом плане я был очень правильным омегой. Свою первую течку я провел дома, под чутким надзором родных. Да и все остальные тоже проводил в одиночестве. Это как-то стало привычкой, уж слишком врезались мне в память слова отца: «Абы с кем нельзя».
Но Саске не был абы кем. Мы были знакомы с ним с самого детства, и я, в какой-то странной, извращенной форме нуждался в нём. Учиха должен был быть в пределах досягаемости, и неважно, чтобы мы при этом делали, ругались, дрались, или сверлили друг друга убийственным взглядом.
- Надо, - недолго думая, кивнул я тогда, и только потом понял, на что подписываюсь. В конце концов, он - альфа, я - омега, этого никто не отменит. Он вне всяких сомнений уже опытный, а я до сих пор нет. Да он на смех меня поднять должен был. Но отступать не в моих правилах. Раз согласился, значит, так тому и быть. Это же Учиха. Он ничего не поймёт.
Конечно, я был наивен. Всё он понял, причем сразу, стоило нам только остаться наедине в его комнате. До сих пор без дрожи не могу вспоминать тот день. Нет, всё было не так ванильно, как показывают в мелодрамах. И не так жестоко, как рисуют в драмах. Это было не романтично, без поцелуев и прочих нежностей, но и без всяких грубостей. Тогда я впервые понял, что омегой быть круто. Здорово, чувствовать тяжесть чужого тела, ощущать в себе член альфы, задыхаться от его запаха и кайфовать от собственной беспомощности. Мне нравилось, что Саске вжимает меня в кровать, до синяков сжимает мои руки, в безумном ритме вколачивается в меня. И то, что я не в состоянии ему об этом сказать, тоже мне очень нравилось. Я только и мог, что стонать, сильнее прогибаться под ним, двигать бёдрами ему навстречу и задыхаться от сводящих с ума ощущений.
Мы повторили это несколько раз, пока наши силы полностью не иссякли, а желание несколько не притупилось. В комнате находиться было невыносимо. Наши запахи смешались, пахло потом и совсем чуть-чуть спермой. Пахло сексом, и казалось невозможным просто лежать и ничего не делать. Впрочем, тогда сил у нас уже совсем не осталось. А мне еще нужно было вернуться домой. Но тело не слушалось. Двигаться было тяжело, особенно болела поясница. Всё-таки стоять в одной и той же позе было не самой лучшей идеей. Саске тогда сжалился надо мной, разрешил остаться, поспать на диване. Отчего-то я больше смущался от того, что переступал через разбросанные на полу презервативы, чем от собственной наготы и нетвёрдого шага. На Саске я вообще поначалу не решался посмотреть. Вполне достаточно, что я в полной мере почувствовал его член.
Зато следующую пару недель мы с ним практически не грызлись. И дальше уже решали практически все споры в туалетах, подсобках, пустых кабинетах.
Мы не были парой. Старались избегать встреч вне Академии. И мы по-прежнему ни разу не целовались. И тем не менее, что-то в наших отношениях изменилось. Мы уже реже испепеляли друг друга взглядом и дольше могли просидеть рядом в тишине и покое. Правда, не так долго, как хотелось бы нашим преподавателям, но какая разница? А еще Саске начал отгонять от меня альф. Делал он это не специально, и сам злился, когда так получалось, но со временем смирился. И просто делал то, что ему хотелось. А если мне приходило в голову возмутиться, он с самым невозмутимым видом тащил меня в туалет и доказывал мне свои права на меня. Самое обидное, я был совсем не против. Мне чертовски нравилось, когда он меня брал. Учиха наверняка об этом знал и с удовольствием этим пользовался.
В конце четвёртого курса случилось то, что в понимании моей семьи, окончательно и бесповоротно подтверждало мою принадлежность Саске. Я провёл с ним течку. Вышло это совершенно спонтанно. Нас отправили в двухнедельный лагерь. По календарю время было удачное. Я должен был вернуться за день-два до течки, но эта зараза снизошла до меня на три дня раньше. Мне и еще двум омегам повезло жить в отдельных домиках. Остальные поместились в кирпичном корпусе. На очередное утреннее занятие по самоподготовке я не вышел. Все решили, что я проспал, и Саске пришел меня будить. Тогда-то я пожалел, что не закрыл дверь на ключ. Я собирался выйти на улицу, когда понял, что лучше мне этого не делать. Вернулся на кровать, а дверь так и оставил открытой. Учиха, правда, это исправил. Зашел в домик, осекся на середине фразы, поняв, что к чему, и запер за собой дверь на ключ.
Видеть мне никого не хотелось. Я пробурчал в подушку, чтобы он уходил, но какой альфа оставит в одиночестве течного омегу? А рассчитывать на благоразумность Учихи не приходилось. Благоразумным был кто угодно, только не Саске. И вместе с тем, тогда он впервые попытался меня успокоить. Меня трясло от паники (течка с альфой - это вам не разовый перепих) и от стремительно возрастающего желания. Я чувствовал запах альфы, и он, кажется, провоцировал моё тело. Это пугало. Что-то внутри бастовало против такой близости с Учихой. Я даже бросил в него подушкой, пока он подходил ко мне. От моего «снаряда» альфа привычно увернулся, глубоко вдохнул, прикрыл на мгновение глаза, в два шага подошел к кровати. Я бы спрятался под покрывалом, если бы не лежал на нём.
- Наруто…
Саске редко звал меня по имени, всё называя меня «Добе», наверное, поэтому этот миг так отчетливо запомнился. Как и легкое прикосновение к щеке, стоило только опрометчиво откликнуться на его зов, и первый поцелуй. Нет, Учиха тогда больше ничего не сказал. Мягко меня поцеловал, легко снял с нас спортивные штаны, поставил меня на четвереньки, немного повозился с презервативом и глубоко в меня вошел. О, это было божественно. До сих пор не понимаю, почему я волновался? И почему столько тянул с этим. Мне нужен был альфа, чтобы течка перестала быть пыткой. Я полностью осознал это только тогда.
Саске рычал каждый раз, когда глубоко проникал в меня. Я мог отвечать ему только хриплым скулежом. Каждый вдох кружил мне голову. Запах возбужденного альфы буквально сводил с ума. Сейчас смазки было больше, и его член с легкостью проникал в меня. Презерватив мешал. Он не давал мне в полной мере ощутить альфу и я, кажется, просил, чтобы Саске его снял. Учиха был глух к моим всхлипам и просьбам. Он жестко вколачивался в меня, позволял завязываться узлу, презерватив защищал нас от ненужных последствий. Узел увеличивался, я забывал обо всём.
Во время наших небольших передышек, Саске неизменно держал руку на моём пенисе. Это безумно смущало, но Учиха не думал что-то менять. Он всегда знал моё состояние, дразнил прикосновениями, жадно брал, каждым толчком выбивая из лёгких дух.
К концу течки по ощущениям прошло несколько часов, на деле же наш лагерь давно закончился. Саске оставил меня одного, приходить в себя, убираться в доме. На прощание он неожиданно меня поцеловал. Это был наш второй поцелуй за всё время.
… От количества разбросанных на полу презервативов мне стало жутко. Это же сколько раз он меня взял?
Собирая использованные презервативы, я нашел парочку неиспользованных, и нервно сглотнул. Саске был в этом лагере во всеоружии. Закончив с элементарной уборкой, я зашел в ванную и во все глаза уставился в зеркало. Оно было довольно-таки большим, я мог хорошо рассмотреть кучу царапин и засосов, и до сих пор красные соски. Саске особенно нравилось их теребить, облизывать, покусывать. К своему ужасу, от одних только воспоминаний об этом я снова возбудился. Залез в душевую кабинку, прижался грудью к холодному кафелю, прогнулся в спине, невольно становясь так, как любит Учиха, и принялся ласкать себя.
… Я тогда еще не скоро сдал домик.
Наши отношения с Саске не изменились и после этой течки. Мы по-прежнему спорили, ругались, дрались, и успокаивались в укромных уголках. Нас давно не то, что парой крестили, поженили. Омеги в сторону Учихи не смотрели (я им посмотрю!), а альф Саске от меня, как и прежде, отваживал. Мы закончили учиться, и не без помощи Сарутоби (моего человека в Управлении), вместе поступили на службу. И там мы тоже, по иронии судьбы, работали в паре. Хотя, наверное, кто-то рекомендовал нас не разделять.
В первый год работы мы попытались обуздать наши странные отношения. Решили поверить слухам о том, что мы пара, и съехаться. Вообще, планов у меня таких не было. Это Учиха точно так же буднично, как когда-то сказал, что нам нужно переспать, поставил меня перед фактом, что мы съезжаемся. И будем жить у меня, ведь живу я отдельно от родителей. Естественно я возразил, но после двух часовой «беседы» в комнате для допросов вручил Саске ключи от квартиры.
Правда, вместе прожили мы недолго. Нас хватило на пару месяцев. Вообще-то с нашими неуживчивыми характерами - настоящий рекорд. Зато секса у нас это время было в избытке. И на работе (в обеденный перерыв), и дома. А еще была моя течка. Регулярный секс избавлял Саске от проблем с гоном, и в этом я ему очень завидовал. В целом, если очень постараться, можно вспомнить парочку спокойных, почти семейных вечеров, которые мы провели вместе. Но их было так мало, что они просто забылись на фоне наших постоянных ссор и жарких примирений. И всё-таки что-то нам мешало. Уставали мы друг от друга. Вот и разошлись. Четыре месяца друг от друга отдыхали, провели раздельно отпуск, очень друг по другу соскучились и опять съехались. И снова несколько месяцев друг друга терпели. Секс, как всегда, нас мирил и объединял. Без него мы спокойно сосуществовали около пары часов, потом начиналось что-то несусветное. Хотя на работе нам это часто помогало.
- Хочешь, поженимся, - несмотря на наши неуживчивые характеры как-то предложил Саске.
Наверное, Учиха чувствовал ответственность за то, что оградил от меня других альф и не давал как-то устроить личную жизнь. Хотя, более вероятно, что на него родители надавили. Мои вот покоя мне не давали. «Живёшь с альфой? Замечательно. Когда распишетесь? Так ведь не положено». И всё в этом духе.
- Не хочу.
Одолжение мне не нужно. Пусть нормально предложение сделает, если созреет. А нет, я кого-нибудь еще найду. Со временем.
Туманное «со временем» из нереального вдруг стало вполне себе возможным. Наш тандем с Учихой разбили. Временно, как нам обещали, но всё же. Саске отослали в другой город, помогать следователю, набираться опыта оперативной работы. Мне тоже небольшой оперативчик подвернулся. Вроде бы всё здорово, но без Учихи мне было как-то неуютно, неспокойно. Это не было чем-то новеньким. Так часто бывало еще в детстве, когда родители на летних каникулах отправляли меня в лагерь или мы всей семьёй ездили на курорт. Для того, чтобы знать, что всё в порядке, чтобы понимать, на каком я свете, мне всегда нужно было видеть Саске. Его, живого, а не какую-нибудь фотографию. Без него я был, как ни странно, совершенно дезориентирован. Ко всему прочему, спустя несколько недель после того, как Учиха уехал, а я успешно справился с двумя не слишком уж сложными делами, коллеги-альфы стали странно на меня коситься. Несколько позже даже Сарутоби вызвал к себе в кабинет, всё расспрашивал меня о настроении, самочувствии, отношениях с Саске. Последнее вообще было странным. Какие отношения? Кажется, месяц прошел, как он уехал, мы за это время ни словом не обмолвились. Но я честно старался отвечать. Уже дома, мыслями невольно возвращаясь к разговору с Сарутоби, я понял, что со мной не так. Течки не было. Согласно моему почти никогда не ошибающемуся календарю, она должна была начаться полторы недели назад. А её все не было. А еще из странностей, я с удовольствием начал есть сладкий перец, который обычно на дух не переносил.
- Ты не волнуйся, Учиха скоро вернётся.
Эти слова начали обретать новый смысл, хоть я до сих пор и не понимал, зачем старик Сарутоби мне об этом сказал.
Купленный в аптеке в тот же вечер тест показал неутешительный результат. Но ему я не поверил, решил, что мне попался брак, и навестил своего гинеколога. Визит к врачу подтвердил результат теста. Беременный. Еще и срок установили. Шесть с половиной недель. Хм, если отмотать назад, это во время течки случилось. Ближе к её концу. Да, в этот раз случилось непредвиденное: закончились презервативы. Саске хотел выйти, купить еще, но я его не отпустил. Вот результат.
- Ты не волнуйся, Учиха скоро вернётся.
Я больше волновался из-за того, что он именно вернётся. Как быть тогда? Как с ним поговорить? Как обо всём рассказать? И как он воспримет эту новость? А может, не надо ему ни о чем рассказывать? Но как быть тогда? Рано или поздно всё станет ясно. Запах, кажется, у меня уже изменился. Альфы это дело хорошо чуют…
Но Саске всё еще был в отъезде, и не было более конкретной даты его возвращения, чем туманное «скоро». На самочувствие я не жаловался, и вообще был в отличной физической форме. Пока ребёнок никак не отражался на моей жизни. Подумаешь, изменился запах и захотелось разнообразия в еде. Ни живота, ни чего-то еще у меня еще не было. Я мог ходить на работу, участвовать в выездных операциях. От оператива, к слову, меня всячески ограждали, но я был бы не я, если бы не находил лазеек и не принимал в делах активного участия. И всё было просто замечательно. В течение ровно одной недели, с тех пор как я узнал о своей беременности. Потом мое самочувствие начало меня подводить. Начался токсикоз. А я-то так надеялся, что эта напасть обойдёт меня стороной. Мне говорили, что и так может быть. Но мне не повезло. По утрам я чувствовал себя разбитым и уставшим. В себя приходил только ближе ко обеду, поэтому на работу стал приходить к двенадцати. Старик Сарутоби предлагал мне уйти в декрет, но это я еще успею. Дома сидеть скучно, на работе куда интереснее. Все время что-то происходит. Естественно я отказался от разумного предложения умудрённого жизнью альфы. В качестве компромисса мой рабочий день несколько сократили.
О том, что Саске вернулся, я узнал совершенно случайно. Ребята обсуждали это за чашкой (стаканом, если быть совсем уж точным) вечернего кофе. По их словам, Учиха только-только приехал, и сразу же направился к Сарутоби с докладом. Время было позднее, свои полдня я уже отработал, и дожидаться, когда Учиха освободиться, не стал. Я не был уверен, что хочу с ним встречаться. Да и откровенный разговор с ним меня несколько пугал. Причин для этого, пожалуй, не было, но тем не менее.
Саске о том, что теперь я работаю с обеда, заранее не предупредили. Что ему ответили на вопрос обо мне, понятия не имею, тем не менее, Учиха зачем-то примчался ко мне. Выяснил у консьержа, что я дома, и принялся звонить и настойчиво стучать в дверь, требуя, чтобы я открыл. Откровенно говоря, он пришел совсем не вовремя. Я только-только вышел из ванны, кое-как дополз до дивана и сейчас пытался перевести дух. Стук в дверь только мешал. Впрочем, он прекратился спустя несколько минут. Я уже подумал, что он ушел, как щелкнул дверной замок. У него остался ключ от моей квартиры, я и забыл об этом. Моя душа ушла в пятки.
Учиха разулся в коридоре и зашел в комнату. Вообще-то у меня их две: спальня и гостиная. Мы встретились в гостиной. Я лежал на диване, радуясь тому, что так быстро нашел удобную позу, Саске стоял в дверях и внимательно меня рассматривал. Спустя какое-то время он решил подойти ко мне. Я бы бросил в него подушкой, но это требовало слишком много усилий. Наверное, мне всё же следовало себя пересилить. Ведь Учиха прекрасно знал, что в обычных обстоятельствах я непременно запустил бы в него подушку. А так он сразу понял, что что-то случилось. А может, ему уже об этом сказали.
Учиха подошел ко мне, принюхался, неопределённо хмыкнул. Смотреть на него было неудобно, вот я и прикрыл глаза. Меня поцеловали в лоб, взяли за руку. Зря я оставил её свешенной с дивана.
- И когда ты собираешься мне об этом рассказать? - невозмутимо спросил Саске.
Он знал! Уже обо всем знал!
Я промолчал.
- Наруто, - Учиха крепче сжал в ладони мою руку. Я невольно открыл глаза и столкнулся с ним взглядом.
- Откуда ты знаешь? - я всегда любил отвечать вопросом на вопрос.
- Сарутоби рассказал, - хмыкнул Саске. - И пахнешь ты по-другому. Так когда? - требовательно спросил он.
- Когда-нибудь, - бурчу в ответ, медленно, с наслаждением вдыхаю его такой знакомый, давно уже родной запах, и снова прикрываю глаза, чтобы не видеть его отчего-то возмущенного лица.
- Узумаки, - вкрадчиво прошептал Учиха, - мы говорим о ребёнке. Моём ребёнке.
- Это мой ребёнок, - возражаю. - Мой, мой, мой! - для верности повторяю и сам понимаю, что звучит это глупо.
- Я рад, что ты так думаешь, - Учиха невозмутим. - Хорошо, что тебе в голову не пришло сделать аборт.
Резко сажусь. Теме! Да как он только мог так сказать? Как только мог подумать, что я…
К горлу снова подкатила тошнота, и вместо того, чтобы врезать или хотя бы отругать этого напыщенного альфу, я позорно сбежал в ванну.
Сил не было совсем. В груди клокотала бессильная ярость. Теме. Негодяй. Да что он понимает?
Я стоял, опираясь на стену, и думал, как бы аккуратнее опуститься на пол, когда в ванную зашел Саске. Он на удивление осторожно обнял меня, мягко заставил на себя облокотиться, погладил по спине.
- Прости, - слышать от него это слово было дико. - Мне было важно знать, что тебе и в голову не пришла такая глупость.
- Не пришла, - бормочу ответ.
Не скажу, что я сильно обрадовался новости, но только узнав, что беременный, решил, что у меня будет альфа. Такой же красивый, тёмноглазый, черноволосый, как Саске. Я бы вообще не отказался от точной копии Учихи, только чтобы характер был получше. Но я-то воспитаю!
- Пойдём, - Саске проводил меня до дивана, принёс мне воду с лимоном, и даже никуда не ушел, когда я ненадолго задремал.
Если подумать, в те несколько часов нас обоих, как будто подменили. Учиха стал терпеливым, заботливым альфой, я - кротким, покорным омегой. Идиллия разрушилась, когда я стал собираться на работу.
- Куда ты? - поинтересовался Учиха, наблюдая за тем, как я одеваюсь.
- На работу, - мне казалось это очевидным.
- Ты никуда не пойдёшь. Это исключено.
Я задохнулся возмущением. Тоже мне, диктатор. Ходил, хожу и буду ходить. И вообще я делаю, что хочу, как хочу и когда хочу. И никто, тем более он, мне не указ!
Говорят, гнев затуманивает разум. Я честно не помню, что да как у нас произошло. Может я ему ответил, а может, фыркнул и проигнорировал. Конечно, Саске не пропустил этого, не оставил всё как есть. Как ни стараюсь, не могу вспомнить, что мы друг другу наговорили. Зато я хорошо помню, как «пришел в себя», успокоился. Когда я понял, что всё в порядке, меня совсем ничего не тревожит, я стоял в прихожей и жарко целовался с Учихой. Он облокачивался спиной на холодную стену, крепко меня обнимал, прижимая к себе, и жадно целовал. Это было просто невероятно. У Саске умопомрачительный запах. Надышаться им я не мог. Объятия и поцелуи Учихи неведомым образом меня успокаивали.
- Всё хорошо, - негромко сказал Саске, к моей досаде прерывая поцелуй, - не волнуйся. Я буду присматривать за тобой на работе.
Это была одна из немногих моих побед над ним. Я очень гордился своим достижением ровно до тех пор, пока мы не пришли в Управление. Только там я понял, на что подписался. Саске, видимо, решил переквалифицироваться в моего телохранителя. Он, как и прежде, отгонял от меня практически всех альф. Правда те всё реже и реже заинтересованно смотрели в мою сторону, но в Управлении еще оставались те, кому нравился мой новый запах. С ними-то очень охотно принялся бороться Учиха. Но это были сущие мелочи. Настоящие проблемы крылись совсем в другом. Саске вмешивался практически в каждую минуту моей жизни. Он запрещал ребятам курить при мне, не давал мне пить кофе (врач запретил мне его пить, но хотелось!), не позволял водить машину, и в какой-то миг дошло даже до того, что начал проверять, что я пью и ем.
Саске вновь переехал ко мне. Это не обсуждалось. «Я буду жить у тебя», - меня просто поставили перед фактом, как будто Учихе негде было больше жить. В этот раз он въехал ко мне основательно. Явно надолго. Мне казалось это слишком наивным. И вместе с тем, с Саске мне было хорошо. Здорово вместе с ним спать. Спокойно. А еще мой мучитель-токсикоз прошел довольно быстро. Всё потому, что со мной был альфа. Мой альфа, отец ребенка. Его запах обволакивал меня, успокаивал, защищал. Так утверждает гинеколог. Не знаю, что он там говорил, про «моего альфу», но рядом с Саске я действительно чувствовал себя гораздо лучше. Но конечно же ничего ему об этом не рассказывал.
Не могу сказать, что мы мирно уживались, но наши отношения определённо стали спокойнее. Во всяком случае, так было до тех пор, пока мы не пытались выяснять животрепещущие вопросы. Таких вопросов, на самом деле, оказалось не так уж и много. Большая их часть касалась работы и споров о том, когда я пойду в декрет, но были и другие. Пожалуй, даже глупые. Но из-за моего упрямства серьёзные и тяжелые.
- Мы поженимся, - на вторую неделю нашего нового совместного проживания осчастливил меня Саске. Сказал он это буднично, как будто решил, какой галстук завязать, и тон его не терпел возражений. Естественно, меня это не устроило. Я отказался. Даже послал его куда подальше.
… Хотя, наверное, стоило с ним согласиться. Ребёнку нужен отец, семье - кормилец. Сам я едва ли справлюсь с этой задачей. Родители не помогут, мой оклад недостаточно высок, и то его не будет, пока буду с ребенком сидеть. И всё равно. Не хочу, чтобы мне делали одолжение. Справлюсь. Как-нибудь.
После этого короткого, рычащего разговора, мы долго целовались, задыхаясь от запаха друг друга. Саске тогда поддался искушению. Раздел нас и очень осторожно, и вместе с тем безумно нежно меня взял. О, я тогда был согласен на всё. Наверное, на любой вопрос, ответил бы «да». Мне повезло, что Саске меня ни о чем не спрашивал. После секса к вопросу женитьбы мы не возвращались.
На работе всё было по-старому. Учиха рычал на наших коллег, не давая им курить, пить фруктовые напитки и какао (от их запах мне становилось дурно); запрещал мне пить кофе, жевать резинки на кончиках простых карандашей (как будто он что-то этом понимал!) и пить чернила гелевых ручек (мне они очень нравились. Особенно красные). Из-за этого мы постоянно с ним спорили, затем примирительно целовались, и Саске заваривал мне какой-то правильный чай. На вечерних совещаниях я, бывало, дремал у Учихе на плече. Старик Сарутоби требовал, чтобы Саске повлиял на меня, и мне-таки оформили декрет, но этот вопрос мы дома не поднимали. Нам хватило и одного скандала. Жаль только, я не помню, что наговорил. Но Учиха проникся.
Трудно отрицать, что сейчас Саске стал полноценной, пожалуй, даже неотъемлемой частью моей жизни. Он водил меня к врачу, внимательно выслушивая его рекомендации, и искренне удивляясь моим редким жалобам. Учиха требовал, чтобы я рассказывал ему обо всем, но при всём желании, жаловаться я не любил. И мы ссорились даже из-за такой мелочи. Правда, несильно.
Саске ходил со мной по магазинам, терпеливо ждал, пока я определюсь, что хочу сегодня. Он даже не удивлялся и не возмущался, когда я складывал в корзину кучу взаимоисключающих продуктов. Только тщательно проверял срок годности и дату выпуска. Время от времени он даже оплачивал наши покупки. И всегда всё сам относил домой. Мне разрешалось держать в руках только ключи. Как-то раз он с рыком забрал у меня двухлитровую бутылку воды (единственную нашу покупку). Естественно, мы тут же поссорились.
Учиха с волнением наблюдал за тем, как я меняюсь. Живот начал расти, Саске это отчего-то приводило в полный восторг. А вот меня все мои изменения тревожили. Нет, дело было совсем не во внешнем виде. Мне и самому нравился мой живот. Но со мной случилось что-то еще. Я стал чаще уступать Саске, невольно позволяя ему направлять нашу жизнь, так, как ему захочется. Мне вдруг стало не хватать его тепла, и по ночам, когда мы ложились спать, я сразу стал устраиваться у него на плече. Учиха против этого ни разу не возражал, он даже меня обнимал, время от времени. Для меня стало странной необходимостью делать для Саске хоть что-то. Заварить утренний чай или разогреть ужин. В готовке я силён никогда не был. Мог разве что рамен заварить, но сейчас, к моему неописуемому горю, я просто не мог его есть. Готовил у нас Саске. Получалось у него очень даже неплохо. Мои душевные порывы его удивляли, но он смиренно принимал мою заботу. Смиренно, потому что самым ужасным в моем нынешнем положении была огромнейшая сентиментальность. Я не плакал, кажется, с десяти лет. И тут на тебе. Чуть что - сразу в слёзы. Меня это безумно раздражало, но Саске явно приходил в еще большее замешательство, чем я, поэтому с этой напастью было смириться проще всего. А еще не самым приятным открытием моей поздней беременности стало нарушение сна. Говорить, что это из-за Учихи не хочется, но, боюсь, что он и есть главная причина моего беспокойства.
У Саске начались ночные дежурства. Это должно было бы коснуться и меня, но я одной ногой уже был в декрете. Мы все сошлись на том, что я закончу очередное дело, и, как и положено, займусь собой и ребенком. Мне не давали заниматься ничем, кроме текущего дела, и поэтому ночные дежурства в этот раз обошли меня стороной.
Чем я только не пытался занять себя. Перебрал вещи, с ужасом обнаружив, что для носки у меня практически ничего не осталось. Попытался испечь пряники. Всплакнул над тем, что первая партия не пропеклась, а вторая - подгорела. Посмотрел фильм, даже почитал книгу! Зеваю, рот разрывается, а сна по-прежнему не было ни в одном глазу. И даже если я ложился, то просто ворочался, не находя себе места. Устав от этого, я снова вставал, включал свет, смотрел который час и шел в гостиную. Ранним утром в гостиной меня и застал Саске.
- Ты почему не спишь? - хмуро удивился он.
- Тебя жду, - не задумываясь, ляпнул я. В целом, это почти было правдой. Сегодня я не пробовал спать только на его плече.
- Тебе не нужно было этого делать, - сухо сказал Учиха. - У меня ночное дежурство. Ты знал, что я приду на рассвете.
Внутри меня что-то щелкнуло. Я тут же заявил ему, что он мог бы и не прийти, хоть и понимал, что такое вряд ли случится. И почти сразу же, только представив, что Саске вдруг исчез из моей жизни, разревелся. Глупо. Нелепо. А поделать с собой ничего не могу.
Учиха тяжело вздохнул, подошел ко мне, взял руку, отнимая её от моего лица. С минуту он молчал, смотря, как я причитаю, затем снова вздохнул.
- Ты ел?
- Три раза ночью, - всхлипываю в ответ.
- Хорошо, - он мягко провёл рукой по моей щеке, вытирая слёзы. - Идём спать.
В этом я с ним спорить не стал. Встал с дивана, попытался высвободить руку из его пальцев, не смог и снова всхлипнул.
- Как с тобой сложно, - пробормотал Саске, задевая меня еще сильнее.
- Никто не заставляет тебя быть со мной! - взрываюсь. - Иди на все четыре стороны! Найди себе другого, попроще! Ты красивый, видный альфа, скучать один точно не будешь!
Говорю, а слёзы бегут буквально ручьями, и воздуха на длинные предложения просто не хватает. Вот и всхлипываю, в самых неподходящих моментах. И кажется, будто мне хочется, чтобы он остался рядом. Да мне всё равно где он и с кем, и что делает!
Учиха молчит, внимательно на меня смотрит, и я понимаю: не всё равно. Черт побери, не всё равно! От этого, кажется, реву еще сильнее.
- Другой мне не нужен, - спокойно, и как-то устало отвечает Саске. Как будто повторяет это не в первый раз. - Даже если и уйду, - он невозмутим и бесконечно уверен в том, что говорит. Видимо, не раз задумывался об этом, - я буду искать тебя.
Широко распахиваю глаза и недоверчиво на него смотрю. Он мне никогда такого не говорил. Никогда. А сейчас почти в любви признался. Учиха тихо хмыкнул, легко поцеловал меня в губы.
- Иди умойся и будем спать, - негромко сказал он.
Я не задумываясь кивнул. Послушно пошел в ванну, а когда зашел в спальню, Саске уже дремал на кровати. Наверное, очень устал. Сердце вдруг переполнила теплота, мне стало очень-очень спокойно. Я залез на кровать, подлез Учихе под руку, удобно устроил голову у него на плече. От Саске пахло кофе. Пахло так сильно, что я не сразу уловил его настоящий запах. А когда почувствовал его, кажется, сразу уснул.
В декрет я ушел через пару дней. А еще через неделю решился на подвиг: поехать в магазин одежды. Никогда не любил шопинг, но сейчас это было жизненно необходимо. В моих футболках мне уже было неудобно. Через пару недель и джинсы на себе не застегну. Запускать это дело не надо.
Собираясь, я, недолго думая, надел футболку Саске. Он выше меня и шире в плечах. Его вещи пока что мне подходили. Эта футболка совсем не сковывала движений, была приятна на ощупь, и, что самое главное, пахла Учихой. Я был безумно доволен своей идеей одолжить футболку у Саске, пока не попался ему на глаза. Учиха долго меня рассматривал, затем неопределённо хмыкнул и едва заметно улыбнулся.
- Я одолжу её на один день, - отчего-то смутившись его взгляда, сказал я.
Саске тут же выяснил все мои планы, и в магазин мы естественно пошли вместе. Громадный торговый центр одним своим видом заставлял меня понервничать. Но хватать Саске за руку и тянуть его домой я не стал. Лишь нервно сглотнул и зашел в магазин. По привычке, несмотря на то, что руки были свободными, взял ключ от шкафчика. Мне здесь очень нравились кольца брелка. Идеально круглое, из какого-то твёрдого материала, оно было мне впору и мне нравилось надевать его себе на руку. Привычка из детства.
Мы купили воду, вернули ключ на место и на экскалаторе поднялись на второй этаж. Здесь и началась моя пытка. Вообще-то я был согласен купить первое, что попадётся под руку, но эту идею категорично отверг Саске. Мы с ним даже порычали друг на друга. Правда, не долго. Вмешался консультант. Он предложил померить комбинезон (мы стояли именно рядом с ним) и определиться с размером. Размер оказался больной темой. Из-за него мне пришлось много чего перемерить. Вещи вроде бы были неплохими, но всё равно, комфортнее всего мне было в футболке Саске. Я даже ему об этом сказал, чем сильно позабавил. К тому времени я так сильно устал, что сил дуться на него просто не было.
В итоге мы купили все, что понравилось Учихе и подходило мне по размеру. Но несмотря ни на что, я решил до конца дня доходить в его футболке. Саске, похоже, это только нравилось. Домой мы пошли не сразу, еще сидели в кафе, переводя дух. Дух переводил я. Я же ломал голову над заказом. Учиха, убедившись, что я сильно занят, ненадолго оставил меня. Это было даже удивительно. Но по нужде ходят все, даже альфы.
Дома я первым делом снял брюки и вздохнул с облегчением. Пожирающий взгляд Саске меня нисколько не смутил. Он часто на меня так смотрел. И мне нравился этот его взгляд, и его последствия тоже были весьма приятными. Эти мысли, его запах окончательно меня раздразнили.
Мне хотелось чувствовать его, неважно как. Даже не думая разбирать покупки, я потащил Учиху в спальню. Там первым делом обнял альфу за шею, встал на носочки, осторожно поцеловал его в губы. Я прежде никогда первым его не целовал. Отчего-то от осознания этого в душе разыгралась целая буря эмоций.
На мой поцелуй Саске ответил. Кажется, мой порыв нисколько его не удивил, но равнодушным не оставил. Он осторожно прижал меня к себе и, оторвавшись от губ, принялся целовать в шею. Это безумно возбуждало.
- Я буду осторожным, - хрипло прошептал Учиха, снимая с меня трусы.
Да, это было именно то, что я хотел услышать, то, чего я от него ждал. Саске смял в руках мои ягодицы, немного раздвинул их в стороны. Я застонал. Выдавить из себя «да» стало труднее, но как-то я это сделал. С меня тут же сняли футболку и уложили на кровать.
Запах возбуждённого альфы сводит с ума. Мне казалось, я теку. Наблюдая за тем, как Учиха раздевается, я невольно широко раздвинул ноги и прогнулся в спине.
И в этот раз Саске тоже был невероятно нежен. Он не спешил, дразня меня поцелуями и явно наслаждаясь моими несдержанными стонами. Учиха требовал, чтобы я расслабился и мучительно медленно меня растягивал. А потом неспешно входил, заставляя полностью ощутить его член. Он сдерживал себя, двигаясь размеренно, не позволяя себе срываться на такой любимый быстрый темп, и этим только дразнил нас обоих. Я ведь тоже привык к нему, быстрому, резкому, когда каждый новый толчок выбивает из лёгких дух, и нет сил даже стонать.
Двигаю бёдрами ему навстречу, на выдохе шепчу его имя. Саске достаточно этого, чтобы понять меня. Он на мгновение хмурится, медлит, что-то для себя решая, и без предупреждения делает то, чего нам обоим так хочется. И всё сливается в один миг. Быстрые, глубокие толчки, наши хриплые стоны, редкие, смазанные поцелуи, яркий оргазм, тёплое семя на бедре, болезненная метка на шее.
- Это нужно было сделать давно, - спокойно хмыкнул Учиха, в ответ на мои вялые попытки возмутиться. - Ты носишь моего ребенка. Ты - мой омега.
Сил с ним спорить не было. Глаза слипались, и даже боль в шее казалась какой-то далёкой, несуществующей. Я задремал в руках Саске, так ему и не ответив. А когда проснулся, сердиться на него совсем не хотелось. Ведь он невероятно милый, когда спит. Тогда его лицо расслабляется, брови не хмурятся и даже уголки губ слегка приподнимаются. Осторожно провожу рукой по его волосам. Они жесткие и густые. Мне нравятся. Я определенно хочу, чтобы у нас родился альфа с его внешностью.
- О чём мечтаешь?
Вздрагиваю от неожиданности, одергиваю руку. Саске смотрит на меня спокойно, с лёгкой усмешкой. Чуть приподнимается, легко целует в губы и выжидающе приподнимает бровь, ожидая ответа.
- Об альфе, - отвечаю и только потом понимаю, как двусмысленно это звучит. Смущаюсь, фыркаю, толкаю Учиху на кровать, а сам по привычке ложусь к нему на плечо. – Малыш, - всё же поясняю. - Он будет альфой.
- Омегой, - тут же возражает Учиха.
- Ничего подобного, - улыбаюсь, и сейчас, даже не сержусь тому, что он мне возражает. - Это будет альфа, маленькая копия тебя. Только Узумаки.
- Учиха, - невозмутимо поправляет меня Саске. Проводит пальцем по моей метке, заставляя на мгновение замереть. - Малыш будет носить мою фамилию.
- Еще чего, - фыркаю и снова сажусь, с вызовом смотря на Учиху. - Мой малыш, моя фамилия.
Саске вопреки всем моим ожиданием усмехнулся.
- Ты тоже будешь носить мою фамилию.
Потрясенно смотрю на него. Кажется, этот вопрос мы уже обсуждали.
- Ты станешь моим мужем, - пояснил Саске, - и будешь носить мою фамилию.
Просто теряю дар речи. Да что он себе возомнил? Чем он только слушает? Я же уже сказал ему «нет»! Мне не нужны его одолжения. Или… это не одолжение? Не понимаю.
Пока я пытался справиться с потрясением, Учиха из-под подушки достал кольцо и без лишних слов надел мне его на безымянный палец левой руки.
Растерянно смотрю на дорогой подарок (это было золото), невольно отмечаю, что кольцо мне в пору (как он только угадал с размером?) и понимаю, смысл этого жеста.
- А если я скажу тебе «нет»? - просто не могу этого не спросить.
Учиха вдруг усмехнулся.
- Не скажешь, - он отрицательно покачал головой. - Ты ведь не хочешь объяснять нашему малышу, почему у нас фамилии разные? - Саске осторожно погладил меня по животу. - К тому же, для нас это давно простая формальность, - невозмутимо заметил он.
Быстрого ответа я ему не придумал, а ждать Учиха не стал. Уложил меня на кровать и ушел на кухню. Пообещал принести воды и еды. Мне велел не перенапрягаться. И так уже поиграли с огнём.
В итоге мы всё-таки расписались. Для нас это действительно была чистая формальность. Мы как ворчали друг на друга, так и продолжали ворчать. Привычные ссоры заканчивались жаркими поцелуями и тёплыми объятиями. На самом деле у нас вообще ничего не менялось, только мой живот рос, делая меня неповоротливым и совершенно несносным. Саске всё это как ни странно забавляет. Время от времени он выполняет мои капризы, смущает парой слов, ласково целует, сбивая не только с мысли, но и с настроения. Держаться бы от него подальше, а то уже совсем себя не понимаю. Но Учиха, кажется, вездесущий.
И мы по-прежнему спорим о том, кто у нас родится. Саске упрямо хочет омегу. Точную копию меня, только чтобы характер получше. Но он-то его воспитает!
Наивный.
Не понимает, что у нас родится альфа, его точная копия. Я даже согласен его так же назвать! Правда, об этом Учихе я не рассказывал. Имена у нас вообще больная тема. Мы ведь с полом определиться не можем, что уж об имени говорить? Там вариантов ого-го сколько!
Но на самом деле всё это не так уж важно. Ведь кто бы у нас ни родился, мы будем безумно его любить. В этом мы с Саске ни минуты не сомневаемся.
Вопрос: Спасибо автору?
| 1. Спасибо :) | 3 | (100%) | |
| Всего: | 3 | ||
суббота, 26 декабря 2015
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
И тут я прозрела.
Корейцы сняли... аниме?)) Ноблесс экранизировали О_о Надо бы это заценить....
Эх, вспомнить бы где япотеря остановилась читать....
Корейцы сняли... аниме?)) Ноблесс экранизировали О_о Надо бы это заценить....
Эх, вспомнить бы где я
@темы: будни - бредни
пятница, 04 декабря 2015
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Обнаружила, что не перетащила сюда вторую часть... Исправляюсь
Автор: Шахматист чан
Бета: Asahi Raito
Фэндом: Naruto
Персонажи: Саске/Наруто
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, POV, AU, Songfic, Эксперимент, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC
Размер: Мини
Статус: закончен
Описание: Я доверяю бумаге то, о чем боюсь когда-нибудь забыть...
Посвящение:Читателям
Публикация на других ресурсах:вопрос подлежит обсуждению
Примечания автора:
1) часть первая Посмотретьdaenriss.diary.ru/p187555688.htm
2) Фанфик написан под песню:
Nickelback: "If Everyone Cared"
В работе цитируются строки из песни Bryan Adams - Please Forgive Me
3) Для меня эта работа – эксперимент. Буду рада отзывам и критике!
Саске Саске
Осень выдалась дождливой. Чуть ли не каждый день льет как из ведра. Сегодня тоже идет дождь. Ливень. Струи воды стучат в окно, барабанят по карнизам, стекают по водосточным трубам.
Шум воды – единственный звук, что нарушает тишину. Гнетущую, одинокую тишину. Она кажется невыносимой. Когда тебя нет рядом, все кажется невыносимым, пустым, бесцветным.
Гремит гром. Громко, раскатисто, угрожающе. Это заставляет меня встрепенуться. Отвести взгляд от залитого водой окна. Чтобы разбавить тишину, включаю радио. Чуть ли не на всех станциях слышится шум и треск. Помехи раздражают слух. Но из чистого упрямства, радио я не выключаю.
Проходит около пяти минут, и тишину, царящую на кухне, нарушает бодрый голос диктора. Он успевает только сказать, что в связи с ливнем остановлено движение и посоветовать не покидать своих домов. А потом снова все сменяет шум и треск.
А ведь совсем недавно не было никакой грозы. Пару часов назад казалось, что ты вышел всего-то на час. Уехал в аэропорт, чтобы встретить отца, получишь от него передачку и вот-вот вернешься. Погода, как нередко бывает, путает все карты. Теперь, пока ливень не пройдет, ты не вернешься.
Черт. Если бы ты разбудил меня, а не поддался очередному приступу проявления заботы, я бы поехал с тобой.
... Ты ведь не забыл, что у меня еще неделя отпуска?..
Так и не выключив радио, ухожу в гостиную. В комнате царят неприятные сумерки. Но отчего-то у меня и в мыслях нет включить общий свет. Подхожу к письменному столу. Ты всегда сидишь за ним, когда ждешь меня.
Забавно. Мы впервые поменялись местами.
Смотрю в окно. Сквозь водные разводы с трудом угадывается дорога. Она ведет к дому. Если все время, ни на что не отвлекаясь смотреть в окно, то непременно увидишь того, кто приходит в дом. Кажется, я понимаю, почему ты любишь сидеть именно в этой комнате. Но ведь ничто не заставит тебя неподвижно сидеть и терпеливо ждать. Ты вообще никогда не отличался терпением.
Чем же ты занимаешься, когда ждешь меня?
Стол у нас практически пустой. На нем стоит лампа и моя фотография. Странно. Почему здесь нет твоей? Почему на снимке я один, а не с тобой?
В столе тоже пусто. Лишь в верхнем ящике лежит общая тетрадь и пара ручек.
Меня всегда поражал твой почерк. Аккуратный, ровный, четкий. И это при том, что в жизни ты довольно неряшливый.
Взгляд сам собой скользит по написанным строкам. Не замечаю, как начинаю улыбаться. Так вот чем ты занимаешься, когда ждешь меня.
Включаю настольную лампу. Желтый свет освещает небольшую часть стола. Но этого вполне достаточно. С удовольствием, не пропуская ни строчки, читаю. Читаю и понимаю, что многого о тебе не знал. И что ты совершенно не знаешь меня. И это несмотря на то, что мы довольно долго живем вместе. Просто ты никогда не задавал мне вопросы. И я благодарен тебе за это.
Идея написать тебе «ответ» кажется мне правильной. Именно поэтому достаю из стола ручку, и даже не пропуская страницы, начинаю писать. Я расскажу тебе о том времени, о котором писал ты сам.
= = = = == = = = == = = = == = = = =
Впервые я встретил Наруто в первом классе средней школы. Мы учились в параллельных классах и пересекались лишь на уроках физкультуры. Когда не прогуливали ее.
Может быть, мы пару раз встречались в коридорах, но ни он, ни я, тогда не придавали этому значения. Тогда нас друг для друга не существовало.
По-настоящему мы познакомились, когда лидеры наших классов устроили невинную шалость. Стрелку. На большой перемене мы собрались на заднем дворе школы, и приготовились решить самые серьезные, как нам тогда казалось, проблемы.
… В школе для меня существовали только драки. Для меня, наверное, это был один единственный шанс нарушить правила. На всё остальное сенсеи закрывали глаза. Немудрено. Ведь я же Учиха.
Учиха. Они идеальны. Во всем. Всегда. Они чтят традиции. Следуют правилам. Смотрят на всех свысока. Смотрят снисходительно. Они позволяют людям быть рядом с ними. За их вежливыми улыбками скрывается лед. Огромный слой непробиваемого льда.
Учиха всегда держат в узде свои эмоции и желания. Они ни к кому не проявляют интерес. Никого не подпускают к себе.
Моей матери не нравились законы Учиха. Она нередко говорила мне об этом. Тогда я многого не понимал. Многое с тех пор забылось. Но одно навеки врезалось в мое сознание: Учиха живут неправильно. Неправильно.
И я как мог пытался нарушать вековые устои… клана. Увы, как ни старался, я нашел лишь один способ получать наказания: драки.
Мама не любила, когда я участвовал в потасовках. Приходила в ужас, когда узнавала, что инициатором драк был я сам.
Расстраивать маму мне не нравилось. У нее было слабое сердце. Врачи запрещали ей переживать. До тех пор, пока она была жива, я старался не попадать в переделки.
Но в первом классе средней школы уже ничто меня не сдерживало…
Мы пришли на стрелку одновременно. Время было дорого. Перемена не будет бесконечной. После коротких переговоров лидеров класса и установки правил, мы разбились на пары. Мой соперник был моей полной противоположностью. Как внешне – блондин с искрящимися синими глазами, так и внутренне. Он был шумным, открытым, жизнерадостным, активным. Любил быть в компании. Я же предпочитал одиночество и тишину.
Стоя к нему лицом к лицу. Впервые видя его так близко, я думал о том, что этот Узумаки слишком яркий. Он раздражает.
Но с ним было интересно. Чего стоило одно только «приветствие».
Обычно, мои противники не держатся долго. Мой наставник боевых искусств показал мне несколько приемов, позволяющих быстро расправляться с уличными задирами. Тогда мне отчего-то очень хотелось разделаться с Наруто как можно быстрее. Я предвкушал расправу над ним. Жаждал торжества победы.
Но мне дали отпор. Наверное, в тот миг я впервые отчетливо почувствовал чужое желание победить. Победить во чтобы то ни стало. Впервые я встретил человека, который так же сильно жаждал лаврового венка, как и я сам.
У Узумаки тоже было несколько тузов в рукаве. Если бы я сам не знал о них, мне пришлось бы туго. Парировать опасные выпады, практически угрожать жизни противника – все это возводило на вершину блаженства. Заставляло почувствовать вкус жизни. О, это было прекрасно. Это была встряска и для тела и для души. Эта драка обещала многое. Мой оппонент был ловок, достаточно быстр, хитер. Нас ожидало веселье. Мы это понимали.
Но насладиться дракой нам помешали. По каким-то причинам сенсей вышел на задний двор, увидел и как мы с Наруто деремся.
Поначалу он лишился дара речи. Потом нервным, срывающимся на визг голосом велел нам разойтись. Но его слова были для нас пустым звуком. Здесь, наверное, я должен сказать отдельное спасибо Наруто. За то, что он не пожелал останавливаться. За то, что жаждал победы, за то, что ему было плевать на то, что ему говорят и что происходит вокруг.
Огромных трудов стоило сенсею разнять нас с Узумаки. Нам тоже было трудно. Ведь удары мы предназначали друг другу, а не учителю.
После того, как нас «привели в чувство» и заставили выслушать лекцию о правилах поведения в общественных местах вообще, и в школе в частности, нас с Наруто отправили к директору.
В кабинете директора мне доводилось бывать и не раз. Но раньше я был там в качестве почетного гостя. Так сильно провинился впервые.
Директор – лысеющий старичок с большой тростью, тяжело вздыхая рассадил нас с Узумаки по разным углам комнаты, и вызвал наших родителей.
Я очень сомневался, что отец откликнется на этот вызов. Мой отец, акула бизнеса, он ни за что не променяет час своего бесценного времени на очередную шалость своего младшего сына. Но я ошибся. Он появился в кабинете директора вместе с отцом Узумаки. Их коротко ввели в курс дела, и они, наверное, своим вопросом удивили всех присутствующих в кабинете:
- Победил?
Победы, пусть даже в драках, были очень важны. Учиха не проигрывают. Никогда.
… После того, как сенсей разнял нас на заднем дворе, мы с Наруто не перекинулись ни словом, ни взглядом. Стоило нам уйти с заднего двора школы, как мы перестали существовать друг для друга. Я очень сомневаюсь, что мы могли стать друзьями. Конечно, глупо отрицать, что такая возможность была. Но после той стрелки мы не виделись. И только многим позже, совершенно случайно, я узнал, что он перевелся.
Эта новость не вызвала у меня ничего, кроме досады. Чуть ли не единственный достойный противник, и тот ушел. Впрочем, я быстро забыл об этом недоразумении.
Огромный дом, окруженный пышным садом – особняк, где я жил, и тонул во лжи, лести, тщеславии. Фальшивые улыбки не снимаемыми масками были прилеплены к лицам всех, кто был в доме. Всех, за исключением, его хозяев. Учиха не опускаются до фальшивых улыбок. У них куда более совершенные маски. Равнодушие, отчужденность, холодность. Героем был тот, кто мог заставить нас хоть как-то снять эту маску.
… Если подумать, Узумаки был одним из немногих, кому это удалось. Удалось безо всяких усилий. Играючи. Но он даже не догадывался, чего добился. Это ему попросту было не нужно...
Отец видел во мне большой потенциал. Он хотел, чтобы я стал либо юристом, либо врачом. А еще лучше – чтобы я сработался со старшим братом, и вместе вели его дело, или открыли свое. Чтобы я из этого ни выбрал, меня ждало блестящее будущее. Другого у Учиха быть не могло.
Единственным, кто стоял на пути его замыслов, был я сам. Отец списывал все это на переходной возраст. Приглашал психологов. Они заверяли его, что подростки склонны к бунтарству. И что меня все еще гложет потеря матери.
Отец отличался терпением. Он стал закрывать глаза на мои частые драки и старательно проваленные тесты. Чтобы подтянуть мою учебу, он нанял репетиторов. Всех молодых, энергичных, рвущихся доказать, что они чего-то да стоят.
Эти… семпаи мне совершенно не нравились. Наглые, самовлюбленные. Им казалось, что вполне достаточного того, что они попали в особняк Учиха. Что оказались рядом со мной.
Кто-то из них полагал, что им вовсе не обязательно выполнять свою работу. Достаточно просто охмурить меня.
Это раздражало. Но это было единственной темой, на которую можно было говорить с семьей. Единственное, что было интересно отцу. Наверное, таким образом он показывал свою заинтересованность моей жизнью.
Как поставить на место репетиторов, мне, в один из вечеров, рассказал брат.
… Брат…
Многие говорили, что мы похожи. Наверное те, кто отмечал это вслух, думали, что делают нам комплимент. Говорят нам нечто такое, что ублажает наш слух. Не знаю, как к этому относился брат. Мне подобные слова были непонятны. Наверное, чуть ли не каждый раз, когда мне доводилось слышать их, я искал ближайшее зеркало. Хотел убедиться в том, что произнесенный с непоколебимой уверенностью факт – правда.
Но подтверждения чужих слов мне ни разу не удалось увидеть. Да, у нас были общие черты: мы оба брюнеты, и глаза у нас черные. Но точно такими же черноволосыми и черноглазыми были все члены нашей огромной семьи. И это было единственное, что в какой-то степени всех нас объединяло.
У Итачи, моего старшего брата, были довольно длинные, достигающие до плеч волосы. Он всегда перевязывал их черным шнурком. Я же всегда предпочитал короткие стрижки. И я всегда был бледнее него. Черты лица у нас, пожалуй, были схожи. Но сами лица слишком сильно отличались. Не было никакого смысла их сравнивать.
А о характерах и говорить не приходилось. Слишком разные. Ничего общего. Ровным счетом ничего.
… Учиха Итачи был образцовым представителем нашей семьи. Умный, ответственный, аккуратный, серьезный. Он очень хорошо знал свои обязанности и выполнял их с ювелирной точностью.
И лишь изредка, когда рядом не было отца, он позволял себе кое-какие вольности. Он с удовольствием отклонялся от установленных норм поведения. С наслаждением нарушал скучные правила.
Отец восхищался Итачи. В его понимании мой брат был идеальным. Образец для подражания. Он всегда ставил мне его в пример. Очень часто сравнивал с ним. Это раздражало. Бесило. Больше всего меня раздражала двоякость моих желаний. Мне хотелось походить на брата. И вместе с тем, я желал быть совершенно не таким как он.
С Итачи мы практически не пересекались. Но те редкие вечера, что нам удавалось провести вместе, были самым драгоценным временем. Это было моим сокровищем.
Брат нередко говорил мне о том, как важно тщательно продумывать свои действия. Как шаг за шагом нужно приближаться к своей цели. Как важна подготовка. И о том, какие фатальные последствия могут иметь непродуманные действия.
Об этом мне говорили многие. И отец. И многие из его «друзей»-партнеров. И большинство из моих сенсеев. Тех, чьи волосы уже поседели от мудрости, а лица покрыли глубокие морщины.
Но только брат, говоря об этом, имел в виду мои интересы, желания, стремления. Порой мне казалось, что он видит меня насквозь. Что не успел я о чем-то подумать, а он уже и об этом знает…
… В то время Итачи был единственной нитью, удерживающей меня с семьей…
Когда я поступил в первый класс старшей школы, отец отправил брата заграницу. Дом вторично опустел. Теперь он был для меня слишком большим, пустым, чужим. И даже если у меня и было в нем место, оно мне не нравилось.
… С Итачи я больше никогда не виделся…
… «Учиха живут неправильно. Не повторяй их ошибок».
Я, если честно, до сих пор не понимаю всего того, что мама хотела сказать этими двумя фразами. Она повторяла их очень часто. Но никогда не развивала своей мысли. Не говорила, что надо поменять. Не указывала на ошибки…
Теперь, когда в особняке не осталось ничего по-настоящему ценного для меня, когда не было никого, чье расстройство или молчаливый упрек мог задеть меня, я позволил себе «сорваться с цепи».
Я стал небрежно одеваться, чаще нарываться на неприятности, связывался с дурными компаниями. Учебу я практически забросил.
… Хм. В первом классе старшей школы я все еще наивно верил в то, что когда отец узнает как низко я пал, он махнет на меня рукой. Тешил иллюзией, что он отречется от меня…
Мой отец был не из тех, кто пасует перед трудностями. Любая проблема была вызовом для него. Он развлекался, решая трудные, сложно разрешимые задачи. И я тоже был для него своего рода развлечением. И меня он собирался перевоспитать. На свой лад. Он собирался надеть на меня давно уже подготовленную маску и нацепить величественный ярлык «Учиха». Он хотел сделать то, против чего всем сердцем и душой была мать.
В доме добавилось репетиторов. Меня записали на кучу секций. За мной по пятам следовал телохранитель. Он следил за тем, чтобы я не нарывался на неприятности и не пропускал ни одного из выбранных отцом занятий.
… Столь пристальное внимание отца оказалось неприятным. Неудобным.
Тогда я впервые понял, что имели в виду мои наставники. На что пытался обратить мое внимание Итачи…
Все мои действия – были жалким ребячеством. Непродуманные поступки, не просчитанные последствия. Если я хотел избавиться от влияния отца, мне надо было действовать иначе.
... По окончании старшей школы, мне предстояло поступить в институт. Именно на этом, я и решил «сыграть». ВУЗ, в который я поступлю обязательно должен быть престижным. Другие попросту недостойны Учиха. Мой выбор пал на Тодай. В Японии, по моему мнению, нет ничего лучше. А ехать заграницу я не хотел. Отчасти по тому, что такими были планы отца, отчасти из-за того, что я не располагал средствами для такой поездки.
Конечно, Учихи богаты. Но я не собирался зависеть от семьи...
Мой план был предельно прост. Поступить в Тодай. Съехать из дома и начать жить самостоятельно.
Осуществить его было не так-то просто, как поначалу казалось.
Я начал с того, что избавился от большинства репетиторов. Это был не первый раз, когда я следовал совету Итачи. Но тогда, я впервые зашел так далеко.
… Я стал играть со всеми. Против всех…
Моими репетиторами по-прежнему были молодые люди. Девушки, парни. Кто-то из них только закончил учиться. Кто-то еще заканчивал. Каждый раз, когда они видели меня, в их глазах вспыхивали алчные огоньки. Немного реже к алчности добавлялась похоть. Именно на этом я и сыграл.
…Как и говорил Итачи, секс, приправленный хорошей порцией равнодушия и отчужденности - страшное оружие.
Не знаю, какие воздушные замки себе нарисовали нескромные девушки и развязные парни, которых по какому-то недоразумению называли моими репетиторами, но максимум, который они получали – секс. Сухой, безэмоциональный трах. Мы всего на всего удовлетворяли желания наших тел. Не больше, не меньше. Никакой ответственности. Никаких обязательств. Никаких претензий. Ничего.
Хотя, думаю, претензии ко мне, конечно, были. Однако тех, кто хотел бы возмутиться, не видели и не слышали. Учиха – выше того, чтобы смотреть на тех, кто стал для него неинтересным. Тех, кто бесполезен ему.
…Репетиторы стали незаметно исчезать. Однако, были среди них и те, кто принял правила моей игры. Кто желал развлечений, и были не прочь задержаться у нас подольше. Но таких было мало. Единицы.
Так или иначе, у меня появилось свободное время.
Моя учеба заметно улучшилась. А поведение на людях было идеальным. В какой-то момент я намекнул отцу, что охранник, повсюду следующий за мной тенью, мешает мне строить личную жизнь.
Телохранителя от меня убрали. И я получил еще большую свободу. И я занялся обустройством личной жизни. В том смысле, как этот вопрос понимал я.
Я устроился на подработку в продуктовый магазин. Работать для меня было дико. Непривычно. Платили мне сущие гроши. Но это было лучше, чем ничего. У меня еще достаточно времени в запасе, для того чтобы скопить известную сумму.
На этой подработке я познакомился с Хозуки Суйгетсу. Непоседливый, шумный, агрессивный – Суйгетсу постоянно требовал к себе внимания. И всегда добивался желаемого. Даже если в результате он, в качестве бонуса, получал очередной фингал под глазом.
Хозуки утверждал, что фамилия Учиха ему ничего не говорит. Все пытался выведать что в ней такого особенного. Подшучивал над моим самомнением.
- Учиха, - любил смаковать он мою фамилию. – А знаешь, звучит. Есть чем гордиться…
Как-то получилось так, что с Суйгетсу мы сдружились. Нас очень сближала острая нужда в деньгах. Хозуки умел держать нос по ветру. Он всегда знал где и когда можно сорвать куш. Тогда нам казалось, что мы зарабатываем много…
В учебе Хозуки был не силен. Но идеей поступить в ВУЗ загорелся. Он мечтал о ночных попойках в общаге, о громкой музыке, неоновом свете, караоке, клубе, девочках. Перспективы студенчества казались ему прекрасными и манящими. Он решил взяться за учебу. И начал с того, принялся действовать мне на нервы. Он слезно просил подтянуть его по нескольким предметам.
Хорошее слово: «несколько». Больше двух – точно. Но меньше… В нашем случае, было чуть меньше двадцати. Отказываться было поздно. Он и так целый месяц прокапал мне на мозги. К тому же, Учиха не нарушают данных обещаний.
… Мы стали заниматься вместе. Это было сущей пыткой. Суйгетсу не был глупым. Он быстро схватывал материал, быстро понимал самые сложные определения. Но он очень отстал… не от меня. От своих одноклассников. Это чудо какое-то, что он вообще попал в старшую школу, и что до сих пор там учился…
Свободного времени, в широком понимании, у меня как такового не было. Но это не имело ровным счетом никакого значения. Я твердо знал, что если мой план осуществится, я еще от души нагуляюсь. Надышусь свободой. Настоящей. А не той мнимой, на которую так щедр отец.
Все шло идеально. Так считал я. Того же мнения был и отец.
Когда до конца старшей школы оставалось чуть меньше месяца, он окончательно решил, что хочет видеть меня врачом. К тому времени мое мнение уже не имело значения. Иллюзия выбора испарилась. Меня поставили перед фактом. Возможно, это стало бы для меня сильным ударом, если бы я не готовился к этому в течение нескольких лет.
Вступительные экзамены в частный Лондонский лицей я старательно провалил. Так же старательно и прилежно я провалил все не нужные мне предметы.
Зато к экзаменам в Тодай отнесся со всей ответственностью. По крайней мере, попытался. Хозуки слишком боялся предстоящих тестов. Он воображал себя всякие, далекие от учебы, ужасы. У него вообще слишком бурная фантазия.
Мы с Суйгетсу поступали в один ВУЗ. Хотя, правильнее было бы сказать, на одну специальность. Я не был уверен, что Хозуки потянет вступительные. Но Суйгетсу и слышать ничего не хотел о чем-то другом, кроме Тодай. Он решил, что студенчество мы должны провести вместе. Отказ, как всегда не принимался. Мое мнение его не интересовало. Хозуки решил, что обещания того, что будет весело, вполне достаточно.
… К моему не малому удивлению, Суйгетсу прошел. Кажется, он и сам был удивлен не меньше меня. А уж сколько радости у него было по этому поводу… На двоих, что там, на весь Тодай бы хватило.
Мои же результаты были вполне ожидаемы. Отказ из Лондона. И гостеприимно распахнутые двери выбранного мной университета.
Теперь оставалось самое сложное – разговор с отцом. Настало время выкладывать на стол все карты. И это было немного страшно. Ведь у отца всегда было два козырных туза…
… Как ни странно, мне удалось его убедить. Отец не сердился, не возмущался. Кажется, он потерял ко мне всякий интерес, когда я не оправдал его ожиданий. Мой личный счет, на котором накопилась приличная сумма, он закрывать не стал. Великодушно позволил использовать накопленные средства по своему усмотрению. Сказал, что таковым было желание мамы. Добавил еще, что теперь я предоставлен сам себе, и рассчитывать на его помощь не должен. Учихи независимы. Они не опустятся до того, чтобы просить. Я должен был помнить об этом. С момента завершения нашего разговора, когда я покину дом, он перестанет всячески меня обеспечивать. Ведь это я жажду уйти. Это мое желание. И оно тоже имеет свою цену.
- Но ты можешь одуматься, - ровно, совершенно спокойно говорил отец. Даже для собственного сына у него не было никаких эмоций. – Подтянуть свои знания, и в следующем году поступить. В этом случае, мое покровительство останется неизменным…
Я ушел. Открыто, с гордо поднятой головой. Как подобает Учихам…
На первом курсе мы с Хозуки выполняли старательно продуманный им план. Караоке, клубы, девочки.
… Смешно подумать, что тогда у меня даже не было жилья. Мы то снимали дешевую комнату в мотеле, то ночевали в общаге, у одногруппников. Последнее случалось чаще.
Обычно, мы ходили в клуб небольшой компанией. Человек пять. Мы с Хозуки, и еще трое. Они все время менялись. В зависимости от настроения Суйгетсу. Он сам выбирал людей, вхожих в «наш круг». Иногда Хозуки снисходил до объяснений того, почему сегодня собралась такая компания, а вчера была совершенно другая. В его объяснениях напрочь отсутствовала логика, но я не обращал на это внимания. Мне было все равно куда идти, с кем тусить.
… На первом курсе вся моя жизнь свелась к развлечениям. Кроме них была еще подработка. Ее мы с Хозуки так и не бросили. Суйгетсу, как и прежде, по каким-то своим каналам узнавал, где можно заработать больше. Мы брались за самые нелепые задания. Вплоть до того, чтобы нарядившись плюшевым медведем, раздавать листовки или развлекать детвору.
Работали мы обычно днем. Ночью шли гулять. В университете же практически не появлялись.
Староста как мог прикрывал наши прогулы. За это мы несколько раз звали его оторваться с нами. Но он, к счастью, был слишком прилежным. Жил по строгому расписанию…
На моей первой сессии, я чуть не вылетел из универа. Проблемы с учебой немного отрезвили. Заставили одуматься, немного остепениться. Не для того, я поступал в Тодай, чтобы вылететь оттуда после первого же семестра.
Я решил, что пора менять образ жизни.
Во втором семестре, мне без особого труда удалось собрать вокруг себя небольшую компанию. Несколько девушек и немного парней. Одним из которых был, конечно же, Суйгетсу.
С одной из девушек я замутил нечто, что она называла серьезным. Мы не встречались, но жили вместе. Она добилась того, чтобы нам выделили комнату. Ни у кого не возникло вопросов о том, что я не прописан в общаге. Никого это не волновало. Все решало всего одно слово. «Любовь».
Мою девушку звали Хината Хьюга. Она была милой, застенчивой. Обладала аппетитным телом. На мой взгляд, в ее внешности был один единственный изъян. Она была брюнеткой. Мне никогда не нравились темноволосые люди. Едва ли об этом было кому-то известно.
Еще одной проблемой Хинаты было то, что она воспринимала нас и наши отношения всерьез. Наверное, иначе и быть не могло. Мы провели не одну бурную ночь вместе. И если для нее это что-то да значило, то для меня это было ни больше, ни меньше, чем просто способом развлечься.
… Жизнь дома меня достаточно развратила…
Мне было удобно быть с Хьюгой. Удобно, не уютно. Впрочем, тогда меня мало беспокоил уют. Хината начала мне надоедать. Но порвать с ней я не мог. Поэтому мне пришло в голову разбавить ее общество еще парой девчонок. Против парней я тоже ничего не имел.
Суйгетсу, когда узнал, как я развлекаюсь, пришел в неописуемый восторг. Он тоже попытался встречаться сразу с тремя. Разве что, приобретать новый опыт с парнями отказался.
Хозуки не очень-то преуспел в своей игре с тремя. Отчасти все дело было в том, что Суйгетсу, в целом, довольно открытый парень и совершенно не умеет лгать. Отчасти в том, что его заарканили. Мой приятель влюбился. По самые уши. И на его чувства, насколько мне известно, отвечали.
… Мои отношения с Хинатой медленно сходили на нет. В конце концов мы расстались. Мне снова пришлось искать жилье.
Впрочем, это было не так уж и трудно. Около трех месяцев я жил вместе с Дзюго, одним из моих тогдашних партнеров. Жить с парнем, с которым спишь, оказалось довольно трудно. Он был слишком требовательным. Хотел, чтобы все мое внимание было приковано к нему. Чтобы кроме института и него, меня ничто не интересовало.
После того, как он высказал мне все свои требования, мы разошлись. Он вполне удовлетворял меня в постели, но был не тем, ради кого я бы согласился распрощаться со свободой.
Следующие несколько месяцев я жил с одной из своих девушек. Как-то получилось, теперь их у меня было то ли пять, то ли семь. И мне довелось пожить с каждой из них. Это было настоящим психологическим приключением.
Прошло черт знает сколько времени, когда я наконец понял, что всегда завишу от своей пассии. Что я, самое главное, живу у подруг и друзей. Что самому мне некуда податься. У меня нет дома.
Это надо было исправить. Уж на что, на что, а деньги на квартиру у меня были. Счет, что когда-то открывала для меня мама, который все время, до тех пор, пока я не ушел из дома, исправно пополнял отец, не изменился. Я не пользовался им. Отчасти потому, что не хотел, чтобы отец мог хоть как-то проследить мои действия. Отчасти потому, что считал, что все свои развлечения я должен оплатить сам.
Я занялся поисками квартиры. Покупать ее мне не хотелось. Я не был уверен, что по окончании университета останусь в Токио. Да и подобная покупка, на самом деле, была дорогим удовольствием. Я не хотел за раз тратить все, что у меня было.
… На поиски жилья ушло несколько больше времени, чем я рассчитывал. Я перебрал множество вариантов. Но все они мне не подходили. Одни были далеко от работы и университета. Другие оказались совершенно непригодными для жизни.
Наконец, когда лето было в самом разгаре, мне удалось найти идеальный вариант. Удобный район. Хорошо развита сеть транспорта. Без труда можно добраться и в Тодай, и на работу. К тому же, рядом оказалась пара развлекательных мест.
Квартира была ухоженной и уютной. Стоило зайти в нее один раз, чтобы понять: здесь всегда хорошо, тепло. Сюда приятно возвращаться после трудового дня.
Здесь было две комнаты, просторная кухня, хорошо обустроенный санузел. Все было хорошо. Но арендная плата была слишком высокой. За такую сумму, я мог, при желании купить себе квартиру где-нибудь на окраине Токио.
Довольно скоро я узнал, что эта квартира понравилась еще одному молодому человеку. Он, как и я был студентом. И для него аренда тоже была высока.
Пожилой хозяин квартиры, предложил нам оптимальный вариант: жить здесь вдвоем. Делить аренду пополам. Он обратил внимание на то, что в квартире две комнаты. И что едва ли мы будем мешать друг другу.
Меня, как и моего будущего соседа, вполне устроило это предложение. Мне было абсолютно все равно с кем жить. Лишь бы не с кем-нибудь из своих знакомых. Впрочем, и на это я тоже мог закрыть глаза. Ведь те, кого бы мне не хотелось видеть, никак не могли претендовать на сожительство со мной. У них была своя жилплощадь.
Я сказал хозяину квартиры, что мне плевать с кем я буду жить. Что для меня главное, чтобы мой сосед платил свою часть аренды. Остальное значения не имело.
- Вот и он то же самое говорит, - со вздохом отвечал мне хозяин квартиры. – Но я настаиваю на том, чтобы вы познакомились. И убедились, что между вами не будет никаких недоразумений.
Я продолжал отказываться. Но на моего соседа старику, видимо, удалось надавить. Он согласился предварительно встретиться со мной. Больше отпираться я не стал. Не имело смысла. Мы договорились встретиться во вторник, в три часа. Местом встречи естественно была квартира.
… Мой сосед опаздывал. Я могу понять, пять минут. Максимум десять. Но с момента встречи прошло уже полчаса, а он все еще не явился. Меня начинало это раздражать. Я бы уже давно ушел, если бы не старик, и не тот факт, что у меня сегодня был выходной.
Хозяин квартиры рассказывал мне различные забавные истории, которые происходили в стенах этой квартиры. Он всеми силами старался скрасить наше ожидание. В какой-то момент сделал паузу, перевел дыхание, но вместо того, чтобы продолжить очередную историю радостно сказал:
- А вот и он.
Голос у моего будущего соседа был довольно приятный, энергичный, и в то же время немного запыхавшийся. Он извинялся. Сильно извинялся. Но, как мне показалось, искренности в его словах было не больше, чем у меня интереса, к рассказанным стариком историям.
Хозяин квартиры отошел в сторону, и мы смогли увидеть друг друга. Мне потребовалось не больше пары секунд для того, чтобы узнать его. Меня поразило то, что я, оказывается, все еще помню этого парня. Что несмотря на все мое желание жить с кем-то совершенно чужим, моим соседом будет давний знакомый. На деле, правда, совершенно мне не знакомый.
Узумаки Наруто практически не изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. Не слишком короткие волосы цвета спелой пшеницы как всегда были растрепаны. И вместе с тем, они каким-то непостижимым образом аккуратно обрамляли его лицо, в котором уже не осталось ничего детского. Видимо, он быстро повзрослел. Как и я сам.
Глаза у него, как и в детстве, горели жизнелюбием. Сейчас они были широко распахнуты. Светлые брови, что едва угадывались под отросшими волосами, сходились к переносице. Виноватое выражение, что так забавно смотрелось на его лице, сменило узнавание. Что в свою очередь сменило удивление. Кажется, он тоже не ожидал меня здесь увидеть.
Некоторое время мы молчали. Изучали друг друга взглядом. Оценивали друг друга. Как будто снова собирались драться.
Только сейчас это была бы драка совсем другого рода.
Узумаки обзавелся татуировками-усами, что в сочетании с его хитрыми глазами придавало ему сходство с койотом. Кожа у него была бронзовой. Возможно, он посещал солярий. А может, всегда был таким. Немного смуглым.
Он казался крепким. Тело у него явно было ухоженным и хорошо тренированным. В какой-то момент мне захотелось прикоснуться к нему, чтобы убедиться в том, что кожа у него на деле такая же мягкая, как кажется. Что мышцы у него действительно такие же крепкие, как это видится со стороны.
Узумаки был красив, сексуален. Он отличался от тех, с кем я прежде проводил время. В нем отчетливо чувствовался стержень. Он знал чего хотел, знал как этого добиться, и добивался этого. Он был независимым. Непокорным.
Одной этой встречи с ним было достаточно, чтобы я понял: с ним я не смогу играть точно так же, как с другими. Он кто угодно, но не «жертва». «Хищник». Такой же, как я. И то, что он ниже меня на полголовы, никак не изменит этого факта.
Хмыкнув, я прервал повисшую тишину. По губам проскользнула улыбка: я давал ему понять, что узнал его.
Он смерил меня настороженным и в тоже время каким-то заинтересованным взглядом. Затем бросил короткий взгляд на терпеливо ожидающего нашего знакомство старика.
- Наруто, - негромко, сказал он.
Возможно, он забыл, как меня зовут. Немудрено. Я сам удивляюсь тому, все еще помню его. Хотя на деле, нет в этом ничего удивительного. Ведь он в каком-то роде был моим первым. Тем, кто смог меня заинтересовать. Немного растормошить.
- Саске, если ты забыл, - хмыкаю в ответ несколько двусмысленную фразу. Проверяю его реакцию.
Узумаки отмахнулся от провокации, как будто ее и не было вовсе. Другое дело старик. Он понял меня буквально. И отчего-то ему даже в голову не пришло, что мы могли просто быть знакомы. Что в детстве жили по соседству, или еще что-то в этом духе.
Наруто посчитал знакомство законченным. Объявил о своем намерении въехать в квартиру в ближайшее время и ушел. За ним со мной распрощался и хозяин. Я же отчего-то уходить не спешил. Зашел на кухню. Оттуда окна выходили во двор. Я наблюдал за тем, как Узумаки вышел из подъезда, и как к нему, спустя буквально минуту подлетела симпатичная блондинка. В качестве приветствия они поцеловались. У меня практически не осталось сомнений в том, что они пара.
Что ж, это было даже хорошо. Ведь именно этого я хотел. Чтобы со мной жил совершенно чужой мне человек. Такой, кто не будет ко мне лезть. Узумаки был практически идеальным вариантом. Чтобы сказать это наверняка, с ним надо было прожить хотя бы месяц.
… Узумаки оказался удобным соседом. Не требовательным. От меня ему ровным счетом не нужно было ничего. Он не вторгался в мою жизнь. Даже не задавал никаких невинных, вежливых вопросов.
Старик-хозяин нам рассказал немного друг о друге. И я знал, что Наруто учится в Мейдзин. А ему, в свою очередь было известно о том, что я учился в Тодай. Еще мы обменялись телефонами. Это было необходимо, раз мы собирались жить вместе. Мы оба это прекрасно понимали.
Большего мы друг о друге не знали. И как-то не стремились узнать.
Мы пересекались крайне редко. Либо за завтраком, либо за ужином. Встречались мы исключительно на кухне. И практически не разговаривали. Всегда были очень заняты едой и постоянно куда-то спешили.
У Узумаки было много друзей. Они часто навещали его. Среди его гостей были как девушки, так и парни. С некоторыми, на мой взгляд, было невозможно общаться. Разве что развлекаться. Но я очень сомневался в том, что Наруто вел такой же образ жизни, как и я.
Как бы там ни было, мы с ним, буквально в первый же день совместного проживания договорились не превращать квартиру в бордель.
… Инузука Киба – непоседливый, шумный, предприимчивый молодой человек с яркими красными татуировками на щеках, был лучшим другом Узумаки. Еще он был духовным братом Суйгетсу. Не прошло и пары минут с их знакомства, как они уже спелись.
… Я нисколько не удивился, что эти двое обсуждали меня и Узумаки. Куда поразительнее было узнать, что Наруто живет так же как я. Что он без разбору встречается и спит как с девушками, так и с парнями.
Это разожгло во мне интерес. Было у меня такое желание: переспать с ним.
Но Узумаки был для меня недоступен так же, как и я для него. Он проводил все свободное время с друзьями. Возвращался домой поздно ночью и сразу же ложился спать. Я поступал точно так же.
… Теперь осталось понять: кто за кем повторял...
Сблизила нас сессия. Такое неприятное время, когда безумно хочется гулять, но предстоящий экзамен заставляет послать желания куда подальше.
Я сидел на кухне и ждал, когда закипит чайник. Чтобы не терять впустую время, я захватил с собой учебник, и штудировал один из многочисленных параграфов. Увлекшись, я не сразу заметил, что чайник закипел, и что Узумаки зашел на кухню. Он теперь как-то странно на меня смотрел. В его взгляде смешалось и сочувствие и суеверный ужас. Наруто покачал головой. И когда я думал, что он, как всегда, так и не сказав ни слова, уйдет, Узумаки неожиданно задал мне вопрос. Я даже не сразу понял, что он касается того предмета, что я тогда учил. Неопределенно хмыкнув, я ему ответил. Вопрос, в целом, был простым.
Услышав ответ, Наруто недовольно фыркнул, тряхнул головой и с вызовом посмотрел на меня. Его глаза весело блестели. Он задал свой следующий вопрос.
Я невольно удивился тому, что он так хорошо знает особенности предмета. Я понятия не имел на кого он учится. Какие предметы проходит. И тем более я не знал ответа на его вопрос. Это вызвало у меня раздражение. Узумаки же торжествовал.
С тех пор мы начали общаться. Хотя не уверен, что «общаться» - это правильное определение. Мы учились вместе. Он был не первым, с кем я занимался подобным, но зато первым, кто знал в чем-то больше чем я. У нас были разные программы. То, что я уже выучил, Узумаки только учил и наоборот.
Мы старались заниматься друг с другом по очереди. Но иногда случалось так, что экзамены у нас были в один день. А времени на подготовку практически не хватало. В таких случаях, мы запасались пивом и до глубокой ночи учились.
… Пожалуй, запивать знания алкоголем было не лучшим нашим решением…
Когда сессия заканчивалась, заканчивалось и наше общение.
Это неприятно царапало душу. Узумаки был одним из не многих, с кем мне хотелось проводить время. Кто по-настоящему был мне интересен. Кто совершенно не навязывал мне своего общества.
Мне хотелось узнать его получше. Разгадать тайну его души. Хотелось понять: почему он вспоминает о том, что нужно веселиться, шуметь, всем своим видом показывать, что он без ума от жизни только когда рядом Инузука. Почему становился «нормальным», сосредоточенным, в какой-то степени даже серьезным, когда его не было рядом.
… Но в каком бы настроении ни пребывал Узумаки, все его чувства без труда читались на его лице.
Мне нравилось читать его эмоции. Понимать по ним, о чем он думает…
Я не понял, когда Наруто стал одним из тех, кого я был рад видеть всегда, при любых обстоятельствах. Когда неосознанно начал воспринимать его, как члена своей семьи. С ним мне было хорошо и спокойно. И не имело ровным счетом никакого значения то, что мы практически не разговаривали. С Итачи мы тоже редко перекидывались больше, чем парой слов.
Но Узумаки я не мог назвать своим. Мы не состояли в родстве. Не было ни одной причины, по которой он должен был всегда оставаться рядом. У него было много приятелей, знакомых, друзей. Среди них, возможно, был кто-то, кто уже украл его сердце. Тот, кем были заняты все его мысли. Тот, к кому он рано или поздно уйдет. С кем свяжет свою жизнь.
… Мысль о том, что Наруто уйдет - пугала меня. Мне было страшно представить тот день, когда он исчезнет из моей жизни. Исчезнет так же, как мать и брат.
Но если мне хотелось, чтобы родные были просто рядом со мной, то с Узумаки все было несколько иначе. Я хотел обладать им. Хотел, чтобы он принадлежал мне одному. И чтобы для него я тоже был единственным.
Я прекрасно понимал, что если хочу покорить его сердце, то он как минимум должен быть рядом со мной. Но я не знал, как удержать его. Как не дать уйти. Как хотя бы один вечер провести вместе с ним.
К тому же, я понятия не имел, как кого-то покорить. Затащить в постель – это одно. А запасть в душу – совсем другое.
Я не знал что делать. И поэтому не делал ничего. Я запер все свои странные чувства и собственнические желания глубоко в сердце. И продолжал вести тот образ жизни, который начал еще на первом курсе. Клубы, свидания с тремя, горячий секс с теми, кто хоть как-то меня заинтересует. И конечно же университет и работа. На Узумаки попросту не было времени.
Пока мне было вполне достаточно знать, что он рядом. О том, что он, по сути, в любой момент может съехать, я старался не думать. У меня было слишком много развлечений, которые без труда вытесняли страх о том, что однажды Наруто навсегда исчезнет из моей жизни.
Узумаки, как и я не отказывал себе в развлечениях. По пальцам двух рук можно было сосчитать те вечера, что он провел в одиночестве. Ему, как и мне, не стоило никаких трудов найти себе кого-то, кто скрасил бы его вечер.
Впрочем, Наруто, как я понял, по большей мере предпочитал проводить время в обществе своих знакомых. А может, он просто хотел построить серьезные отношения. Мне даже довелось познакомиться с девушкой, всерьез его заинтересовавшей.
… Забавно. Тогда я ни на минуту не сомневался, что это так. А ведь мог вспомнить самого себя. Хозуки ведь тоже никогда не знал кому из своих многочисленных девушек я отдаю большее предпочтение…
Однажды, в один из выходных дней, ко мне пришла одна из моих девушек. Тен-Тен. Она казалась мне забавной. С ней было интересно. К тому же, она была очень страстной.
Вместе с ней, к нам пришла Хината. После разрыва мы с ней практически не общались. Но и козни друг другу не строили.
Хьюга не знала, где я живу. Да и пришла она вовсе не ко мне. К Наруто.
Что ж. Хината – видная девушка. Милая, обходительная, внимательная. Я бы нисколько не удивился, узнав, что она покорила сердце Узумаки. Куда более невероятным мне показалось то, что Наруто был знаком с Тен-Тен.
... Несколько позже, Суйгетсу, давясь смехом, рассказал мне о том, что мы с Узумаки махнулись подружками. Хм, это действительно было смешно…
… В один из походов в клуб, Хозуки обратил внимание на девушку. Она однозначно умела привлекать внимание. У нее были яркие, бросающиеся в глаза, красные волосы. Они были не слишком длинными, но не очень-то и короткими. Очки в черной оправе придавали кокетливый вид. Она была одета во все черное: короткие шорты и облегающий упругую грудь топ. Двигалась она хищно и в то же время как-то изящно. Она завлекала. И, кажется, прекрасно знала, что ведет себя довольно вызывающе.
Понаблюдав за девушкой несколько минут, Суйгетсу горестно вздохнул. Мол, жаль. Девушка у него есть. И вызвать у нее ревность у него не было ни малейшего желания.
В тот вечер я был абсолютно свободен. Мне показалось, что это неплохой шанс развлечься.
Мы познакомились. Ее звали Карин. Она очень быстро дала мне понять, что я ей нравлюсь. Меня это вполне устраивало. Я задал ей дежурный вопрос: «Ты здесь одна?»
- С компанией, - девушка легкомысленно махнула рукой в сторону. – Но они не будут против, если я от них оторвусь.
Я посмотрел туда, куда она указывала. На диванах сидело несколько человек. Среди них я без труда узнал Инузуку и своего соседа.
На всякий случай я уточнил, туда ли я смотрю. Отчего-то за ориентир я взял именно Узумаки. Может, потому, что он единственный, среди собравшихся был блондином. Может от того, что как раз когда я задавал свой вопрос, он встал.
Карин согласно покивала. Сказала, что парня зовут Наруто. И что ему точно плевать на то кто есть рядом.
- Этот всегда найдет себе развлечения, - как-то презрительно фыркнула она.
Мне совершенно не хотелось связываться с очередной знакомой Узумаки. Поэтому дальше танцев и совместной выпивки мы не пошли. Карин явно была огорчена таким положением вещей. Но меня все больше, чем устраивало. Моя случайная знакомая очень напоминала мне тех репетиторов, от которых я в свое время избавлялся. Связывать с кем-то подобным, пусть и на одну ночь, мне совершенно не хотелось.
… Пока мы пили, Карин много рассказала о себе. Что она учится в Мейдзин. Ребята, с которыми она пришла – ее одногруппники. А она – их староста…
Продолжение в комментах
Автор: Шахматист чан
Бета: Asahi Raito
Фэндом: Naruto
Персонажи: Саске/Наруто
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, POV, AU, Songfic, Эксперимент, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC
Размер: Мини
Статус: закончен
Описание: Я доверяю бумаге то, о чем боюсь когда-нибудь забыть...
Посвящение:Читателям
Публикация на других ресурсах:вопрос подлежит обсуждению
Примечания автора:
1) часть первая Посмотретьdaenriss.diary.ru/p187555688.htm
2) Фанфик написан под песню:
Nickelback: "If Everyone Cared"
В работе цитируются строки из песни Bryan Adams - Please Forgive Me
3) Для меня эта работа – эксперимент. Буду рада отзывам и критике!
Саске Саске
Осень выдалась дождливой. Чуть ли не каждый день льет как из ведра. Сегодня тоже идет дождь. Ливень. Струи воды стучат в окно, барабанят по карнизам, стекают по водосточным трубам.
Шум воды – единственный звук, что нарушает тишину. Гнетущую, одинокую тишину. Она кажется невыносимой. Когда тебя нет рядом, все кажется невыносимым, пустым, бесцветным.
Гремит гром. Громко, раскатисто, угрожающе. Это заставляет меня встрепенуться. Отвести взгляд от залитого водой окна. Чтобы разбавить тишину, включаю радио. Чуть ли не на всех станциях слышится шум и треск. Помехи раздражают слух. Но из чистого упрямства, радио я не выключаю.
Проходит около пяти минут, и тишину, царящую на кухне, нарушает бодрый голос диктора. Он успевает только сказать, что в связи с ливнем остановлено движение и посоветовать не покидать своих домов. А потом снова все сменяет шум и треск.
А ведь совсем недавно не было никакой грозы. Пару часов назад казалось, что ты вышел всего-то на час. Уехал в аэропорт, чтобы встретить отца, получишь от него передачку и вот-вот вернешься. Погода, как нередко бывает, путает все карты. Теперь, пока ливень не пройдет, ты не вернешься.
Черт. Если бы ты разбудил меня, а не поддался очередному приступу проявления заботы, я бы поехал с тобой.
... Ты ведь не забыл, что у меня еще неделя отпуска?..
Так и не выключив радио, ухожу в гостиную. В комнате царят неприятные сумерки. Но отчего-то у меня и в мыслях нет включить общий свет. Подхожу к письменному столу. Ты всегда сидишь за ним, когда ждешь меня.
Забавно. Мы впервые поменялись местами.
Смотрю в окно. Сквозь водные разводы с трудом угадывается дорога. Она ведет к дому. Если все время, ни на что не отвлекаясь смотреть в окно, то непременно увидишь того, кто приходит в дом. Кажется, я понимаю, почему ты любишь сидеть именно в этой комнате. Но ведь ничто не заставит тебя неподвижно сидеть и терпеливо ждать. Ты вообще никогда не отличался терпением.
Чем же ты занимаешься, когда ждешь меня?
Стол у нас практически пустой. На нем стоит лампа и моя фотография. Странно. Почему здесь нет твоей? Почему на снимке я один, а не с тобой?
В столе тоже пусто. Лишь в верхнем ящике лежит общая тетрадь и пара ручек.
Меня всегда поражал твой почерк. Аккуратный, ровный, четкий. И это при том, что в жизни ты довольно неряшливый.
Взгляд сам собой скользит по написанным строкам. Не замечаю, как начинаю улыбаться. Так вот чем ты занимаешься, когда ждешь меня.
Включаю настольную лампу. Желтый свет освещает небольшую часть стола. Но этого вполне достаточно. С удовольствием, не пропуская ни строчки, читаю. Читаю и понимаю, что многого о тебе не знал. И что ты совершенно не знаешь меня. И это несмотря на то, что мы довольно долго живем вместе. Просто ты никогда не задавал мне вопросы. И я благодарен тебе за это.
Идея написать тебе «ответ» кажется мне правильной. Именно поэтому достаю из стола ручку, и даже не пропуская страницы, начинаю писать. Я расскажу тебе о том времени, о котором писал ты сам.
Впервые я встретил Наруто в первом классе средней школы. Мы учились в параллельных классах и пересекались лишь на уроках физкультуры. Когда не прогуливали ее.
Может быть, мы пару раз встречались в коридорах, но ни он, ни я, тогда не придавали этому значения. Тогда нас друг для друга не существовало.
По-настоящему мы познакомились, когда лидеры наших классов устроили невинную шалость. Стрелку. На большой перемене мы собрались на заднем дворе школы, и приготовились решить самые серьезные, как нам тогда казалось, проблемы.
… В школе для меня существовали только драки. Для меня, наверное, это был один единственный шанс нарушить правила. На всё остальное сенсеи закрывали глаза. Немудрено. Ведь я же Учиха.
Учиха. Они идеальны. Во всем. Всегда. Они чтят традиции. Следуют правилам. Смотрят на всех свысока. Смотрят снисходительно. Они позволяют людям быть рядом с ними. За их вежливыми улыбками скрывается лед. Огромный слой непробиваемого льда.
Учиха всегда держат в узде свои эмоции и желания. Они ни к кому не проявляют интерес. Никого не подпускают к себе.
Моей матери не нравились законы Учиха. Она нередко говорила мне об этом. Тогда я многого не понимал. Многое с тех пор забылось. Но одно навеки врезалось в мое сознание: Учиха живут неправильно. Неправильно.
И я как мог пытался нарушать вековые устои… клана. Увы, как ни старался, я нашел лишь один способ получать наказания: драки.
Мама не любила, когда я участвовал в потасовках. Приходила в ужас, когда узнавала, что инициатором драк был я сам.
Расстраивать маму мне не нравилось. У нее было слабое сердце. Врачи запрещали ей переживать. До тех пор, пока она была жива, я старался не попадать в переделки.
Но в первом классе средней школы уже ничто меня не сдерживало…
Мы пришли на стрелку одновременно. Время было дорого. Перемена не будет бесконечной. После коротких переговоров лидеров класса и установки правил, мы разбились на пары. Мой соперник был моей полной противоположностью. Как внешне – блондин с искрящимися синими глазами, так и внутренне. Он был шумным, открытым, жизнерадостным, активным. Любил быть в компании. Я же предпочитал одиночество и тишину.
Стоя к нему лицом к лицу. Впервые видя его так близко, я думал о том, что этот Узумаки слишком яркий. Он раздражает.
Но с ним было интересно. Чего стоило одно только «приветствие».
Обычно, мои противники не держатся долго. Мой наставник боевых искусств показал мне несколько приемов, позволяющих быстро расправляться с уличными задирами. Тогда мне отчего-то очень хотелось разделаться с Наруто как можно быстрее. Я предвкушал расправу над ним. Жаждал торжества победы.
Но мне дали отпор. Наверное, в тот миг я впервые отчетливо почувствовал чужое желание победить. Победить во чтобы то ни стало. Впервые я встретил человека, который так же сильно жаждал лаврового венка, как и я сам.
У Узумаки тоже было несколько тузов в рукаве. Если бы я сам не знал о них, мне пришлось бы туго. Парировать опасные выпады, практически угрожать жизни противника – все это возводило на вершину блаженства. Заставляло почувствовать вкус жизни. О, это было прекрасно. Это была встряска и для тела и для души. Эта драка обещала многое. Мой оппонент был ловок, достаточно быстр, хитер. Нас ожидало веселье. Мы это понимали.
Но насладиться дракой нам помешали. По каким-то причинам сенсей вышел на задний двор, увидел и как мы с Наруто деремся.
Поначалу он лишился дара речи. Потом нервным, срывающимся на визг голосом велел нам разойтись. Но его слова были для нас пустым звуком. Здесь, наверное, я должен сказать отдельное спасибо Наруто. За то, что он не пожелал останавливаться. За то, что жаждал победы, за то, что ему было плевать на то, что ему говорят и что происходит вокруг.
Огромных трудов стоило сенсею разнять нас с Узумаки. Нам тоже было трудно. Ведь удары мы предназначали друг другу, а не учителю.
После того, как нас «привели в чувство» и заставили выслушать лекцию о правилах поведения в общественных местах вообще, и в школе в частности, нас с Наруто отправили к директору.
В кабинете директора мне доводилось бывать и не раз. Но раньше я был там в качестве почетного гостя. Так сильно провинился впервые.
Директор – лысеющий старичок с большой тростью, тяжело вздыхая рассадил нас с Узумаки по разным углам комнаты, и вызвал наших родителей.
Я очень сомневался, что отец откликнется на этот вызов. Мой отец, акула бизнеса, он ни за что не променяет час своего бесценного времени на очередную шалость своего младшего сына. Но я ошибся. Он появился в кабинете директора вместе с отцом Узумаки. Их коротко ввели в курс дела, и они, наверное, своим вопросом удивили всех присутствующих в кабинете:
- Победил?
Победы, пусть даже в драках, были очень важны. Учиха не проигрывают. Никогда.
… После того, как сенсей разнял нас на заднем дворе, мы с Наруто не перекинулись ни словом, ни взглядом. Стоило нам уйти с заднего двора школы, как мы перестали существовать друг для друга. Я очень сомневаюсь, что мы могли стать друзьями. Конечно, глупо отрицать, что такая возможность была. Но после той стрелки мы не виделись. И только многим позже, совершенно случайно, я узнал, что он перевелся.
Эта новость не вызвала у меня ничего, кроме досады. Чуть ли не единственный достойный противник, и тот ушел. Впрочем, я быстро забыл об этом недоразумении.
Огромный дом, окруженный пышным садом – особняк, где я жил, и тонул во лжи, лести, тщеславии. Фальшивые улыбки не снимаемыми масками были прилеплены к лицам всех, кто был в доме. Всех, за исключением, его хозяев. Учиха не опускаются до фальшивых улыбок. У них куда более совершенные маски. Равнодушие, отчужденность, холодность. Героем был тот, кто мог заставить нас хоть как-то снять эту маску.
… Если подумать, Узумаки был одним из немногих, кому это удалось. Удалось безо всяких усилий. Играючи. Но он даже не догадывался, чего добился. Это ему попросту было не нужно...
Отец видел во мне большой потенциал. Он хотел, чтобы я стал либо юристом, либо врачом. А еще лучше – чтобы я сработался со старшим братом, и вместе вели его дело, или открыли свое. Чтобы я из этого ни выбрал, меня ждало блестящее будущее. Другого у Учиха быть не могло.
Единственным, кто стоял на пути его замыслов, был я сам. Отец списывал все это на переходной возраст. Приглашал психологов. Они заверяли его, что подростки склонны к бунтарству. И что меня все еще гложет потеря матери.
Отец отличался терпением. Он стал закрывать глаза на мои частые драки и старательно проваленные тесты. Чтобы подтянуть мою учебу, он нанял репетиторов. Всех молодых, энергичных, рвущихся доказать, что они чего-то да стоят.
Эти… семпаи мне совершенно не нравились. Наглые, самовлюбленные. Им казалось, что вполне достаточного того, что они попали в особняк Учиха. Что оказались рядом со мной.
Кто-то из них полагал, что им вовсе не обязательно выполнять свою работу. Достаточно просто охмурить меня.
Это раздражало. Но это было единственной темой, на которую можно было говорить с семьей. Единственное, что было интересно отцу. Наверное, таким образом он показывал свою заинтересованность моей жизнью.
Как поставить на место репетиторов, мне, в один из вечеров, рассказал брат.
… Брат…
Многие говорили, что мы похожи. Наверное те, кто отмечал это вслух, думали, что делают нам комплимент. Говорят нам нечто такое, что ублажает наш слух. Не знаю, как к этому относился брат. Мне подобные слова были непонятны. Наверное, чуть ли не каждый раз, когда мне доводилось слышать их, я искал ближайшее зеркало. Хотел убедиться в том, что произнесенный с непоколебимой уверенностью факт – правда.
Но подтверждения чужих слов мне ни разу не удалось увидеть. Да, у нас были общие черты: мы оба брюнеты, и глаза у нас черные. Но точно такими же черноволосыми и черноглазыми были все члены нашей огромной семьи. И это было единственное, что в какой-то степени всех нас объединяло.
У Итачи, моего старшего брата, были довольно длинные, достигающие до плеч волосы. Он всегда перевязывал их черным шнурком. Я же всегда предпочитал короткие стрижки. И я всегда был бледнее него. Черты лица у нас, пожалуй, были схожи. Но сами лица слишком сильно отличались. Не было никакого смысла их сравнивать.
А о характерах и говорить не приходилось. Слишком разные. Ничего общего. Ровным счетом ничего.
… Учиха Итачи был образцовым представителем нашей семьи. Умный, ответственный, аккуратный, серьезный. Он очень хорошо знал свои обязанности и выполнял их с ювелирной точностью.
И лишь изредка, когда рядом не было отца, он позволял себе кое-какие вольности. Он с удовольствием отклонялся от установленных норм поведения. С наслаждением нарушал скучные правила.
Отец восхищался Итачи. В его понимании мой брат был идеальным. Образец для подражания. Он всегда ставил мне его в пример. Очень часто сравнивал с ним. Это раздражало. Бесило. Больше всего меня раздражала двоякость моих желаний. Мне хотелось походить на брата. И вместе с тем, я желал быть совершенно не таким как он.
С Итачи мы практически не пересекались. Но те редкие вечера, что нам удавалось провести вместе, были самым драгоценным временем. Это было моим сокровищем.
Брат нередко говорил мне о том, как важно тщательно продумывать свои действия. Как шаг за шагом нужно приближаться к своей цели. Как важна подготовка. И о том, какие фатальные последствия могут иметь непродуманные действия.
Об этом мне говорили многие. И отец. И многие из его «друзей»-партнеров. И большинство из моих сенсеев. Тех, чьи волосы уже поседели от мудрости, а лица покрыли глубокие морщины.
Но только брат, говоря об этом, имел в виду мои интересы, желания, стремления. Порой мне казалось, что он видит меня насквозь. Что не успел я о чем-то подумать, а он уже и об этом знает…
… В то время Итачи был единственной нитью, удерживающей меня с семьей…
Когда я поступил в первый класс старшей школы, отец отправил брата заграницу. Дом вторично опустел. Теперь он был для меня слишком большим, пустым, чужим. И даже если у меня и было в нем место, оно мне не нравилось.
… С Итачи я больше никогда не виделся…
… «Учиха живут неправильно. Не повторяй их ошибок».
Я, если честно, до сих пор не понимаю всего того, что мама хотела сказать этими двумя фразами. Она повторяла их очень часто. Но никогда не развивала своей мысли. Не говорила, что надо поменять. Не указывала на ошибки…
Теперь, когда в особняке не осталось ничего по-настоящему ценного для меня, когда не было никого, чье расстройство или молчаливый упрек мог задеть меня, я позволил себе «сорваться с цепи».
Я стал небрежно одеваться, чаще нарываться на неприятности, связывался с дурными компаниями. Учебу я практически забросил.
… Хм. В первом классе старшей школы я все еще наивно верил в то, что когда отец узнает как низко я пал, он махнет на меня рукой. Тешил иллюзией, что он отречется от меня…
Мой отец был не из тех, кто пасует перед трудностями. Любая проблема была вызовом для него. Он развлекался, решая трудные, сложно разрешимые задачи. И я тоже был для него своего рода развлечением. И меня он собирался перевоспитать. На свой лад. Он собирался надеть на меня давно уже подготовленную маску и нацепить величественный ярлык «Учиха». Он хотел сделать то, против чего всем сердцем и душой была мать.
В доме добавилось репетиторов. Меня записали на кучу секций. За мной по пятам следовал телохранитель. Он следил за тем, чтобы я не нарывался на неприятности и не пропускал ни одного из выбранных отцом занятий.
… Столь пристальное внимание отца оказалось неприятным. Неудобным.
Тогда я впервые понял, что имели в виду мои наставники. На что пытался обратить мое внимание Итачи…
Все мои действия – были жалким ребячеством. Непродуманные поступки, не просчитанные последствия. Если я хотел избавиться от влияния отца, мне надо было действовать иначе.
... По окончании старшей школы, мне предстояло поступить в институт. Именно на этом, я и решил «сыграть». ВУЗ, в который я поступлю обязательно должен быть престижным. Другие попросту недостойны Учиха. Мой выбор пал на Тодай. В Японии, по моему мнению, нет ничего лучше. А ехать заграницу я не хотел. Отчасти по тому, что такими были планы отца, отчасти из-за того, что я не располагал средствами для такой поездки.
Конечно, Учихи богаты. Но я не собирался зависеть от семьи...
Мой план был предельно прост. Поступить в Тодай. Съехать из дома и начать жить самостоятельно.
Осуществить его было не так-то просто, как поначалу казалось.
Я начал с того, что избавился от большинства репетиторов. Это был не первый раз, когда я следовал совету Итачи. Но тогда, я впервые зашел так далеко.
… Я стал играть со всеми. Против всех…
Моими репетиторами по-прежнему были молодые люди. Девушки, парни. Кто-то из них только закончил учиться. Кто-то еще заканчивал. Каждый раз, когда они видели меня, в их глазах вспыхивали алчные огоньки. Немного реже к алчности добавлялась похоть. Именно на этом я и сыграл.
…Как и говорил Итачи, секс, приправленный хорошей порцией равнодушия и отчужденности - страшное оружие.
Не знаю, какие воздушные замки себе нарисовали нескромные девушки и развязные парни, которых по какому-то недоразумению называли моими репетиторами, но максимум, который они получали – секс. Сухой, безэмоциональный трах. Мы всего на всего удовлетворяли желания наших тел. Не больше, не меньше. Никакой ответственности. Никаких обязательств. Никаких претензий. Ничего.
Хотя, думаю, претензии ко мне, конечно, были. Однако тех, кто хотел бы возмутиться, не видели и не слышали. Учиха – выше того, чтобы смотреть на тех, кто стал для него неинтересным. Тех, кто бесполезен ему.
…Репетиторы стали незаметно исчезать. Однако, были среди них и те, кто принял правила моей игры. Кто желал развлечений, и были не прочь задержаться у нас подольше. Но таких было мало. Единицы.
Так или иначе, у меня появилось свободное время.
Моя учеба заметно улучшилась. А поведение на людях было идеальным. В какой-то момент я намекнул отцу, что охранник, повсюду следующий за мной тенью, мешает мне строить личную жизнь.
Телохранителя от меня убрали. И я получил еще большую свободу. И я занялся обустройством личной жизни. В том смысле, как этот вопрос понимал я.
Я устроился на подработку в продуктовый магазин. Работать для меня было дико. Непривычно. Платили мне сущие гроши. Но это было лучше, чем ничего. У меня еще достаточно времени в запасе, для того чтобы скопить известную сумму.
На этой подработке я познакомился с Хозуки Суйгетсу. Непоседливый, шумный, агрессивный – Суйгетсу постоянно требовал к себе внимания. И всегда добивался желаемого. Даже если в результате он, в качестве бонуса, получал очередной фингал под глазом.
Хозуки утверждал, что фамилия Учиха ему ничего не говорит. Все пытался выведать что в ней такого особенного. Подшучивал над моим самомнением.
- Учиха, - любил смаковать он мою фамилию. – А знаешь, звучит. Есть чем гордиться…
Как-то получилось так, что с Суйгетсу мы сдружились. Нас очень сближала острая нужда в деньгах. Хозуки умел держать нос по ветру. Он всегда знал где и когда можно сорвать куш. Тогда нам казалось, что мы зарабатываем много…
В учебе Хозуки был не силен. Но идеей поступить в ВУЗ загорелся. Он мечтал о ночных попойках в общаге, о громкой музыке, неоновом свете, караоке, клубе, девочках. Перспективы студенчества казались ему прекрасными и манящими. Он решил взяться за учебу. И начал с того, принялся действовать мне на нервы. Он слезно просил подтянуть его по нескольким предметам.
Хорошее слово: «несколько». Больше двух – точно. Но меньше… В нашем случае, было чуть меньше двадцати. Отказываться было поздно. Он и так целый месяц прокапал мне на мозги. К тому же, Учиха не нарушают данных обещаний.
… Мы стали заниматься вместе. Это было сущей пыткой. Суйгетсу не был глупым. Он быстро схватывал материал, быстро понимал самые сложные определения. Но он очень отстал… не от меня. От своих одноклассников. Это чудо какое-то, что он вообще попал в старшую школу, и что до сих пор там учился…
Свободного времени, в широком понимании, у меня как такового не было. Но это не имело ровным счетом никакого значения. Я твердо знал, что если мой план осуществится, я еще от души нагуляюсь. Надышусь свободой. Настоящей. А не той мнимой, на которую так щедр отец.
Все шло идеально. Так считал я. Того же мнения был и отец.
Когда до конца старшей школы оставалось чуть меньше месяца, он окончательно решил, что хочет видеть меня врачом. К тому времени мое мнение уже не имело значения. Иллюзия выбора испарилась. Меня поставили перед фактом. Возможно, это стало бы для меня сильным ударом, если бы я не готовился к этому в течение нескольких лет.
Вступительные экзамены в частный Лондонский лицей я старательно провалил. Так же старательно и прилежно я провалил все не нужные мне предметы.
Зато к экзаменам в Тодай отнесся со всей ответственностью. По крайней мере, попытался. Хозуки слишком боялся предстоящих тестов. Он воображал себя всякие, далекие от учебы, ужасы. У него вообще слишком бурная фантазия.
Мы с Суйгетсу поступали в один ВУЗ. Хотя, правильнее было бы сказать, на одну специальность. Я не был уверен, что Хозуки потянет вступительные. Но Суйгетсу и слышать ничего не хотел о чем-то другом, кроме Тодай. Он решил, что студенчество мы должны провести вместе. Отказ, как всегда не принимался. Мое мнение его не интересовало. Хозуки решил, что обещания того, что будет весело, вполне достаточно.
… К моему не малому удивлению, Суйгетсу прошел. Кажется, он и сам был удивлен не меньше меня. А уж сколько радости у него было по этому поводу… На двоих, что там, на весь Тодай бы хватило.
Мои же результаты были вполне ожидаемы. Отказ из Лондона. И гостеприимно распахнутые двери выбранного мной университета.
Теперь оставалось самое сложное – разговор с отцом. Настало время выкладывать на стол все карты. И это было немного страшно. Ведь у отца всегда было два козырных туза…
… Как ни странно, мне удалось его убедить. Отец не сердился, не возмущался. Кажется, он потерял ко мне всякий интерес, когда я не оправдал его ожиданий. Мой личный счет, на котором накопилась приличная сумма, он закрывать не стал. Великодушно позволил использовать накопленные средства по своему усмотрению. Сказал, что таковым было желание мамы. Добавил еще, что теперь я предоставлен сам себе, и рассчитывать на его помощь не должен. Учихи независимы. Они не опустятся до того, чтобы просить. Я должен был помнить об этом. С момента завершения нашего разговора, когда я покину дом, он перестанет всячески меня обеспечивать. Ведь это я жажду уйти. Это мое желание. И оно тоже имеет свою цену.
- Но ты можешь одуматься, - ровно, совершенно спокойно говорил отец. Даже для собственного сына у него не было никаких эмоций. – Подтянуть свои знания, и в следующем году поступить. В этом случае, мое покровительство останется неизменным…
Я ушел. Открыто, с гордо поднятой головой. Как подобает Учихам…
На первом курсе мы с Хозуки выполняли старательно продуманный им план. Караоке, клубы, девочки.
… Смешно подумать, что тогда у меня даже не было жилья. Мы то снимали дешевую комнату в мотеле, то ночевали в общаге, у одногруппников. Последнее случалось чаще.
Обычно, мы ходили в клуб небольшой компанией. Человек пять. Мы с Хозуки, и еще трое. Они все время менялись. В зависимости от настроения Суйгетсу. Он сам выбирал людей, вхожих в «наш круг». Иногда Хозуки снисходил до объяснений того, почему сегодня собралась такая компания, а вчера была совершенно другая. В его объяснениях напрочь отсутствовала логика, но я не обращал на это внимания. Мне было все равно куда идти, с кем тусить.
… На первом курсе вся моя жизнь свелась к развлечениям. Кроме них была еще подработка. Ее мы с Хозуки так и не бросили. Суйгетсу, как и прежде, по каким-то своим каналам узнавал, где можно заработать больше. Мы брались за самые нелепые задания. Вплоть до того, чтобы нарядившись плюшевым медведем, раздавать листовки или развлекать детвору.
Работали мы обычно днем. Ночью шли гулять. В университете же практически не появлялись.
Староста как мог прикрывал наши прогулы. За это мы несколько раз звали его оторваться с нами. Но он, к счастью, был слишком прилежным. Жил по строгому расписанию…
На моей первой сессии, я чуть не вылетел из универа. Проблемы с учебой немного отрезвили. Заставили одуматься, немного остепениться. Не для того, я поступал в Тодай, чтобы вылететь оттуда после первого же семестра.
Я решил, что пора менять образ жизни.
Во втором семестре, мне без особого труда удалось собрать вокруг себя небольшую компанию. Несколько девушек и немного парней. Одним из которых был, конечно же, Суйгетсу.
С одной из девушек я замутил нечто, что она называла серьезным. Мы не встречались, но жили вместе. Она добилась того, чтобы нам выделили комнату. Ни у кого не возникло вопросов о том, что я не прописан в общаге. Никого это не волновало. Все решало всего одно слово. «Любовь».
Мою девушку звали Хината Хьюга. Она была милой, застенчивой. Обладала аппетитным телом. На мой взгляд, в ее внешности был один единственный изъян. Она была брюнеткой. Мне никогда не нравились темноволосые люди. Едва ли об этом было кому-то известно.
Еще одной проблемой Хинаты было то, что она воспринимала нас и наши отношения всерьез. Наверное, иначе и быть не могло. Мы провели не одну бурную ночь вместе. И если для нее это что-то да значило, то для меня это было ни больше, ни меньше, чем просто способом развлечься.
… Жизнь дома меня достаточно развратила…
Мне было удобно быть с Хьюгой. Удобно, не уютно. Впрочем, тогда меня мало беспокоил уют. Хината начала мне надоедать. Но порвать с ней я не мог. Поэтому мне пришло в голову разбавить ее общество еще парой девчонок. Против парней я тоже ничего не имел.
Суйгетсу, когда узнал, как я развлекаюсь, пришел в неописуемый восторг. Он тоже попытался встречаться сразу с тремя. Разве что, приобретать новый опыт с парнями отказался.
Хозуки не очень-то преуспел в своей игре с тремя. Отчасти все дело было в том, что Суйгетсу, в целом, довольно открытый парень и совершенно не умеет лгать. Отчасти в том, что его заарканили. Мой приятель влюбился. По самые уши. И на его чувства, насколько мне известно, отвечали.
… Мои отношения с Хинатой медленно сходили на нет. В конце концов мы расстались. Мне снова пришлось искать жилье.
Впрочем, это было не так уж и трудно. Около трех месяцев я жил вместе с Дзюго, одним из моих тогдашних партнеров. Жить с парнем, с которым спишь, оказалось довольно трудно. Он был слишком требовательным. Хотел, чтобы все мое внимание было приковано к нему. Чтобы кроме института и него, меня ничто не интересовало.
После того, как он высказал мне все свои требования, мы разошлись. Он вполне удовлетворял меня в постели, но был не тем, ради кого я бы согласился распрощаться со свободой.
Следующие несколько месяцев я жил с одной из своих девушек. Как-то получилось, теперь их у меня было то ли пять, то ли семь. И мне довелось пожить с каждой из них. Это было настоящим психологическим приключением.
Прошло черт знает сколько времени, когда я наконец понял, что всегда завишу от своей пассии. Что я, самое главное, живу у подруг и друзей. Что самому мне некуда податься. У меня нет дома.
Это надо было исправить. Уж на что, на что, а деньги на квартиру у меня были. Счет, что когда-то открывала для меня мама, который все время, до тех пор, пока я не ушел из дома, исправно пополнял отец, не изменился. Я не пользовался им. Отчасти потому, что не хотел, чтобы отец мог хоть как-то проследить мои действия. Отчасти потому, что считал, что все свои развлечения я должен оплатить сам.
Я занялся поисками квартиры. Покупать ее мне не хотелось. Я не был уверен, что по окончании университета останусь в Токио. Да и подобная покупка, на самом деле, была дорогим удовольствием. Я не хотел за раз тратить все, что у меня было.
… На поиски жилья ушло несколько больше времени, чем я рассчитывал. Я перебрал множество вариантов. Но все они мне не подходили. Одни были далеко от работы и университета. Другие оказались совершенно непригодными для жизни.
Наконец, когда лето было в самом разгаре, мне удалось найти идеальный вариант. Удобный район. Хорошо развита сеть транспорта. Без труда можно добраться и в Тодай, и на работу. К тому же, рядом оказалась пара развлекательных мест.
Квартира была ухоженной и уютной. Стоило зайти в нее один раз, чтобы понять: здесь всегда хорошо, тепло. Сюда приятно возвращаться после трудового дня.
Здесь было две комнаты, просторная кухня, хорошо обустроенный санузел. Все было хорошо. Но арендная плата была слишком высокой. За такую сумму, я мог, при желании купить себе квартиру где-нибудь на окраине Токио.
Довольно скоро я узнал, что эта квартира понравилась еще одному молодому человеку. Он, как и я был студентом. И для него аренда тоже была высока.
Пожилой хозяин квартиры, предложил нам оптимальный вариант: жить здесь вдвоем. Делить аренду пополам. Он обратил внимание на то, что в квартире две комнаты. И что едва ли мы будем мешать друг другу.
Меня, как и моего будущего соседа, вполне устроило это предложение. Мне было абсолютно все равно с кем жить. Лишь бы не с кем-нибудь из своих знакомых. Впрочем, и на это я тоже мог закрыть глаза. Ведь те, кого бы мне не хотелось видеть, никак не могли претендовать на сожительство со мной. У них была своя жилплощадь.
Я сказал хозяину квартиры, что мне плевать с кем я буду жить. Что для меня главное, чтобы мой сосед платил свою часть аренды. Остальное значения не имело.
- Вот и он то же самое говорит, - со вздохом отвечал мне хозяин квартиры. – Но я настаиваю на том, чтобы вы познакомились. И убедились, что между вами не будет никаких недоразумений.
Я продолжал отказываться. Но на моего соседа старику, видимо, удалось надавить. Он согласился предварительно встретиться со мной. Больше отпираться я не стал. Не имело смысла. Мы договорились встретиться во вторник, в три часа. Местом встречи естественно была квартира.
… Мой сосед опаздывал. Я могу понять, пять минут. Максимум десять. Но с момента встречи прошло уже полчаса, а он все еще не явился. Меня начинало это раздражать. Я бы уже давно ушел, если бы не старик, и не тот факт, что у меня сегодня был выходной.
Хозяин квартиры рассказывал мне различные забавные истории, которые происходили в стенах этой квартиры. Он всеми силами старался скрасить наше ожидание. В какой-то момент сделал паузу, перевел дыхание, но вместо того, чтобы продолжить очередную историю радостно сказал:
- А вот и он.
Голос у моего будущего соседа был довольно приятный, энергичный, и в то же время немного запыхавшийся. Он извинялся. Сильно извинялся. Но, как мне показалось, искренности в его словах было не больше, чем у меня интереса, к рассказанным стариком историям.
Хозяин квартиры отошел в сторону, и мы смогли увидеть друг друга. Мне потребовалось не больше пары секунд для того, чтобы узнать его. Меня поразило то, что я, оказывается, все еще помню этого парня. Что несмотря на все мое желание жить с кем-то совершенно чужим, моим соседом будет давний знакомый. На деле, правда, совершенно мне не знакомый.
Узумаки Наруто практически не изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. Не слишком короткие волосы цвета спелой пшеницы как всегда были растрепаны. И вместе с тем, они каким-то непостижимым образом аккуратно обрамляли его лицо, в котором уже не осталось ничего детского. Видимо, он быстро повзрослел. Как и я сам.
Глаза у него, как и в детстве, горели жизнелюбием. Сейчас они были широко распахнуты. Светлые брови, что едва угадывались под отросшими волосами, сходились к переносице. Виноватое выражение, что так забавно смотрелось на его лице, сменило узнавание. Что в свою очередь сменило удивление. Кажется, он тоже не ожидал меня здесь увидеть.
Некоторое время мы молчали. Изучали друг друга взглядом. Оценивали друг друга. Как будто снова собирались драться.
Только сейчас это была бы драка совсем другого рода.
Узумаки обзавелся татуировками-усами, что в сочетании с его хитрыми глазами придавало ему сходство с койотом. Кожа у него была бронзовой. Возможно, он посещал солярий. А может, всегда был таким. Немного смуглым.
Он казался крепким. Тело у него явно было ухоженным и хорошо тренированным. В какой-то момент мне захотелось прикоснуться к нему, чтобы убедиться в том, что кожа у него на деле такая же мягкая, как кажется. Что мышцы у него действительно такие же крепкие, как это видится со стороны.
Узумаки был красив, сексуален. Он отличался от тех, с кем я прежде проводил время. В нем отчетливо чувствовался стержень. Он знал чего хотел, знал как этого добиться, и добивался этого. Он был независимым. Непокорным.
Одной этой встречи с ним было достаточно, чтобы я понял: с ним я не смогу играть точно так же, как с другими. Он кто угодно, но не «жертва». «Хищник». Такой же, как я. И то, что он ниже меня на полголовы, никак не изменит этого факта.
Хмыкнув, я прервал повисшую тишину. По губам проскользнула улыбка: я давал ему понять, что узнал его.
Он смерил меня настороженным и в тоже время каким-то заинтересованным взглядом. Затем бросил короткий взгляд на терпеливо ожидающего нашего знакомство старика.
- Наруто, - негромко, сказал он.
Возможно, он забыл, как меня зовут. Немудрено. Я сам удивляюсь тому, все еще помню его. Хотя на деле, нет в этом ничего удивительного. Ведь он в каком-то роде был моим первым. Тем, кто смог меня заинтересовать. Немного растормошить.
- Саске, если ты забыл, - хмыкаю в ответ несколько двусмысленную фразу. Проверяю его реакцию.
Узумаки отмахнулся от провокации, как будто ее и не было вовсе. Другое дело старик. Он понял меня буквально. И отчего-то ему даже в голову не пришло, что мы могли просто быть знакомы. Что в детстве жили по соседству, или еще что-то в этом духе.
Наруто посчитал знакомство законченным. Объявил о своем намерении въехать в квартиру в ближайшее время и ушел. За ним со мной распрощался и хозяин. Я же отчего-то уходить не спешил. Зашел на кухню. Оттуда окна выходили во двор. Я наблюдал за тем, как Узумаки вышел из подъезда, и как к нему, спустя буквально минуту подлетела симпатичная блондинка. В качестве приветствия они поцеловались. У меня практически не осталось сомнений в том, что они пара.
Что ж, это было даже хорошо. Ведь именно этого я хотел. Чтобы со мной жил совершенно чужой мне человек. Такой, кто не будет ко мне лезть. Узумаки был практически идеальным вариантом. Чтобы сказать это наверняка, с ним надо было прожить хотя бы месяц.
… Узумаки оказался удобным соседом. Не требовательным. От меня ему ровным счетом не нужно было ничего. Он не вторгался в мою жизнь. Даже не задавал никаких невинных, вежливых вопросов.
Старик-хозяин нам рассказал немного друг о друге. И я знал, что Наруто учится в Мейдзин. А ему, в свою очередь было известно о том, что я учился в Тодай. Еще мы обменялись телефонами. Это было необходимо, раз мы собирались жить вместе. Мы оба это прекрасно понимали.
Большего мы друг о друге не знали. И как-то не стремились узнать.
Мы пересекались крайне редко. Либо за завтраком, либо за ужином. Встречались мы исключительно на кухне. И практически не разговаривали. Всегда были очень заняты едой и постоянно куда-то спешили.
У Узумаки было много друзей. Они часто навещали его. Среди его гостей были как девушки, так и парни. С некоторыми, на мой взгляд, было невозможно общаться. Разве что развлекаться. Но я очень сомневался в том, что Наруто вел такой же образ жизни, как и я.
Как бы там ни было, мы с ним, буквально в первый же день совместного проживания договорились не превращать квартиру в бордель.
… Инузука Киба – непоседливый, шумный, предприимчивый молодой человек с яркими красными татуировками на щеках, был лучшим другом Узумаки. Еще он был духовным братом Суйгетсу. Не прошло и пары минут с их знакомства, как они уже спелись.
… Я нисколько не удивился, что эти двое обсуждали меня и Узумаки. Куда поразительнее было узнать, что Наруто живет так же как я. Что он без разбору встречается и спит как с девушками, так и с парнями.
Это разожгло во мне интерес. Было у меня такое желание: переспать с ним.
Но Узумаки был для меня недоступен так же, как и я для него. Он проводил все свободное время с друзьями. Возвращался домой поздно ночью и сразу же ложился спать. Я поступал точно так же.
… Теперь осталось понять: кто за кем повторял...
Сблизила нас сессия. Такое неприятное время, когда безумно хочется гулять, но предстоящий экзамен заставляет послать желания куда подальше.
Я сидел на кухне и ждал, когда закипит чайник. Чтобы не терять впустую время, я захватил с собой учебник, и штудировал один из многочисленных параграфов. Увлекшись, я не сразу заметил, что чайник закипел, и что Узумаки зашел на кухню. Он теперь как-то странно на меня смотрел. В его взгляде смешалось и сочувствие и суеверный ужас. Наруто покачал головой. И когда я думал, что он, как всегда, так и не сказав ни слова, уйдет, Узумаки неожиданно задал мне вопрос. Я даже не сразу понял, что он касается того предмета, что я тогда учил. Неопределенно хмыкнув, я ему ответил. Вопрос, в целом, был простым.
Услышав ответ, Наруто недовольно фыркнул, тряхнул головой и с вызовом посмотрел на меня. Его глаза весело блестели. Он задал свой следующий вопрос.
Я невольно удивился тому, что он так хорошо знает особенности предмета. Я понятия не имел на кого он учится. Какие предметы проходит. И тем более я не знал ответа на его вопрос. Это вызвало у меня раздражение. Узумаки же торжествовал.
С тех пор мы начали общаться. Хотя не уверен, что «общаться» - это правильное определение. Мы учились вместе. Он был не первым, с кем я занимался подобным, но зато первым, кто знал в чем-то больше чем я. У нас были разные программы. То, что я уже выучил, Узумаки только учил и наоборот.
Мы старались заниматься друг с другом по очереди. Но иногда случалось так, что экзамены у нас были в один день. А времени на подготовку практически не хватало. В таких случаях, мы запасались пивом и до глубокой ночи учились.
… Пожалуй, запивать знания алкоголем было не лучшим нашим решением…
Когда сессия заканчивалась, заканчивалось и наше общение.
Это неприятно царапало душу. Узумаки был одним из не многих, с кем мне хотелось проводить время. Кто по-настоящему был мне интересен. Кто совершенно не навязывал мне своего общества.
Мне хотелось узнать его получше. Разгадать тайну его души. Хотелось понять: почему он вспоминает о том, что нужно веселиться, шуметь, всем своим видом показывать, что он без ума от жизни только когда рядом Инузука. Почему становился «нормальным», сосредоточенным, в какой-то степени даже серьезным, когда его не было рядом.
… Но в каком бы настроении ни пребывал Узумаки, все его чувства без труда читались на его лице.
Мне нравилось читать его эмоции. Понимать по ним, о чем он думает…
Я не понял, когда Наруто стал одним из тех, кого я был рад видеть всегда, при любых обстоятельствах. Когда неосознанно начал воспринимать его, как члена своей семьи. С ним мне было хорошо и спокойно. И не имело ровным счетом никакого значения то, что мы практически не разговаривали. С Итачи мы тоже редко перекидывались больше, чем парой слов.
Но Узумаки я не мог назвать своим. Мы не состояли в родстве. Не было ни одной причины, по которой он должен был всегда оставаться рядом. У него было много приятелей, знакомых, друзей. Среди них, возможно, был кто-то, кто уже украл его сердце. Тот, кем были заняты все его мысли. Тот, к кому он рано или поздно уйдет. С кем свяжет свою жизнь.
… Мысль о том, что Наруто уйдет - пугала меня. Мне было страшно представить тот день, когда он исчезнет из моей жизни. Исчезнет так же, как мать и брат.
Но если мне хотелось, чтобы родные были просто рядом со мной, то с Узумаки все было несколько иначе. Я хотел обладать им. Хотел, чтобы он принадлежал мне одному. И чтобы для него я тоже был единственным.
Я прекрасно понимал, что если хочу покорить его сердце, то он как минимум должен быть рядом со мной. Но я не знал, как удержать его. Как не дать уйти. Как хотя бы один вечер провести вместе с ним.
К тому же, я понятия не имел, как кого-то покорить. Затащить в постель – это одно. А запасть в душу – совсем другое.
Я не знал что делать. И поэтому не делал ничего. Я запер все свои странные чувства и собственнические желания глубоко в сердце. И продолжал вести тот образ жизни, который начал еще на первом курсе. Клубы, свидания с тремя, горячий секс с теми, кто хоть как-то меня заинтересует. И конечно же университет и работа. На Узумаки попросту не было времени.
Пока мне было вполне достаточно знать, что он рядом. О том, что он, по сути, в любой момент может съехать, я старался не думать. У меня было слишком много развлечений, которые без труда вытесняли страх о том, что однажды Наруто навсегда исчезнет из моей жизни.
Узумаки, как и я не отказывал себе в развлечениях. По пальцам двух рук можно было сосчитать те вечера, что он провел в одиночестве. Ему, как и мне, не стоило никаких трудов найти себе кого-то, кто скрасил бы его вечер.
Впрочем, Наруто, как я понял, по большей мере предпочитал проводить время в обществе своих знакомых. А может, он просто хотел построить серьезные отношения. Мне даже довелось познакомиться с девушкой, всерьез его заинтересовавшей.
… Забавно. Тогда я ни на минуту не сомневался, что это так. А ведь мог вспомнить самого себя. Хозуки ведь тоже никогда не знал кому из своих многочисленных девушек я отдаю большее предпочтение…
Однажды, в один из выходных дней, ко мне пришла одна из моих девушек. Тен-Тен. Она казалась мне забавной. С ней было интересно. К тому же, она была очень страстной.
Вместе с ней, к нам пришла Хината. После разрыва мы с ней практически не общались. Но и козни друг другу не строили.
Хьюга не знала, где я живу. Да и пришла она вовсе не ко мне. К Наруто.
Что ж. Хината – видная девушка. Милая, обходительная, внимательная. Я бы нисколько не удивился, узнав, что она покорила сердце Узумаки. Куда более невероятным мне показалось то, что Наруто был знаком с Тен-Тен.
... Несколько позже, Суйгетсу, давясь смехом, рассказал мне о том, что мы с Узумаки махнулись подружками. Хм, это действительно было смешно…
… В один из походов в клуб, Хозуки обратил внимание на девушку. Она однозначно умела привлекать внимание. У нее были яркие, бросающиеся в глаза, красные волосы. Они были не слишком длинными, но не очень-то и короткими. Очки в черной оправе придавали кокетливый вид. Она была одета во все черное: короткие шорты и облегающий упругую грудь топ. Двигалась она хищно и в то же время как-то изящно. Она завлекала. И, кажется, прекрасно знала, что ведет себя довольно вызывающе.
Понаблюдав за девушкой несколько минут, Суйгетсу горестно вздохнул. Мол, жаль. Девушка у него есть. И вызвать у нее ревность у него не было ни малейшего желания.
В тот вечер я был абсолютно свободен. Мне показалось, что это неплохой шанс развлечься.
Мы познакомились. Ее звали Карин. Она очень быстро дала мне понять, что я ей нравлюсь. Меня это вполне устраивало. Я задал ей дежурный вопрос: «Ты здесь одна?»
- С компанией, - девушка легкомысленно махнула рукой в сторону. – Но они не будут против, если я от них оторвусь.
Я посмотрел туда, куда она указывала. На диванах сидело несколько человек. Среди них я без труда узнал Инузуку и своего соседа.
На всякий случай я уточнил, туда ли я смотрю. Отчего-то за ориентир я взял именно Узумаки. Может, потому, что он единственный, среди собравшихся был блондином. Может от того, что как раз когда я задавал свой вопрос, он встал.
Карин согласно покивала. Сказала, что парня зовут Наруто. И что ему точно плевать на то кто есть рядом.
- Этот всегда найдет себе развлечения, - как-то презрительно фыркнула она.
Мне совершенно не хотелось связываться с очередной знакомой Узумаки. Поэтому дальше танцев и совместной выпивки мы не пошли. Карин явно была огорчена таким положением вещей. Но меня все больше, чем устраивало. Моя случайная знакомая очень напоминала мне тех репетиторов, от которых я в свое время избавлялся. Связывать с кем-то подобным, пусть и на одну ночь, мне совершенно не хотелось.
… Пока мы пили, Карин много рассказала о себе. Что она учится в Мейдзин. Ребята, с которыми она пришла – ее одногруппники. А она – их староста…
Продолжение в комментах
Вопрос: Спасибо автору?
| 1. Спасибо :) | 5 | (100%) | |
| Всего: | 5 | ||
среда, 02 декабря 2015
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Торжественно клянусь больше никогда, НИКОГДА не жаловаться на погоду. У природы отличное чувство юмора. Я оценила. Спасибо.
Жаль, что нельзя так на что-то пожаловаться, чтобы то, чего тебе не хватает сразу стукнуло тебя по носу. Желательно не больно...
Снег - Ура! Все белым бело, картинка - закачаешься))) Все просто замечательно, только на эту прелесть надо смотреть из окна своей квартиры, которая довольно высоко от земли, сквозь внушительные сугробы на этих маленьких "парапетах"......
Все это прекрасно ровно до тех пор, пока не выйдешь на улицу. Зачем? Зачем я это сделала?? Сдалась мне эта работа..........
Тем более, что у нас за один час раза три свет вырубается ╮(╯▽╰
╭ Невозможно так жить((
Жаль, что нельзя так на что-то пожаловаться, чтобы то, чего тебе не хватает сразу стукнуло тебя по носу. Желательно не больно...
Снег - Ура! Все белым бело, картинка - закачаешься))) Все просто замечательно, только на эту прелесть надо смотреть из окна своей квартиры, которая довольно высоко от земли, сквозь внушительные сугробы на этих маленьких "парапетах"......
Снег кружится, летает, летает....
Все это прекрасно ровно до тех пор, пока не выйдешь на улицу. Зачем? Зачем я это сделала?? Сдалась мне эта работа..........
Тем более, что у нас за один час раза три свет вырубается ╮(╯▽╰
╭ Невозможно так жить((@темы: будни - бредни
вторник, 01 декабря 2015
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Перечитала записи в дневнике и впала в уныние. И даже не потому, что редко здесь появляюсь и дневник выглядит заброшенным. Это как бы поправимо, главное лень победить... Печаль в другом. В прошлом году у нас уже 28 ноября шел снег, мы активно радовались зиме. А сейчас уже декабрь, а зимой не пахнет -__- Сырость, слякоть, дождь время от времени... Да, иногда случаются намеки на зиму... И тогда, о чудо! у нас гололед -__-
Люблю нашу погоду....
Мне запрещено лазить по просторам интернета. Это факт. Наткнусь на что-нибудь и зависаю.... То не могла оторваться от сериала, то от аниме, о мангах и книгах вообще молчу. Сейчас вот решила "отвлечься" наткнулась на картинку тыкнуть
и хочу по ней фанфик. Хорошую такую драму... наверное с полнейшим психическим расстройством... Эх... как бы расхотеть-то?
Люблю нашу погоду....
Мне запрещено лазить по просторам интернета. Это факт. Наткнусь на что-нибудь и зависаю.... То не могла оторваться от сериала, то от аниме, о мангах и книгах вообще молчу. Сейчас вот решила "отвлечься" наткнулась на картинку тыкнуть
и хочу по ней фанфик. Хорошую такую драму... наверное с полнейшим психическим расстройством... Эх... как бы расхотеть-то?
@темы: будни - бредни
четверг, 02 июля 2015
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Название: Кицунэ
Автор: Шахматист чан
Бета: Пьяная Муха
Фэндом: Naruto
Пэйринг или персонажи: Сасу/Нару
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Фэнтези, Мистика, AU, Мифические существа, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC
Размер: Мини
Статус: закончен
Примечание автора: продолжение Картинкаdaenriss.diary.ru/p204491854.htm?oam#more2
Описание: Теоретики утверждают, что кицунэ не болеют. А практики молчат, ведь проверять не доводилось.
Кицунэ Кицунэ
Время пролетело стремительно. Весна вступала в свои права. Растаял снег, на деревьях набухали почки, в скором времени обещая стать небольшими симпатичными листочками. Часто шли дожди. А ведь, казалось бы, только вчера была зима. Крупными хлопьями падал снег, готовясь к торжественной встречи Нового Года. Именно канун этого волшебного праздника подарил Саске целых два чуда. Он помирился с семьей и встретил невероятное существо, кицунэ. Он нашел его в Интернете. Нашел, увидел и влюбился. Сейчас, вспоминая об этом, Учихе казалось это смешным, нелепым, невозможным. Нет, не то, что он полюбил его с первого взгляда. Он влюблялся в него снова и снова, стоило только его увидеть. Невозможным казалось то, что Наруто несколько месяцев назад был всего лишь картинкой. Смотря на подвижного, веселого, энергичного, игривого, ласкового, кицунэ, это просто не укладывалось в голове.
С тех пор, как Наруто стал частью его жизнью, он постоянно занимал мысли Саске. А с Нового Года, когда кицунэ ожил, думать о чем-то, кроме него просто не получалось. Наруто был бомбой замедленного действия. Его интересовало все, ко всему он хотел приложить руку и неважно, что было: уборка, готовка, короткая прогулка, попытки найти работу, или простой просмотр телевизора. Все одинаково заканчивалось локальной катастрофой. И битая посуда со сломанной мебелью в придачу были лишь цветочками по сравнению с походами полицейский участок или нервные посещения всевозможных медучреждений. Последнее было самым страшным и больше всего мотало нервы. К счастью, Наруто всегда оказывался цел и невредим, лишь порядком напуган. Но страх ровным счетом ничему его не учил. Любопытство брало свое, и он снова и снова попадал в переделки. Порой Саске понимал того колдуна, что превратил Узумаки в картинку. Но стоило ему только заглянуть в виноватые сине-голубые глаза кицунэ, как он забывал о том, что сердился на него. А Наруто, наверняка чувствуя его настроение, показывал пушистые ушки, что угнетенно прижимались к макушке и укутывал себя пушистыми хвостами. И в эти минуты выглядел настолько одиноким и беззащитным, что Саске сам не замечал, как подходил к нему, бережно обнимал, прижимал к себе, ласково целовал в макушку и тихо просил не делать так больше. Наруто доверчиво прижимался к нему, робко обнимал в ответ и клятвенно заверял, что постарается больше его не расстраивать. Но на следующий день ничего не менялось. Единственное, чего смог добиться Саске за три месяца их совместной жизни, так это убедить кицунэ в том, что пока ему не нужно работать – им и так вполне хватает средств к существованию. И что если Наруто так уж сильно захочется поработать, то он сам, лично, подберет ему подходящее место. И больше ни в полицейский участок, ни в различные медицинские учреждения его не вызывали. Кроме того Узумаки более-менее освоился с готовкой, и битая посуда стала редким, досадным бытовым недоразумением. Однако, спокойная жизнь и не думала начинаться. Наруто был тем еще ребенком. Вернее, как прекрасно понимал Саске, он специально ребячился, желая привлечь к себе максимум его внимания. К своему огромному сожалению, взять лисенка с собой на пары Учиха не мог. Его бы просто не пропустили на вахте. А если бы и пропустили, едва ли позволили постоянно прижимать к себе. Только в этих случаях Узумаки вел себя тихо и спокойно, расслаблялся, изредка выпускал хвосты и ушки и довольно урчал, когда его гладили. Но стоило только кицунэ остаться одному и заскучать или просто заскучать… и все ― пиши пропало. Порой Саске хотелось запереть Наруто в комнате с мягкими стенами, чтобы хоть немного утихомирить его и самому быть уверенным в том, что он не причинит себе вреда. Он даже подумывал немного реконструировать свою квартиру. И думал об этом вот уже четвертый месяц.
***
Среда обещала Саске быть длинной и насыщенной. Днем ему предстояло сдать пару тестов и получить две контрольные точки, а в пять часов он должен был встретиться с отцом. Отношения с ним после появления Наруто, как ни странно, наладились. Конечно, они были далеки от идеальных, и тем не менее, они стали видеться чаще, больше разговаривать. Хоть разговоры практически никогда не касались лично их. Вот и сегодня они встречались для того, чтобы обсудить кое-какие рабочие моменты. Фугаку охотно консультировал по всевозможным предпринимательским вопросам и открыто одобрял его желание завести свое собственное дело.
Но пока было только утро. И началось оно как всегда с того, что его неугомонный кицунэ встал раньше рассвета. Заботливо укрыл его одеялом так, чтобы ни один лучик весеннего солнца не смел его тревожить, отключил все будильники и затаился на кухне. Поразительное дело: натворив очередную пакость, Наруто был тише воды, ниже травы. Да, он делал так постоянно, на протяжении всех ста тридцати семи дней, что они жили вместе. Но именно сегодня, вернее, вчера вечером, Саске объяснял кицунэ, как для него важно встать пораньше и никуда не опоздать.
– Поэтому, – говорил Учиха, – прошу тебя, не трогай будильники.
Но обещания так и не добился. Наруто вообще никогда не обещал того, что выполнить не мог. Тогда он ловко сменил тему, обратил внимание на поздний час, и они просто легли спать.
И вот теперь Саске пожинал плоды своей мягкости. Его разбудил пряный запах шоколада. Учиха сладко потянулся, слез с кровати и, не пожелав искать под кроватью тапочки, босиком прошел на кухню. Кицунэ сидел на табурете, распушив хвосты и навострив пушистые ушки. Он как всегда, не слушая его настоятельных просьб, легко оделся – в простую хлопчатобумажную футболку и такие же легкие шорты, едва-едва прикрывающие его колени. Наруто осторожно сжимал в ладонях белую кружку и с наслаждением вдыхал идущий от нее пар. Стоило только Саске зайти, как он, вскинул голову, посмотрел на него, тепло улыбнулся.
– Доброе утро, – едва заметно поведя левым ушком, сказал Узумаки. – Я заварил шоколад. Хочешь?
Он невинно хлопал длинными, пушистыми ресницами и так ласково улыбался, что Саске хотелось только одного – сжать лисенка в объятиях и целовать, целовать, целовать. А там того и гляди, он, наконец, разрешит по-настоящему прикоснуться к себе. А то все время повторяет одно и то же: «Еще не время».
Учиха подошел к с виду расслабленному кицунэ, склонился над ним, едва слышно прошептал: «Доброе утро» и буквально сразу же нежно коснулся губами губ Узумаки. Провел по ним языком, наслаждаясь приторно-сладким вкусом шоколада, и получив безмолвное разрешение, углубил поцелуй. Несколько секунд он наслаждался их близостью, затем тихо вздохнул и нехотя отстранился от кицунэ. Сев напротив Наруто, Саске лукаво усмехнулся и забрал у него чашку.
– Эй! – возмутился Узумаки. – Я еще толком не распробовал!
– Слишком сладкое, – хмыкнул Учиха. – Ты такое не любишь.
– Откуда ты знаешь? – растерялся Наруто. – Ты ведь не пробовал, – под пристальным, немного насмешливым взглядом Саске, он смутился, прижал ушки к голове, нервно махнул одновременно несколькими хвостами и смущенно пробормотал: – Вообще-то я люблю, когда сладко, – и еще тише добавил: – В отличие от тебя.
Саске усмехнулся. Внимательно следя за смущенным кицунэ, он взял чашку в руки и осторожно сделал небольшой глоток. Да, действительно, напиток был слишком сладким. Совсем не то, что ему нравится. Учиха предпочитал горький шоколад. Его лисенок питал слабость к сладостям, и добавлял сахар везде, где это только было возможно.
– Сегодня ты перестарался, – едва заметно скривившись, хмыкнул Учиха и поставил чашку на стол.
– Потому что это моя чашка, – проворчал Наруто, и в следующий миг его лицо озарила довольная улыбка, глаза задорно блеснули. – Я сейчас все сделаю!
И не успел Саске и слова сказать, как кицунэ сорвался с места и волчком замотался по кухне. Только рыжие хвосты и мелькали, да слышались глухие удары, когда случайно задетые доски, лишившись опоры, падали на стол. Прошло не больше пары минут, как Наруто поставил пред ним тарелку с бутербродами и темно-синею чашку со свежезаваренным шоколадом. Покончив с этим, он снова сел напротив соблазнительно посасывая порезанный во время готовки палец.
Сделав над собой большое усилие, Учиха перестал пожирать глазами кицунэ и перевел взгляд, на стоящую перед ним тарелку. Бутерброды с сыром и беконом живо напомнили о голоде. Саске взял бутерброд, откусил кусок и принялся с удовольствием жевать. Это было безумно вкусно. Доедая уже второй бутерброд, Учиха подумал о том, что его лисенок не совсем уж и безнадежен. Может же хоть что-то сделать без катастрофических последствий.
«Хотя, – хмыкнул про себя Саске, поднимая глаза на Узумаки, – даже делая бутерброды, он умудрился порезаться….»
– Все в порядке? – спокойно спросил он, наблюдая за тем, как Наруто внимательно изучает свой палец.
– Да, – рассеяно отозвался кицунэ. – Да, – он тряхнул головой, широко улыбнулся, чуть подался вперед и весело спросил: – Мы поиграем?
– Хм…
Учиха окинул Наруто задумчивым взглядом. Он едва заметно усмехнулся, видя, как исчезли хвосты и выразительные ушки и невольно припомнил правила их нехитрой игры – поймать кицунэ и тогда можно безнаказанно прикасаться к нему, расчесывать хвосты, ласкать пушистые ушки, чутко прислушиваться к его сбившемуся дыханию и жадно целовать мягкие, податливые губы. Главное – поймать этого непоседливого лисенка. Саске не сомневался, что выиграть может только в том случае, если Узумаки решит ему поддаться, но изо дня в день снова и снова своими силами пытался поймать кицунэ. Им обоим безумно нравился сам процесс погони.
– Который час? – прежде, чем принять окончательное решение, спросил Саске. Взяв в руки свою чашку, осторожно попробовал напиток и невольно улыбнулся, почувствовав горьковатый привкус во рту. Да, именно такой шоколад он любил.
Наруто мгновенно сорвался с места, исчез из поля зрения и уже спустя несколько секунд вернулся с часами в руках.
– Без пятнадцати девять, – доложил он, сверившись с циферблатом.
– Сколько? – потрясенно выдохнул Саске, чудом не поперхнувшись шоколадом.
– Э-э-э… растерялся Узумаки и неуверенно протянул ему часы. – Вот.
Учиха машинально взглянул на часы и рывком встал. Он и без таких наглядных доказательств поверил Наруто. Кицунэ вообще никогда его не обманывал. Смущался, опускал глаза, беспокойно кусал губы, шептал, но всегда говорил правду.
– Наруто! – буквально прорычал Учиха. И с тяжелым вздохом, устало и как-то жалобно сказал: – Я же просил тебя. По-человечески просил, – он снова вздохнул, махнул рукой и вышел из кухни.
Спустя пять минут, когда он уже заканчивал одеваться, в комнату зашел Наруто. Несколько секунд кицунэ неуверенно мялся на пороге, затем стремительно пересек комнату, подошел к нему, обнял, прижимаясь теплым лбом к его груди.
– Прости, – прошептал Наруто. – Ты так крепко спал и я… – он замялся, а потом быстро-быстро заговорил: – Ведь для меня нет ничего важнее тебя. И я просто обязан оберегать твой сон. Тебе ведь нужны силы на весь день. А если ты не выспишься, у тебя их не будет…
Саске хотел было ответить, но в последний момент передумал. Хоть он и не собирался этого показывать, но чужая забота, пусть и такая… обоюдоострая была ему очень приятна. Но это не отменяла того факта, что первую пару он, стараниями одного очень заботливого кицунэ, пропустил. Повезло еще, что на ней не было ничего сверхважного. Подумав о том, что помимо всего прочего, сегодня ему придется разговаривать с профессором Сарутоби, Учиха тяжело вздохнул, тихо хмыкнул. Осторожно погладив Наруто по голове, он мягко отстранил его от себя, заглянул в грустные, встревоженные глаза и понял, что даже притворно не может на него дуться. Поэтому просто ласкового поцеловал его в лоб и строго потребовал:
– Оденься теплее.
– Зачем? – искренне удивился Наруто. – Мне и так хорошо.
Учиха тихо фыркнул и покачал головой.
– Заболеешь, – как можно спокойнее пояснил он, мягко отстранил кицунэ от себя, вышел в коридор и в считанные минуты оделся.
– Кицунэ, – беспечно махнул рукой Наруто, провожая его, – не болеют, – он на мгновение нахмурился, тяжело вздохнул, но затем тряхнул головой, широко улыбнулся, и искренне пожелал: – Хорошего дня!
Саске шел в университет и думал о том, что оставил Наруто совсем одного. Что ему дома одиноко, возможно, страшно, в конце концов, скучно, тоскливо. Такие мысли посещали его время от времени, но изменить что-то Учиха не мог. Не видел возможности. Нет, Наруто вовсе не обязан был сидеть дома. Он дал ему ключ от квартиры, и даже немного денег. Узумаки мог в любую минуту уйти. И у Саске все внутри холодело от одной лишь мысли о том, что когда-нибудь он придет домой, а кицунэ там не будет. Что он уйдет и не вернется. Но ограничивать его свободу, делать узником в четырех стенах Учиха не собирался. Напоминал себе, что у Наруто должен быть выбор, и что он должен делать все возможное, чтобы кицунэ выбрал оставаться с ним. Напоминал и тут же ругал себя. Ведь он ничего не делал. Ровным счетом ничего. Лишь потребовал с него обещание никуда без его ведома не выходить. Они договорились, что по понедельникам, средам и пятницам Наруто сам будет ходить в магазин. До ближайшего супермаркета не больше пяти минут пешком, там купит все, что ему нужно и вернется домой. И при этом не будет ни с кем ни разговаривать, ни знакомиться, ни, тем более, куда-то идти. А вечером, как и в любой другой день, они вместе пойдут на прогулку. Поужинают, погуляют несколько часов, вернутся и лягут спать.
«А ведь сегодня среда… – внезапно подумал Саске. – Он снова пойдет в магазин… и опять ничего не купит. Ведь у нас все есть…»
Учиха остановился. Ему безумно захотелось вернуться, прижать к себе кицунэ, почувствовать его тепло, нежно поцеловать, пойти с ним в магазин, затем отвести в парк, прокатить на каком-нибудь аттракционе, вместе пообедать, сходить в кино… Провести весь день с ним, ни на минуту не выпускать его из своих рук.
«И кто тогда будет нас обеспечивать? – сам на себя рассердился Учиха. – На выходных. Все это сделаешь на выходных. А пока поработай. Так, чтобы потом хорошо отдыхалось».
Несмотря на свою насыщенность, день пролетел быстро. Сложный разговор с профессором Сарутоби в итоге закончился тем, что одному из лучших студентов на потоке один раз можно и проспать. Саске искренне радовался что это была первая пара у этого профессора, на которую он не пришел. Тесты тоже прошли на удивление гладко. Ему снова повезло – попались именно те вопросы, ответы на которые Наруто великодушно позволил ему выучить или хотя бы просмотреть. Да и встреча с отцом прошла без сучка и задоринки. Они хорошо поговорили, многое обсудили и даже немного поговорили о семье. Отец сказал, что Итачи собирается навестить их летом, и что мать теперь места себе не находит, все считает дни до его прилета.
Дома Саске, как всегда, ждал беспорядок. Нет, в этот раз дела, вроде бы, обстояли лучше. Наруто не пытался экспериментировать с едой. Ни запаха гари, ни муки, ни сажи на кончике носа и подбородке у Наруто не было. На кухне вообще царил порядок, чего нельзя сказать о комнате. Узумаки сдвинул всю мебель, зачем-то разбросал по полу книги, переставил вазу с фруктами со стола на подоконник, где-то раздобыл – видимо, купил – рулон ярких желто-зеленных обоев, несколько пачек цветной бумаги, скотч и клей.
– С возвращением! – жизнерадостно крикнул Наруто, с энтузиазмом что-то вырезая из оранжевой бумаги.
– Я дома… – медленно произнес Саске, с дергающимся глазом рассматривая комнату и мысленно в который раз напоминая себе, что ему нечего удивляться. Что он сам оставил этого гиперактивного ребенка дома, и в который раз забыл оставить ему бумагу и цветные карандаши. – Наруто, – процедил он, – что здесь происходит?
– Я смотрел передачу о современном дизайне, – с готовностью отозвался кицунэ. – Там много чего интересного рассказывали. Как быстро и легко изменить внешний вид комнаты. Показали и предложили мне самому попробовать. Вот я и пробую.
– Быстро, – медленно повторил Саске, – и легко?
– Ну-у… Узумаки отложил ножницы, так и не вырезав до конца замысловатую фигуру. – Не так быстро как хотелось бы, – он смущенно опустил голову. – Но еще пара часов, и я закончу, – бодро продолжил он.
– Пара часов? – вкрадчивого переспросил Учиха и невольно усмехнулся тому, как вздрогнул и напрягся кицунэ. – Иди сюда, – он поманил Наруто пальцем, а сам стал медленно пробираться к нему, осторожно переступая через большие и маленькие, потрепанные и не очень тома книг.
– Зачем? – настороженно спросил Узумаки.
– Отшлепаю, – честно признался Саске.
Наруто тихо ойкнул, дернулся в сторону и в следующий миг оказался на книжном шкафу. У него появились ушки, они испуганно прижимались к голове. Девять хвостов настороженно застыли веером позади него.
– Слезь оттуда, – хмыкнул Учиха. – Там пыльно.
– Уже нет, – честно признался Наруто и тут же несколько раз чихнул – пыль попала ему нос.
– Слазь, – потребовал Саске.
– Нет, – Узумаки тряхнул головой, снова чихнул, фыркнул и замахал хвостами, пытаясь избавить себя от пыли.
Учиха скептически хмыкнул, покачал головой и как можно небрежнее поинтересовался:
– Как ты все это сдвинул?
– Просто, апчхи! Апчхи! Раз, пчхи, – и сдвинул, – Наруто смешно потерся носом о руку и наконец перестал чихать.
– А теперь, – спокойно сказал Саске, – поставь все это назад, пожалуйста. Все как было.
– Ладно, – покладисто согласился Узумаки, тихо вздохнул, зажмурился, и мебель сама по себе принялась перемещаться по комнате, занимая свое место. Даже книги взметнулись в воздух и стали на полках в том же порядке, как все это время стояли до этого.
Саске с восторгом наблюдал за тем, как двигается мебель, как книги занимают на полках свое место, как ваза с фруктами становится посредине стола. А Наруто все время горячо уверяет, что не умеет творить чудеса. Это ли не чудо? То ли прибедняется, то ли у него просто понятие о чуде совсем другое. Наконец, совладав с собой, Саске спокойно посмотрел на кицунэ.
– Молодец, – похвалил он. – Теперь иди ко мне.
– Отшлепаешь? – недоверчиво уточнил Узумаки.
– Нет, – улыбнулся Учиха. – Обниму и поцелую.
Наруто заинтересованно на него посмотрел, и в следующий миг спрыгнул со шкафа. Саске на мгновение оцепенел от ужаса. Кицунэ просто падал вниз. Это только кажется, что три метра – всего ничего. А падение с такой высоты вряд ли пройдет незамеченным. Но Узумаки в воздухе чувствовал себя комфортно. Он кувыркнулся, тряхнул всем телом, избавляясь от пыли и, вопреки всем самым смелым ожиданиям Саске, приземлился на ноги. Учиха в два шага пересек разделяющее их расстояние, крепко прижал кицунэ к себе. Несколько секунд он его просто обнимал, затем легко поцеловал в макушку и несильно шлепнул по попе.
– Ты слишком много смотришь телевизор, – хмыкнул он в ответ на возмущенное фырканье. – Уберись здесь до конца, – строго продолжил он. – Я пока ужин приготовлю.
Ужинали в тишине, сверля друг друга красноречивыми взглядами, то и дело задевая друг друга то ногами, то руками. После ужина Саске не без труда убедил себя вымыть посуду – хоть кто-то же должен поддерживать порядок в доме и подавать пример для подражания. И все это время Наруто был рядом. Он тихо подошел к нему, обнял, положил голову на плечо и не говоря ни слова ждал, когда Саске освободиться. А потом они, как всегда, пошли гулять.
Прогноз погоды обещал дождь, но Саске не очень-то ему доверял. Вчера, вон, тоже дождь обещали, а не было его. Вот и сегодня он решил не брать зонт. И спустя полчаса их неспешной прогулки успел пожалеть об этом. Обещанный дождь начался неожиданно, и был таким сильным, как будто желал компенсировать свое вчерашнее отсутствие. Они спрятались под навесом автобусной остановки, в надежде, что дождь вскоре прекратиться, и можно будет продолжить прогулку. Не тут-то было. Ливень – по-другому эту слишком раннюю грозу назвать было нельзя – и не думал стихать. Лишь однажды он довольно сильно ослаб. Именно тогда Наруто крепко сжал в теплых ладонях его руку и уверенно потащил его домой. Сказал, что они немедленно должны вернуться. Либо сейчас, либо уже завтра. Спорить было глупо. Наруто не пришел в восторг ни от дождя, ни от свежести воздуха, ни характерного шума – ничто не впечатлило его. И теперь, упрямо тяня его в сторону дома, он, видимо, просто хотел поскорее прекратить прогулку.
Они бежали по пустым улицам. Редкие холодные капли безжалостно падали на голову и шею, затекали за шиворот, вызывая дрожь. В лицо бил холодный ветер, норовя сбить их с ног. Мимо то и дело проносились машины, поднимая брызги и поливая тротуары из неглубоких луж.
Им оставалось пробежать через двор, когда дождь резко усилился, снова становясь ливнем. Прятаться было негде. Пришлось в полной мере принять ледяной душ. За несколько минут они умудрились промокнуть до нитки. Зато оба были безумно рады вернуться домой. И потом еще долго отмокали в горячей ванне.
Саске не разделял энтузиазма Наруто вместе принимать ванну. Прижимать к себе обнаженного кицунэ, изнывать от желания, но не сметь сделать с ним хоть что-то, ведь «Еще не время», было очень тяжело. Но ему пришлось уступить. Узумаки категорически отказался принимать ванну первым. Вот они и сидели друг напротив друга и наслаждались обжигающе-горячей водой. И вылезли только тогда, когда кицунэ начал клевать носом.
А в окна с неистовой силой стучал дождь…
Утро для Саске началось как обычно – с теплого одеяла, укрывающего с макушкой и отключенных будильников. Наруто рядом не было. Он как всегда затаился на кухне и в этот раз заваривал фруктовый чай. В воздухе витал приятный аромат ананасов, яблок и цитрусовых. Правда, он не манил так же, как и шоколад. Поэтому, проснувшись, Учиха первым делом потянулся за телефоном, что лежал на полу. Было ровно девять часов утра. Саске тихо застонал. Тяжело вздохнув, он слез с кровати, пошел умыться и только после этого зашел на кухню. Его уже ждал завтрак – слегка пригоревшая яичница и несколько бутербродов с красной рыбой. Рядом с тарелками стояла его синяя чашка с чаем, в котором вне всяких сомнений, не было сахара.
– Доброе утро!
И, конечно же, на кухне был Наруто. Он, как всегда, легко оделся, и в этот раз даже закатал штанины до колен. Кицунэ беспечно раскачивался на табурете, с удовольствием уминая бутерброд.
– Выспался? – спросил он, когда Саске сел напротив.
Учиха смерил кицунэ тяжелым взглядом и красноречиво хмыкнул. Затем молча придвинул к себе яичницу и с аппетитом приступил к еде. Однако, проглотив первый кусок, он на мгновение замер и нахмурился. Внимательно посмотрел на Наруто, отрезал еще один небольшой кусок, отправил его в рот, тщательно прожевал, проглотил и нахмурился еще сильнее. Глотать было больно.
– Как ты себя чувствуешь? – положив вилку на стол, спокойно спросил Учиха.
– Э-э-э… – растерялся Наруто. – Хорошо, – он слегка наклонил голову набок, широко улыбнулся и уверенно добавил: – Отлично! А что? – тут же встревоженно поинтересовался он.
– Ничего, – Саске едва заметно улыбнулся и снова взял в руки вилку. – Я рад, что ты в порядке, – сказал он, прежде приступить к еде.
И все оставшееся время наблюдал за смущенным кицунэ. Он так и не сказал ему ни слова об отключенных будильниках, ни в чем не упрекнул, даже ни разу не вздохнул. Поел, поблагодарил за еду, быстро сполоснул посуду, собрался и ушел.
Нет, он нисколько не надеялся своим поведение воззвать к совести Узумаки. Просто на разговоры не было времени, да и желания что-то объяснять, доказывать отсутствовало. Ведь вчера Наруто ясно дал понять, что и дальше будет отключать будильники да заботливо укрывать его одеялом. И он будет пытаться сгладить вину готовым завтраком. За три месяца совместной жизни с этим уже давно можно было бы смириться.
– Саске, дорогой, ты чем-то расстроен?
Он сам не знал, почему после пар, перед работой зашел к родителям. Мать встретила с распростертыми объятиями и тут же посадила обедать. И теперь вот сидела рядом с ним, и встревоженно на него смотрела.
– Нет, – Учиха отрицательно покачал головой, с удовольствием отправляя в рот очередную ложку наваристого мисо-супа – такой наверняка понравился бы Наруто – и с трудом удерживал себя от того, чтобы скривиться от неприятных ощущениях при глотании.
– Это связано с Наруто, да? – требовательно спросила Микото, и Саске на мгновение застыл, так и не поднеся ко рту ложку. – Я так и знала! – довольно усмехнулась женщина. – Рассказывай что у вас не так.
О, какой это был соблазн пожаловаться. Рассказать о том, что каждое утро этот хитрый лис отключает будильники, укрывает его с головой одеялом и прячется на кухне. О том, каким он бывает тихим и осторожным. Рассказать о том, что каждый вечер его ждет новое открытие. Что Наруто– тот еще экспериментатор и с удовольствием устраивает в квартире то погром, то бедлам. Да, желание наябедничать было огромным, но Саске представил, как нелепо этого будет выглядеть со стороны. В конце концов, он не ребенок, чтобы тыкать пальцем на соседа. К тому же, в этот момент в комнату зашел отец. И желание жаловаться на Наруто вообще пропало.
– У нас все замечательно, – спокойно ответил он. И это было чистой правдой, даже несмотря на все недоразумения, что с такой легкостью устраивал Узумаки. – Просто трудный день.
Здесь он кривил душой. Четверг выдался на удивление спокойным – все тесты и контрольные закончились вчера, сегодня же шла простая начитка материала и еще в расписании стояло несколько часов самоподготовки. Но проживать день было трудно. Беспокоило горло, да голова была чугунной. И, возможно, именно из-за этого ему казался этот день бесконечным.
Вечером Саске даже не надеялся отдохнуть. В этот раз кицунэ добрался до туалета. Правда, сегодня его шалости, по сравнению с предыдущими, оказались совершенно невинными. Он просто разрисовал цветными маркерами белый кафель. Листья всевозможной расцветки, что как будто кружились на ветру и падали на пол были очень даже симпатичными. Вот только Саске все никак не мог понять, зачем Наруто размотал три рулона туалетной бумаги и еще два утопил. Еще он разлил средство для мытья унитаза, видимо перепутав его с разбавленной краской.
«А когда он доберется до ванной, у нас будет потоп», – отстранено подумал Саске, взял кицунэ за руку и не говоря ни слова отвел его в комнату. Там он сел на диван, привлек Наруто к себе и крепко обнял.
– Не сердись, пожалуйста, – спустя какое-то время тихо и виновато прошептал Узумаки.
Саске и не сердился. Он вообще не думал ни о чем. Просто наслаждался тем, что может обнять этого непоседливого лисенка, почувствовать его тепло. Раньше у него не было ничего подобного. И хоть раньше дома всегда царил практически идеальный порядок, он ни за что не согласился бы вернуться к тем невзрачным, одиноким временам.
После ужина они, по обыкновению, пошли гулять. В этот раз, даже несмотря на то, что дождь не обещали, Саске захватил с собой зонт. Идя по ярко освещенным улицам и держа Наруто за руку, он забывал о том, что у него немного болела голова и першило горло.
Утро пятницы опять началось с блаженной тишины и уютного теплого кокона из одеяла. Еще совершенно не хотелось двигаться с места. Хотелось плотнее закутаться в одеяло и спать дальше, до обеда. Но здравый смысл подсказывал, что он уже и так безбожно проспал. Что сегодня на пары ему можно и не идти. Можно сразу на работу ехать. А если так, то нет нужды вставать прямо сейчас. Ничто не мешает поваляться еще минут пятнадцать. Но прежде, стоит все-таки убедиться, что сейчас уже достаточно поздно.
День, вернее, его несчастный остаток тянулся бесконечно долго. Саске мысленно проклинал все вокруг. Его бросало то в жар, то в холод, болела голова, першило горло, невозможно было глотать. Ко всему прочему, у него заложило нос и он нет-нет да и срывался на кашель.
«Замечательно, – мысленно цедил он про себя. – Просто замечательно».
Он убеждал себя, что поправится за выходные и считал минуты до конца рабочего дня.
Дома его ждала чистота и порядок. С утра он попросил Наруто убрать-таки в туалете последствия своего неугомонного творческого полета, и, видимо, это заняло у кицунэ весь день. Саске облегченно вздохнул и с удовольствием растянулся на кровати. Ему совершенно ничего не хотелось: ни есть, ни пить, ни шевелиться. Он позволил себе полежать вот так вот несколько минут, затем с наигранной бодростью сел, потянулся, чмокнул в щеку сидящего рядом и внимательно за ним следящего Наруто, и пошел на кухню. Отчего-то ему совершенно не хотелось признаваться и уж тем более показывать кицунэ то, что он неважно себя чувствует. Поэтому ничто не отменило их обычной программы: плотного ужина, долгой прогулки и крепкого сна.
На выходных Саске литрами вливал в себя крепкие травяные чаи и тайком от Узумаки глушил головную боль аспирином. Увы, его вялые попытки поправиться успеха не принесли. К началу рабочей недели ему не стало ни йоту лучше. Но и хуже тоже не было. И это обнадеживало.
Отсутствие будильника очень мешало просыпаться по утрам. Как бы он не прятал телефон, планшет, и даже обычные часы, Наруто всегда их находил и старательно отключал. По вечерам Саске, как обычно, ждал краткий экскурс в то, какие передачи Узумаки смотрел сегодня. Он почему-то попадал исключительно на ток-шоу. Причем такие, которые побуждали его действовать. И радовало только то, что он не звонил по номерам телефона и не заказывал ту или иную продукцию.
В четверг вечером Саске сдался. Через силу поужинав, он прошел в комнату, переоделся в теплый спальный костюм и с удовольствием лег на кровать. Устало прикрыв глаза, он слушал, как на кухне шумит вода – он попросил Наруто вымыть посуду, и мечтал о том, чтобы кто-нибудь выключил свет.
Саске почувствовал, что кицунэ рядом лишь потому, что натянулся край одеяла, в которое он уже успел завернуться.
– Мы сегодня не пойдем гулять, ладно? – тихо спросил Учиха.
Ответа не последовало. Саске это насторожило. Нехотя открыв глаза, он посмотрел на Наруто. Тот сидел рядом с ним и внимательно его рассматривал. В его лице отчетливо читались тревога и грусть.
– Наруто? – позвал Саске.
– Да, конечно, – встрепенулся кицунэ. – Ты устал, поспи.
И он тут же вихрем метнулся к дверям, выключил свет и так же быстро вернулся назад. Крепко его обнял, удобно устроил голову у него на плече и вскоре они оба провалились в глубокий сон.
Саске разбудил будильник. Он настолько отвык от этого звука, что не сразу понял, что это звенит. Наруто, свернувшись калачиком, мирно спал под боком. Он тихо заворчал, услышав будильник, и Учиха поспешил всех их отключить. Несколько минут он задумчиво рассматривал Наруто. Увидеть его спящим было большой редкостью. Зачастую кицунэ просыпался раньше, чем он. Изредка им удавалось проснуться одновременно. Спящим своего лисенка Саске видел только днем. Когда неожиданно средь бела дня возвращался домой. Такое случалось крайне редко.
Учиха потянулся и невольно удивился. Он отлично себя чувствовал. Его ничто не беспокоило: ни головная боль, ни заложенный нос, ни чешущий горло кашель. Да и горло у него вовсе не болело. Не было больно глотать. Чудеса, да и только.
Саске бесшумно вышел из комнаты и принялся готовить нехитрый завтрак. Он закончил заваривать шоколад, когда на кухню, видимо манимый сладким запахом, зашел Наруто. Он босиком шлепал по полу и был растрепанным и немного помятым ото сна. Кицунэ еще даже не открыл глаз, и Саске казалось чудом, что он ни на что не натыкается. Наруто на мгновение остановился на пороге кухни, повел носом, вдыхая пряный запах шоколада, затем облизнулся, мечтательно улыбнулся и подошел к нему, при этом так и не открыв глаз.
– Саске, – промурлыкал он, обнимая Учиху за шею и прижимаясь к нему всем телом.
И уже стало рефлексом, обнять лисенка, крепко прижать к себе, поцеловать в любое доступное место.
– Доброе утро, – негромко отозвался Саске. – Садись, – сказал он, – позавтракаем, – однако выпускать кицунэ из объятий не спешил.
– Не хочу, – пробормотал Наруто. – Хочу с тобой… – кицунэ замолчал, так и не объяснив, чего именно он хочет.
– Ладно, – хмыкнул Учиха, приняв решение за двоих. Он сел на ближайший табурет и усадил Узумаки себе на руки. Судя по тому, что тот ничего не сказал, такое положение вещей его вполне устраивало. Нежно очертив ладонью изгиб талии кицунэ, Саске ласково поцеловал его в висок и потянулся за бутербродом. Откусил от него кусок, с удовольствием его прожевал, подумал немного и предложил Наруто перекусить. Узумаки фыркнул, но послушно откусил от бутерброда небольшой кусок и принялся старательно его пережевывать. Осторожно обнимая кицунэ и неспешно кормя его, Саске нисколько не думал о том, что и сегодня может опоздать на пары.
– Сегодня вечером, – прощаясь с окончательно проснувшимся кицунэ, говорил Саске, – к нам зайдет мой отец. Не буянь здесь, ладно? – он нежно поцеловал Наруто в губы, и удовлетворившись смущенным: «Я постараюсь», ушел.
Впрочем, в течение дня планы немного изменились. Фугаку перенес встречу на четыре часа. Это в принципе было даже удобнее. Саске договорился на работе, что вместо пятницы выйдет в субботу. Он собирался сразу после пар поехать домой, чтобы лично проследить и по возможности ликвидировать все печальные последствия экспериментов Узумаки. Теперь же получалось так, что домой с отцом они придут практически одновременно. Конечно, времени на уборку не будет. Но более ранняя встреча отчего-то очень радовала Саске.
Они встретились с отцом на лестничной площадке, обменялись короткими приветствиями и зашли в квартиру.
Вопреки всем опасениям Саске, Наруто удалось сдержать свое туманное обещание. Квартира была точно в таком же состоянии как и утром, когда он из нее уходил. Сам же кицунэ, с ногами взобравшись на табурет, увлеченно смотрел телевизор. Он слегка покачивался из стороны в сторону, совершенно не обращая внимания на то, что кто-то пришел.
– Здравствуй, Наруто, – поздоровался с ним Фугаку, проход в комнату.
Кицунэ тут же встрепенулся, широко улыбнулся и радостно поздоровался.
– Какой-то ты бледный, – внимательно присмотревшись к нему, заметил мужчина.
– Все потому, – серьезно отозвался Узумаки, – что я болен. У меня гемохроматоз, – старательно выговорил он свой диагноз. – Плюс ко всему, я страдаю от гломено… – он осекся и неуверенно поправился: – гломеру… – нахмурился, смешно наклонил голову набок и безнадежно махнул рукой, – не помню. Но это не важно, ведь кроме этого меня беспокоят экзема, боль в шее, грибок на ногтях, тахикардия, ишемия, целлюлит, лишний вес и…
– По-моему, ты не доедаешь, – пробормотал Фугаку, окидывая критическим взглядом слишком миниатюрного и довольно худого парня.
– Тебе надо меньше смотреть телевизор, – потрясенно выдохнул Саске. Он в который раз клятвенно пообещал себе отключить ТВ, скачать сотню фильмов о природе и предложить Узумаки довольствоваться ими. Но все руки как-то не доходили это сделать. Все время что-то отвлекало.
– А еще, – как будто не слыша их слов, уверенно продолжал Узумаки, – я беременный, – чем поверг своих слушателей наповал.
– Что?! – потрясенно выдохнул Фугаку.
Саске хотел было возразить. Сказать, что быть такого не может, что они ни разу… и что он вообще и пальцем к нему не притронулся. Но любопытство взяло верх.
– Ты можешь иметь детей? – просто спросил он.
– Не знаю, – Наруто нахмурился. Подумал немного и неуверенно продолжил: – Если надо, то могу… наверное.
В тот день Саске искренне радовался, что к нему пришел отец, а не мать. Этот щекотливый разговор быстро закрыли. Бледность Наруто списали на недосып и отправили кицунэ спать. Тот поначалу возмущался и сопротивлялся, но стоило его только уложить, хорошенько укрыть, ласково поцеловать, как он тут же расслабился и буквально сразу же провалился в сон.
Проснулся Наруто только спустя три часа. За это время Саске успел обсудить с отцом не один вопрос. Они поговорили об Узумаки, о дурном влиянии телевидения, вместе пообедали и обсудили несколько рабочих вопросов, ради которых, собственно и встретились у Саске. Все эти разговоры заняли чуть больше двух часов и все оставшееся время до пробуждения кицунэ, Учиха провел рядом с ним, рассеяно перебирая золотые пряди волос и думая о том, когда же наступит то подходящее время, когда к лисенку можно будет по-настоящему прикоснуться.
Выспавшийся кицунэ был бодр и энергичен. Бледность исчезла, ее сменил легкий румянец. Он с аппетитом ужинал и с удовольствием шел гулять, а потом еще долго не хотел ложиться спать. И они вместе смотрели старый приключенческий фильм, играли в «догонялки», нежились в объятиях друг друга.
***
Понедельник, как и пятница, начался с того, что Саске разбудил будильник. Наруто мирно спал рядом. Он плотно закутался в одеяло и даже не услышал утренней трели. Учиха тихо хмыкнул, погладил кицунэ по голове, вспоминая, как тихо и спокойно прошли последние два дня, спохватился, что своей беспечностью может его разбудить и поспешно отдернул руку. Узумаки не шелохнулся. Саске неопределенно хмыкнул, едва заметно усмехнулся, как можно тише слез с кровати и вышел из комнаты.
В этот раз понедельник, оправдывал свое звание самого трудного дня в неделе. Саске предстояло уйти рано и вернуться поздно, практически ночью. Накануне вечером он предупредил об этом Наруто и очень просил не ждать его, поужинать, и если что, ложиться спать без него. Узумаки рассеяно с ним согласился и на том разговор был закончен.
Приготовив завтрак, и невольно удивившись тому, что кицунэ не проснулся – обычно его всегда будил запах любого свежезаваренного напитка, – Саске быстро поел, накрыл пищевой пленкой завтрак для Наруто, собрался и ушел.
Вернулся он, как и ожидал, в начале двенадцатого. В квартире свет не горел – Наруто уже спал. Это не могло не радовать. И вместе с тем было немного обидно, что кицунэ его не дождался. В конце концов, по их меркам не так уж это и поздно. В это время они обычно только возвращались с вечерней прогулки.
Саске зашел в комнату, включил ночник и внимательно посмотрел на кровать. Наруто спал в точно такой же позе, как и утром. Хотя, возможно, он просто не видел изменений. В конце концов, речь шла о кицунэ. Учиха хмыкнул и принялся расстегивать наручные часы. Кожаный ремешок выскользнул из его пальцев, и часы упали на пол. Небольшой шум, которого обычно хватало для того, чтобы разбудить Наруто, в этот раз нисколько его не побеспокоил. Учиха нахмурился, неопределенно хмыкнул и на ходу снимая рубашку, пошел на кухню. Есть он особо не хотел, а вот выпить стакан воды не отказался бы. Впрочем, едва зайдя на кухню, Саске позабыл обо всех своих желаниях. На столе, точно так же, как он и оставлял утром, стояла тарелка с нетронутыми бутербродами. Пищевую пленку никто не срывал, а на чашке по-прежнему лежала небольшая записка, что он оставил для Узумаки.
В душе поселилась тревога, но Саске безжалостно ее отмёл. Спокойно снял с чашки записку – вдруг кицунэ решил что-то ему написать, а чашки ближе к вечеру просто спутал – и быстро пробежал ее глазами. Сглотнув ком, появившийся в горле, он на всякий случай попробовал напиток. В чашке был остывший, сладкий чай. Чай, который его лисенок сегодня не выпил. На всякий случай Учиха заглянул в хлебницу, затем в холодильник и даже в духовку – везде все было точно так же, как вчера вечером и сегодня утром. И это означало только одно: Наруто не заходил на кухню.
«Он вообще сегодня просыпался?» – настороженно подумал Саске, стремительно возвращаясь в комнату.
Сев на кровать, рядом с кицунэ, он несильно потряс его за плечо. Раньше хватило бы простого прикосновения, что там, вполне достаточно было бы даже сесть рядом, и Узумаки тут же просыпался. Сейчас же он никак не отреагировал на его прикосновение. Учиха запаниковал. Он принялся настойчиво трясти кицунэ за плечо, упрямо повторяя одно и то же: «Проснись, Наруто! Ну же, проснись!»
Спустя бесконечные пять минут Узумаки заворчал и с явным усилием открыл глаза.
– Что? – сонно спросил он.
Саске облегченно вздохнул. Он безумно боялся того, что не сможет дозваться лисенка и понятия не имел, что в этом случае будет делать.
– Пойдем, – Учиха снял с Наруто одеяло и аккуратно приподнял его за плечи.
– Куда? – вяло спросил Узумаки.
– В туалет, – хмыкнул Саске.
– М-м-м… – протянул кицунэ. – Пойдем, – согласился он, приваливаясь головой к груди Учихи и явно давая понять, что в ближайшие несколько минут двигаться не собирается.
Лоб у Узумаки пылал, и даже не измерив ему температуру было очевидно, что у него жар. Саске нахмурился, тяжело вздохнул и тряхнул головой. Все нужно делать по порядку. Сначала отвести Узумаки в туалет, затем напоить его горячим чаем, а что делать дальше он решит позже.
Наруто еле-еле передвигал ноги, и тем не менее, послушно шел вслед за Саске. Он очнулся только тогда, когда Учиха спросил: «Сам справишься?», сфокусировал взгляд, понял, где находится и вяло кивнул.
Саске заваривал чай и внимательно прислушивался к шуму спущенной воды, к тому, как с характерным щелчком открывается дверь и как Наруто легкими шажками идет на кухню. Даже сейчас, несмотря на слабость и усталость, кицунэ передвигался легко и довольно быстро. Его девять хвостов были удрученно опущены, ушки печально прижимались к голове. Узумаки подошел к нему и обнял за шею.
– Мы ведь договорились, что ты вернешься в комнату, – спокойно заметил Учиха, мягко кладя руки кицунэ на талию.
– Тебя нет в комнате, – пробормотал Наруто, теснее прижимаясь к Саске и упираясь лбом ему в плечо.
Учиха неопределенно хмыкнул, бросил короткий взгляд на чайник и выключил плиту.
– Ты говорил, – заметил он, – что кицунэ не болеют.
– Не болеют, – тяжело вздохнув, подтвердил Узумаки. – Но ты болел.
Саске застыл, думая о своем невероятно быстром, волшебном выздоровлении и только сейчас понимая, что на самом деле произошло.
– Тебе было плохо, – тихо продолжал Наруто, – и все, чем я мог тебе помочь – это забрать твою боль себе. Ведь для меня нет никого важнее тебя.
– Наруто… – медленно произнес Учиха, но Узумаки его перебил.
– Я сейчас болею? – он не был до конца уверен в том, что с ним происходит.
– Да, – хмыкнул Саске, ошарашенный таким нелепым вопросом.
– Мне не нравится, – пожаловался кицунэ.
Напоить Наруто чаем оказалось тем еще испытанием. То он был слишком горячим, то недостаточно сладким, то его вообще было слишком много. А спустя пару минут препирательств и жалоб, кицунэ с тяжелым вздохом медленно глоток за глотком осушил чашку, легко вырвался из его объятий и пошатываясь вернулся в комнату. Там с головой укрылся одеялом, свернулся калачиком и моментально уснул. А Саске еще долго гадал, обиделся ли на него Наруто или просто слишком устал.
Следующие несколько дней выдались для Учихи невероятно тяжелыми. Ухаживать за больным кицунэ оказалось тем еще испытанием. И самой главной проблемой Саске, как это ни странно, было то, что Наруто был тихим, спокойным и обреченно-послушным. Он больше не пытался в чем-то ему перечить. Смешно морщил нос, недовольно фыркал и как-то испуганно прижимал к голове уши, когда пил жаропонижающее. Недовольно вилял хвостами, когда ел горячий куриный суп – собственно, это было единственным проявлением его эмоций, – и доверчиво, нырял в его объятия, прижимался к груди и практически моментально засыпал. Он ничего не говорил, ни на что не жаловался, не придумывал себе ни диагнозов, не строил никаких прогнозов. Это угнетало Саске. Он крепче сжимал кицунэ в объятиях, рассеяно гладил его по голове, ласково проводил указательным пальцем по пушистым ушкам, нежно целовал в висок, а Узумаки сильнее к нему прижимался, едва различимо урчал, но не просыпался.
Всю неделю Саске провел дома. Он представить себе не мог, что оставит Наруто одного, тем более сейчас, когда он так плохо себя чувствует. Учиха ловил себя на мысли, что безумно переживает, когда оставляет кицунэ одного всего на пару минут и сам злился на себя за то, что был так взвинчен. Что может случится с лисенком за две-три минуты? И он прекрасно понимал – все, что угодно. Но к счастью, не случалось ничего.
Ближе к пятнице Наруто пошел на поправку. Саске понял это среди ночи, когда отошел по нужде. Вернувшись, он застал Наруто, сидящим на кровати. Кицунэ сонно тер глаза и растерянно осматривался по сторонам. Заметив его, Узумаки фыркнул и чуть хрипло, но от того не менее требовательно спросил:
– Где ты был?
– В туалете, – хмыкнул Учиха, спокойно заходя в комнату. Мысленно он немного досадовал от того, что разбудил Наруто и вместе с тем безумно радовался тому, что к кицунэ постепенно возвращается его чуткость – значит, поправляется.
– Ну да, конечно, – хмыкнул Узумаки, и Саске понял, что рано радуется. – А то я не знаю. Наша соседка снизу буквально молится на тебя. Да и ты тоже время от времени глазками на нее стреляешь. Нет, я все понимаю, у нее есть на что посмотреть, пышный бюст, выдающиеся бедра, а ты молод, горяч, организм требует своего…
Уж чего-чего, а такого разговора Саске не ожидал. Он никогда не обращал внимания, такого внимания, на соседку снизу. Да, она была симпатична, но совершенно ему не интересна, ведь у него был его лисенок, и больше его никто не волновал.
«Почему он заговорил об этом сейчас? – растерянно думал Учиха, медленно подходя к кровати. – Неужели, – внезапная догадка заставила все внутри похолодеть от ужаса, – он смотрел мыльные оперы?» – это было единственным, что могло быть хуже реалити-шоу.
– А ведь ты мог бы быть со мной, – шепотом продолжал Узумаки. – Мы могли бы вместе… Вместе, – он всхлипнул. – И никакая соседка не нужна.
Саске сел на кровать, стараясь ничему не удивляться, и осторожно привлек кицунэ к себе. Тот и не думал вырываться. Тихо всхлипывал, но тем не менее, не плакал.
– Ты же сам говоришь, что еще не время, – мягко напомнил Учиха.
– Ну так бы переубедил бы меня! – фыркнул Наруто, оторвал голову от чужого плеча, на котором всего секунду назад пытался удобно устроиться и с вызовом посмотрел на Саске.
Учиха тихо хмыкнул, едва заметно усмехнулся, нежно коснулся губами губ кицунэ, провел по ним языком и с легкостью углубил поцелуй. Наруто, обвив руками его шею, горячо ему отвечал. Саске скользнул рукой по спине кицунэ, нежно огладил основания девяти хвостов и когда они вполне ожидаемо исчезли, провел ладонью по спине вверх, задирая, а затем, на мгновение оторвавшись от чужих податливых губ, и вовсе снимая с Узумаки футболку. Наруто снова потянулся за поцелуем и Саске с удовольствием исполнил его прихоть. Затем мягко уложил кицунэ на спину и принялся покрывать поцелуями его шею.
– Нет, Саске, – тяжело дыша, прошептал Наруто, обвивая Учиху вновь появившимися хвостами, – остановись. Еще не время.
– Видишь, – усмехнулся оживавший чего-то подобного Саске, – ты снова меня останавливаешь, – он поймал один из хвостов и нежно его поцеловал. Наруто коротко ойкнул и хвосты исчезли. Учиха снова усмехнулся. – Но сейчас я с тобой согласен. Третий час ночи, нам надо спать.
Утром, судя по тому, что Наруто нисколько не смущаясь, продолжал доверчиво прижиматься к нему, Саске пришел к выводу, что он толком ничего не помнит. Ведь обычно после вот таких вот интимных моментов, кицунэ всегда мило краснел и немного виновато отдергивал руку, стоило только попытаться к нему прикоснуться. Сейчас же Наруто вел себя как ни в чем ни бывало. И Саске впервые заподозрил Узумаки в лунатизме. С другой стороны, ему было о чем подумать. Например, задаться вопросом, почему, собственно, еще не время или не настало ли это время уже?
А Наруто стремительно выздоравливал. Жар спал – лекарства наконец-то на него подействовали, появился аппетит, отступила вялость. Правда, он довольно быстро уставал и по-прежнему подолгу спал, и тем не менее, это не отменяло того факта, что он ожил.
В понедельник Узумаки уже был полностью здоров. И несмотря на это, Саске все равно остался дома. Хотел лишний раз убедиться в том, что его лисенок в порядке, и что ему ничего не угрожает. Наруто пришел в настоящий восторг, узнав об этом. Он не давал ему ни минуты покоя, как будто хотел с лихвой компенсировать все те дни, что был тихим и спокойным. А Саске хотел только одного – сжать лисенка в объятиях, жадно поцеловать и полностью им овладеть. Но он все еще никак не мог понять, как Узумаки определят это «подходящее» время. Поэтому он лежал на кровати, закинув руки за голову, лениво наблюдал за метаниями кицунэ и думал о том, что ему предпринять.
– Ты не хочешь играть? – как-то грустно спросил Наруто, сев рядом с ним на кровать.
И решение созрело само собой. Саске еще толком не понял, нравится оно ему или нет, но обдумывать все «за» и «против» он просто не стал. Приподнялся на локтях, смерил кицунэ лукавым взглядом и вкрадчиво спросил:
– Почему же? Хочу. Но есть кое-что поинтереснее игр.
– И что же? – Наруто тут же загорелся неизвестным ему развлечением.
– Ложись, – мягко улыбнулся Саске, – я постепенно тебе расскажу.
– И что мы будем делать лежа? – скептически поинтересовался Узумаки, тем не менее, покорно ложась на кровать.
– Много чего, – многозначительно пообещал Саске. – Тебе понравится, – интимно прошептал он, нежно целуя мягкие губы и немедленно получая ответ на свою ласку. – Заодно проверим, – на мгновение отстранившись от кицунэ, задумчиво продолжил он, – могут ли у тебя быть дети…
Больше на разговоры они уже не отвлекались.
Автор: Шахматист чан
Бета: Пьяная Муха
Фэндом: Naruto
Пэйринг или персонажи: Сасу/Нару
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Фэнтези, Мистика, AU, Мифические существа, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC
Размер: Мини
Статус: закончен
Примечание автора: продолжение Картинкаdaenriss.diary.ru/p204491854.htm?oam#more2
Описание: Теоретики утверждают, что кицунэ не болеют. А практики молчат, ведь проверять не доводилось.
Кицунэ Кицунэ
Время пролетело стремительно. Весна вступала в свои права. Растаял снег, на деревьях набухали почки, в скором времени обещая стать небольшими симпатичными листочками. Часто шли дожди. А ведь, казалось бы, только вчера была зима. Крупными хлопьями падал снег, готовясь к торжественной встречи Нового Года. Именно канун этого волшебного праздника подарил Саске целых два чуда. Он помирился с семьей и встретил невероятное существо, кицунэ. Он нашел его в Интернете. Нашел, увидел и влюбился. Сейчас, вспоминая об этом, Учихе казалось это смешным, нелепым, невозможным. Нет, не то, что он полюбил его с первого взгляда. Он влюблялся в него снова и снова, стоило только его увидеть. Невозможным казалось то, что Наруто несколько месяцев назад был всего лишь картинкой. Смотря на подвижного, веселого, энергичного, игривого, ласкового, кицунэ, это просто не укладывалось в голове.
С тех пор, как Наруто стал частью его жизнью, он постоянно занимал мысли Саске. А с Нового Года, когда кицунэ ожил, думать о чем-то, кроме него просто не получалось. Наруто был бомбой замедленного действия. Его интересовало все, ко всему он хотел приложить руку и неважно, что было: уборка, готовка, короткая прогулка, попытки найти работу, или простой просмотр телевизора. Все одинаково заканчивалось локальной катастрофой. И битая посуда со сломанной мебелью в придачу были лишь цветочками по сравнению с походами полицейский участок или нервные посещения всевозможных медучреждений. Последнее было самым страшным и больше всего мотало нервы. К счастью, Наруто всегда оказывался цел и невредим, лишь порядком напуган. Но страх ровным счетом ничему его не учил. Любопытство брало свое, и он снова и снова попадал в переделки. Порой Саске понимал того колдуна, что превратил Узумаки в картинку. Но стоило ему только заглянуть в виноватые сине-голубые глаза кицунэ, как он забывал о том, что сердился на него. А Наруто, наверняка чувствуя его настроение, показывал пушистые ушки, что угнетенно прижимались к макушке и укутывал себя пушистыми хвостами. И в эти минуты выглядел настолько одиноким и беззащитным, что Саске сам не замечал, как подходил к нему, бережно обнимал, прижимал к себе, ласково целовал в макушку и тихо просил не делать так больше. Наруто доверчиво прижимался к нему, робко обнимал в ответ и клятвенно заверял, что постарается больше его не расстраивать. Но на следующий день ничего не менялось. Единственное, чего смог добиться Саске за три месяца их совместной жизни, так это убедить кицунэ в том, что пока ему не нужно работать – им и так вполне хватает средств к существованию. И что если Наруто так уж сильно захочется поработать, то он сам, лично, подберет ему подходящее место. И больше ни в полицейский участок, ни в различные медицинские учреждения его не вызывали. Кроме того Узумаки более-менее освоился с готовкой, и битая посуда стала редким, досадным бытовым недоразумением. Однако, спокойная жизнь и не думала начинаться. Наруто был тем еще ребенком. Вернее, как прекрасно понимал Саске, он специально ребячился, желая привлечь к себе максимум его внимания. К своему огромному сожалению, взять лисенка с собой на пары Учиха не мог. Его бы просто не пропустили на вахте. А если бы и пропустили, едва ли позволили постоянно прижимать к себе. Только в этих случаях Узумаки вел себя тихо и спокойно, расслаблялся, изредка выпускал хвосты и ушки и довольно урчал, когда его гладили. Но стоило только кицунэ остаться одному и заскучать или просто заскучать… и все ― пиши пропало. Порой Саске хотелось запереть Наруто в комнате с мягкими стенами, чтобы хоть немного утихомирить его и самому быть уверенным в том, что он не причинит себе вреда. Он даже подумывал немного реконструировать свою квартиру. И думал об этом вот уже четвертый месяц.
Среда обещала Саске быть длинной и насыщенной. Днем ему предстояло сдать пару тестов и получить две контрольные точки, а в пять часов он должен был встретиться с отцом. Отношения с ним после появления Наруто, как ни странно, наладились. Конечно, они были далеки от идеальных, и тем не менее, они стали видеться чаще, больше разговаривать. Хоть разговоры практически никогда не касались лично их. Вот и сегодня они встречались для того, чтобы обсудить кое-какие рабочие моменты. Фугаку охотно консультировал по всевозможным предпринимательским вопросам и открыто одобрял его желание завести свое собственное дело.
Но пока было только утро. И началось оно как всегда с того, что его неугомонный кицунэ встал раньше рассвета. Заботливо укрыл его одеялом так, чтобы ни один лучик весеннего солнца не смел его тревожить, отключил все будильники и затаился на кухне. Поразительное дело: натворив очередную пакость, Наруто был тише воды, ниже травы. Да, он делал так постоянно, на протяжении всех ста тридцати семи дней, что они жили вместе. Но именно сегодня, вернее, вчера вечером, Саске объяснял кицунэ, как для него важно встать пораньше и никуда не опоздать.
– Поэтому, – говорил Учиха, – прошу тебя, не трогай будильники.
Но обещания так и не добился. Наруто вообще никогда не обещал того, что выполнить не мог. Тогда он ловко сменил тему, обратил внимание на поздний час, и они просто легли спать.
И вот теперь Саске пожинал плоды своей мягкости. Его разбудил пряный запах шоколада. Учиха сладко потянулся, слез с кровати и, не пожелав искать под кроватью тапочки, босиком прошел на кухню. Кицунэ сидел на табурете, распушив хвосты и навострив пушистые ушки. Он как всегда, не слушая его настоятельных просьб, легко оделся – в простую хлопчатобумажную футболку и такие же легкие шорты, едва-едва прикрывающие его колени. Наруто осторожно сжимал в ладонях белую кружку и с наслаждением вдыхал идущий от нее пар. Стоило только Саске зайти, как он, вскинул голову, посмотрел на него, тепло улыбнулся.
– Доброе утро, – едва заметно поведя левым ушком, сказал Узумаки. – Я заварил шоколад. Хочешь?
Он невинно хлопал длинными, пушистыми ресницами и так ласково улыбался, что Саске хотелось только одного – сжать лисенка в объятиях и целовать, целовать, целовать. А там того и гляди, он, наконец, разрешит по-настоящему прикоснуться к себе. А то все время повторяет одно и то же: «Еще не время».
Учиха подошел к с виду расслабленному кицунэ, склонился над ним, едва слышно прошептал: «Доброе утро» и буквально сразу же нежно коснулся губами губ Узумаки. Провел по ним языком, наслаждаясь приторно-сладким вкусом шоколада, и получив безмолвное разрешение, углубил поцелуй. Несколько секунд он наслаждался их близостью, затем тихо вздохнул и нехотя отстранился от кицунэ. Сев напротив Наруто, Саске лукаво усмехнулся и забрал у него чашку.
– Эй! – возмутился Узумаки. – Я еще толком не распробовал!
– Слишком сладкое, – хмыкнул Учиха. – Ты такое не любишь.
– Откуда ты знаешь? – растерялся Наруто. – Ты ведь не пробовал, – под пристальным, немного насмешливым взглядом Саске, он смутился, прижал ушки к голове, нервно махнул одновременно несколькими хвостами и смущенно пробормотал: – Вообще-то я люблю, когда сладко, – и еще тише добавил: – В отличие от тебя.
Саске усмехнулся. Внимательно следя за смущенным кицунэ, он взял чашку в руки и осторожно сделал небольшой глоток. Да, действительно, напиток был слишком сладким. Совсем не то, что ему нравится. Учиха предпочитал горький шоколад. Его лисенок питал слабость к сладостям, и добавлял сахар везде, где это только было возможно.
– Сегодня ты перестарался, – едва заметно скривившись, хмыкнул Учиха и поставил чашку на стол.
– Потому что это моя чашка, – проворчал Наруто, и в следующий миг его лицо озарила довольная улыбка, глаза задорно блеснули. – Я сейчас все сделаю!
И не успел Саске и слова сказать, как кицунэ сорвался с места и волчком замотался по кухне. Только рыжие хвосты и мелькали, да слышались глухие удары, когда случайно задетые доски, лишившись опоры, падали на стол. Прошло не больше пары минут, как Наруто поставил пред ним тарелку с бутербродами и темно-синею чашку со свежезаваренным шоколадом. Покончив с этим, он снова сел напротив соблазнительно посасывая порезанный во время готовки палец.
Сделав над собой большое усилие, Учиха перестал пожирать глазами кицунэ и перевел взгляд, на стоящую перед ним тарелку. Бутерброды с сыром и беконом живо напомнили о голоде. Саске взял бутерброд, откусил кусок и принялся с удовольствием жевать. Это было безумно вкусно. Доедая уже второй бутерброд, Учиха подумал о том, что его лисенок не совсем уж и безнадежен. Может же хоть что-то сделать без катастрофических последствий.
«Хотя, – хмыкнул про себя Саске, поднимая глаза на Узумаки, – даже делая бутерброды, он умудрился порезаться….»
– Все в порядке? – спокойно спросил он, наблюдая за тем, как Наруто внимательно изучает свой палец.
– Да, – рассеяно отозвался кицунэ. – Да, – он тряхнул головой, широко улыбнулся, чуть подался вперед и весело спросил: – Мы поиграем?
– Хм…
Учиха окинул Наруто задумчивым взглядом. Он едва заметно усмехнулся, видя, как исчезли хвосты и выразительные ушки и невольно припомнил правила их нехитрой игры – поймать кицунэ и тогда можно безнаказанно прикасаться к нему, расчесывать хвосты, ласкать пушистые ушки, чутко прислушиваться к его сбившемуся дыханию и жадно целовать мягкие, податливые губы. Главное – поймать этого непоседливого лисенка. Саске не сомневался, что выиграть может только в том случае, если Узумаки решит ему поддаться, но изо дня в день снова и снова своими силами пытался поймать кицунэ. Им обоим безумно нравился сам процесс погони.
– Который час? – прежде, чем принять окончательное решение, спросил Саске. Взяв в руки свою чашку, осторожно попробовал напиток и невольно улыбнулся, почувствовав горьковатый привкус во рту. Да, именно такой шоколад он любил.
Наруто мгновенно сорвался с места, исчез из поля зрения и уже спустя несколько секунд вернулся с часами в руках.
– Без пятнадцати девять, – доложил он, сверившись с циферблатом.
– Сколько? – потрясенно выдохнул Саске, чудом не поперхнувшись шоколадом.
– Э-э-э… растерялся Узумаки и неуверенно протянул ему часы. – Вот.
Учиха машинально взглянул на часы и рывком встал. Он и без таких наглядных доказательств поверил Наруто. Кицунэ вообще никогда его не обманывал. Смущался, опускал глаза, беспокойно кусал губы, шептал, но всегда говорил правду.
– Наруто! – буквально прорычал Учиха. И с тяжелым вздохом, устало и как-то жалобно сказал: – Я же просил тебя. По-человечески просил, – он снова вздохнул, махнул рукой и вышел из кухни.
Спустя пять минут, когда он уже заканчивал одеваться, в комнату зашел Наруто. Несколько секунд кицунэ неуверенно мялся на пороге, затем стремительно пересек комнату, подошел к нему, обнял, прижимаясь теплым лбом к его груди.
– Прости, – прошептал Наруто. – Ты так крепко спал и я… – он замялся, а потом быстро-быстро заговорил: – Ведь для меня нет ничего важнее тебя. И я просто обязан оберегать твой сон. Тебе ведь нужны силы на весь день. А если ты не выспишься, у тебя их не будет…
Саске хотел было ответить, но в последний момент передумал. Хоть он и не собирался этого показывать, но чужая забота, пусть и такая… обоюдоострая была ему очень приятна. Но это не отменяла того факта, что первую пару он, стараниями одного очень заботливого кицунэ, пропустил. Повезло еще, что на ней не было ничего сверхважного. Подумав о том, что помимо всего прочего, сегодня ему придется разговаривать с профессором Сарутоби, Учиха тяжело вздохнул, тихо хмыкнул. Осторожно погладив Наруто по голове, он мягко отстранил его от себя, заглянул в грустные, встревоженные глаза и понял, что даже притворно не может на него дуться. Поэтому просто ласкового поцеловал его в лоб и строго потребовал:
– Оденься теплее.
– Зачем? – искренне удивился Наруто. – Мне и так хорошо.
Учиха тихо фыркнул и покачал головой.
– Заболеешь, – как можно спокойнее пояснил он, мягко отстранил кицунэ от себя, вышел в коридор и в считанные минуты оделся.
– Кицунэ, – беспечно махнул рукой Наруто, провожая его, – не болеют, – он на мгновение нахмурился, тяжело вздохнул, но затем тряхнул головой, широко улыбнулся, и искренне пожелал: – Хорошего дня!
Саске шел в университет и думал о том, что оставил Наруто совсем одного. Что ему дома одиноко, возможно, страшно, в конце концов, скучно, тоскливо. Такие мысли посещали его время от времени, но изменить что-то Учиха не мог. Не видел возможности. Нет, Наруто вовсе не обязан был сидеть дома. Он дал ему ключ от квартиры, и даже немного денег. Узумаки мог в любую минуту уйти. И у Саске все внутри холодело от одной лишь мысли о том, что когда-нибудь он придет домой, а кицунэ там не будет. Что он уйдет и не вернется. Но ограничивать его свободу, делать узником в четырех стенах Учиха не собирался. Напоминал себе, что у Наруто должен быть выбор, и что он должен делать все возможное, чтобы кицунэ выбрал оставаться с ним. Напоминал и тут же ругал себя. Ведь он ничего не делал. Ровным счетом ничего. Лишь потребовал с него обещание никуда без его ведома не выходить. Они договорились, что по понедельникам, средам и пятницам Наруто сам будет ходить в магазин. До ближайшего супермаркета не больше пяти минут пешком, там купит все, что ему нужно и вернется домой. И при этом не будет ни с кем ни разговаривать, ни знакомиться, ни, тем более, куда-то идти. А вечером, как и в любой другой день, они вместе пойдут на прогулку. Поужинают, погуляют несколько часов, вернутся и лягут спать.
«А ведь сегодня среда… – внезапно подумал Саске. – Он снова пойдет в магазин… и опять ничего не купит. Ведь у нас все есть…»
Учиха остановился. Ему безумно захотелось вернуться, прижать к себе кицунэ, почувствовать его тепло, нежно поцеловать, пойти с ним в магазин, затем отвести в парк, прокатить на каком-нибудь аттракционе, вместе пообедать, сходить в кино… Провести весь день с ним, ни на минуту не выпускать его из своих рук.
«И кто тогда будет нас обеспечивать? – сам на себя рассердился Учиха. – На выходных. Все это сделаешь на выходных. А пока поработай. Так, чтобы потом хорошо отдыхалось».
Несмотря на свою насыщенность, день пролетел быстро. Сложный разговор с профессором Сарутоби в итоге закончился тем, что одному из лучших студентов на потоке один раз можно и проспать. Саске искренне радовался что это была первая пара у этого профессора, на которую он не пришел. Тесты тоже прошли на удивление гладко. Ему снова повезло – попались именно те вопросы, ответы на которые Наруто великодушно позволил ему выучить или хотя бы просмотреть. Да и встреча с отцом прошла без сучка и задоринки. Они хорошо поговорили, многое обсудили и даже немного поговорили о семье. Отец сказал, что Итачи собирается навестить их летом, и что мать теперь места себе не находит, все считает дни до его прилета.
Дома Саске, как всегда, ждал беспорядок. Нет, в этот раз дела, вроде бы, обстояли лучше. Наруто не пытался экспериментировать с едой. Ни запаха гари, ни муки, ни сажи на кончике носа и подбородке у Наруто не было. На кухне вообще царил порядок, чего нельзя сказать о комнате. Узумаки сдвинул всю мебель, зачем-то разбросал по полу книги, переставил вазу с фруктами со стола на подоконник, где-то раздобыл – видимо, купил – рулон ярких желто-зеленных обоев, несколько пачек цветной бумаги, скотч и клей.
– С возвращением! – жизнерадостно крикнул Наруто, с энтузиазмом что-то вырезая из оранжевой бумаги.
– Я дома… – медленно произнес Саске, с дергающимся глазом рассматривая комнату и мысленно в который раз напоминая себе, что ему нечего удивляться. Что он сам оставил этого гиперактивного ребенка дома, и в который раз забыл оставить ему бумагу и цветные карандаши. – Наруто, – процедил он, – что здесь происходит?
– Я смотрел передачу о современном дизайне, – с готовностью отозвался кицунэ. – Там много чего интересного рассказывали. Как быстро и легко изменить внешний вид комнаты. Показали и предложили мне самому попробовать. Вот я и пробую.
– Быстро, – медленно повторил Саске, – и легко?
– Ну-у… Узумаки отложил ножницы, так и не вырезав до конца замысловатую фигуру. – Не так быстро как хотелось бы, – он смущенно опустил голову. – Но еще пара часов, и я закончу, – бодро продолжил он.
– Пара часов? – вкрадчивого переспросил Учиха и невольно усмехнулся тому, как вздрогнул и напрягся кицунэ. – Иди сюда, – он поманил Наруто пальцем, а сам стал медленно пробираться к нему, осторожно переступая через большие и маленькие, потрепанные и не очень тома книг.
– Зачем? – настороженно спросил Узумаки.
– Отшлепаю, – честно признался Саске.
Наруто тихо ойкнул, дернулся в сторону и в следующий миг оказался на книжном шкафу. У него появились ушки, они испуганно прижимались к голове. Девять хвостов настороженно застыли веером позади него.
– Слезь оттуда, – хмыкнул Учиха. – Там пыльно.
– Уже нет, – честно признался Наруто и тут же несколько раз чихнул – пыль попала ему нос.
– Слазь, – потребовал Саске.
– Нет, – Узумаки тряхнул головой, снова чихнул, фыркнул и замахал хвостами, пытаясь избавить себя от пыли.
Учиха скептически хмыкнул, покачал головой и как можно небрежнее поинтересовался:
– Как ты все это сдвинул?
– Просто, апчхи! Апчхи! Раз, пчхи, – и сдвинул, – Наруто смешно потерся носом о руку и наконец перестал чихать.
– А теперь, – спокойно сказал Саске, – поставь все это назад, пожалуйста. Все как было.
– Ладно, – покладисто согласился Узумаки, тихо вздохнул, зажмурился, и мебель сама по себе принялась перемещаться по комнате, занимая свое место. Даже книги взметнулись в воздух и стали на полках в том же порядке, как все это время стояли до этого.
Саске с восторгом наблюдал за тем, как двигается мебель, как книги занимают на полках свое место, как ваза с фруктами становится посредине стола. А Наруто все время горячо уверяет, что не умеет творить чудеса. Это ли не чудо? То ли прибедняется, то ли у него просто понятие о чуде совсем другое. Наконец, совладав с собой, Саске спокойно посмотрел на кицунэ.
– Молодец, – похвалил он. – Теперь иди ко мне.
– Отшлепаешь? – недоверчиво уточнил Узумаки.
– Нет, – улыбнулся Учиха. – Обниму и поцелую.
Наруто заинтересованно на него посмотрел, и в следующий миг спрыгнул со шкафа. Саске на мгновение оцепенел от ужаса. Кицунэ просто падал вниз. Это только кажется, что три метра – всего ничего. А падение с такой высоты вряд ли пройдет незамеченным. Но Узумаки в воздухе чувствовал себя комфортно. Он кувыркнулся, тряхнул всем телом, избавляясь от пыли и, вопреки всем самым смелым ожиданиям Саске, приземлился на ноги. Учиха в два шага пересек разделяющее их расстояние, крепко прижал кицунэ к себе. Несколько секунд он его просто обнимал, затем легко поцеловал в макушку и несильно шлепнул по попе.
– Ты слишком много смотришь телевизор, – хмыкнул он в ответ на возмущенное фырканье. – Уберись здесь до конца, – строго продолжил он. – Я пока ужин приготовлю.
Ужинали в тишине, сверля друг друга красноречивыми взглядами, то и дело задевая друг друга то ногами, то руками. После ужина Саске не без труда убедил себя вымыть посуду – хоть кто-то же должен поддерживать порядок в доме и подавать пример для подражания. И все это время Наруто был рядом. Он тихо подошел к нему, обнял, положил голову на плечо и не говоря ни слова ждал, когда Саске освободиться. А потом они, как всегда, пошли гулять.
Прогноз погоды обещал дождь, но Саске не очень-то ему доверял. Вчера, вон, тоже дождь обещали, а не было его. Вот и сегодня он решил не брать зонт. И спустя полчаса их неспешной прогулки успел пожалеть об этом. Обещанный дождь начался неожиданно, и был таким сильным, как будто желал компенсировать свое вчерашнее отсутствие. Они спрятались под навесом автобусной остановки, в надежде, что дождь вскоре прекратиться, и можно будет продолжить прогулку. Не тут-то было. Ливень – по-другому эту слишком раннюю грозу назвать было нельзя – и не думал стихать. Лишь однажды он довольно сильно ослаб. Именно тогда Наруто крепко сжал в теплых ладонях его руку и уверенно потащил его домой. Сказал, что они немедленно должны вернуться. Либо сейчас, либо уже завтра. Спорить было глупо. Наруто не пришел в восторг ни от дождя, ни от свежести воздуха, ни характерного шума – ничто не впечатлило его. И теперь, упрямо тяня его в сторону дома, он, видимо, просто хотел поскорее прекратить прогулку.
Они бежали по пустым улицам. Редкие холодные капли безжалостно падали на голову и шею, затекали за шиворот, вызывая дрожь. В лицо бил холодный ветер, норовя сбить их с ног. Мимо то и дело проносились машины, поднимая брызги и поливая тротуары из неглубоких луж.
Им оставалось пробежать через двор, когда дождь резко усилился, снова становясь ливнем. Прятаться было негде. Пришлось в полной мере принять ледяной душ. За несколько минут они умудрились промокнуть до нитки. Зато оба были безумно рады вернуться домой. И потом еще долго отмокали в горячей ванне.
Саске не разделял энтузиазма Наруто вместе принимать ванну. Прижимать к себе обнаженного кицунэ, изнывать от желания, но не сметь сделать с ним хоть что-то, ведь «Еще не время», было очень тяжело. Но ему пришлось уступить. Узумаки категорически отказался принимать ванну первым. Вот они и сидели друг напротив друга и наслаждались обжигающе-горячей водой. И вылезли только тогда, когда кицунэ начал клевать носом.
А в окна с неистовой силой стучал дождь…
Утро для Саске началось как обычно – с теплого одеяла, укрывающего с макушкой и отключенных будильников. Наруто рядом не было. Он как всегда затаился на кухне и в этот раз заваривал фруктовый чай. В воздухе витал приятный аромат ананасов, яблок и цитрусовых. Правда, он не манил так же, как и шоколад. Поэтому, проснувшись, Учиха первым делом потянулся за телефоном, что лежал на полу. Было ровно девять часов утра. Саске тихо застонал. Тяжело вздохнув, он слез с кровати, пошел умыться и только после этого зашел на кухню. Его уже ждал завтрак – слегка пригоревшая яичница и несколько бутербродов с красной рыбой. Рядом с тарелками стояла его синяя чашка с чаем, в котором вне всяких сомнений, не было сахара.
– Доброе утро!
И, конечно же, на кухне был Наруто. Он, как всегда, легко оделся, и в этот раз даже закатал штанины до колен. Кицунэ беспечно раскачивался на табурете, с удовольствием уминая бутерброд.
– Выспался? – спросил он, когда Саске сел напротив.
Учиха смерил кицунэ тяжелым взглядом и красноречиво хмыкнул. Затем молча придвинул к себе яичницу и с аппетитом приступил к еде. Однако, проглотив первый кусок, он на мгновение замер и нахмурился. Внимательно посмотрел на Наруто, отрезал еще один небольшой кусок, отправил его в рот, тщательно прожевал, проглотил и нахмурился еще сильнее. Глотать было больно.
– Как ты себя чувствуешь? – положив вилку на стол, спокойно спросил Учиха.
– Э-э-э… – растерялся Наруто. – Хорошо, – он слегка наклонил голову набок, широко улыбнулся и уверенно добавил: – Отлично! А что? – тут же встревоженно поинтересовался он.
– Ничего, – Саске едва заметно улыбнулся и снова взял в руки вилку. – Я рад, что ты в порядке, – сказал он, прежде приступить к еде.
И все оставшееся время наблюдал за смущенным кицунэ. Он так и не сказал ему ни слова об отключенных будильниках, ни в чем не упрекнул, даже ни разу не вздохнул. Поел, поблагодарил за еду, быстро сполоснул посуду, собрался и ушел.
Нет, он нисколько не надеялся своим поведение воззвать к совести Узумаки. Просто на разговоры не было времени, да и желания что-то объяснять, доказывать отсутствовало. Ведь вчера Наруто ясно дал понять, что и дальше будет отключать будильники да заботливо укрывать его одеялом. И он будет пытаться сгладить вину готовым завтраком. За три месяца совместной жизни с этим уже давно можно было бы смириться.
– Саске, дорогой, ты чем-то расстроен?
Он сам не знал, почему после пар, перед работой зашел к родителям. Мать встретила с распростертыми объятиями и тут же посадила обедать. И теперь вот сидела рядом с ним, и встревоженно на него смотрела.
– Нет, – Учиха отрицательно покачал головой, с удовольствием отправляя в рот очередную ложку наваристого мисо-супа – такой наверняка понравился бы Наруто – и с трудом удерживал себя от того, чтобы скривиться от неприятных ощущениях при глотании.
– Это связано с Наруто, да? – требовательно спросила Микото, и Саске на мгновение застыл, так и не поднеся ко рту ложку. – Я так и знала! – довольно усмехнулась женщина. – Рассказывай что у вас не так.
О, какой это был соблазн пожаловаться. Рассказать о том, что каждое утро этот хитрый лис отключает будильники, укрывает его с головой одеялом и прячется на кухне. О том, каким он бывает тихим и осторожным. Рассказать о том, что каждый вечер его ждет новое открытие. Что Наруто– тот еще экспериментатор и с удовольствием устраивает в квартире то погром, то бедлам. Да, желание наябедничать было огромным, но Саске представил, как нелепо этого будет выглядеть со стороны. В конце концов, он не ребенок, чтобы тыкать пальцем на соседа. К тому же, в этот момент в комнату зашел отец. И желание жаловаться на Наруто вообще пропало.
– У нас все замечательно, – спокойно ответил он. И это было чистой правдой, даже несмотря на все недоразумения, что с такой легкостью устраивал Узумаки. – Просто трудный день.
Здесь он кривил душой. Четверг выдался на удивление спокойным – все тесты и контрольные закончились вчера, сегодня же шла простая начитка материала и еще в расписании стояло несколько часов самоподготовки. Но проживать день было трудно. Беспокоило горло, да голова была чугунной. И, возможно, именно из-за этого ему казался этот день бесконечным.
Вечером Саске даже не надеялся отдохнуть. В этот раз кицунэ добрался до туалета. Правда, сегодня его шалости, по сравнению с предыдущими, оказались совершенно невинными. Он просто разрисовал цветными маркерами белый кафель. Листья всевозможной расцветки, что как будто кружились на ветру и падали на пол были очень даже симпатичными. Вот только Саске все никак не мог понять, зачем Наруто размотал три рулона туалетной бумаги и еще два утопил. Еще он разлил средство для мытья унитаза, видимо перепутав его с разбавленной краской.
«А когда он доберется до ванной, у нас будет потоп», – отстранено подумал Саске, взял кицунэ за руку и не говоря ни слова отвел его в комнату. Там он сел на диван, привлек Наруто к себе и крепко обнял.
– Не сердись, пожалуйста, – спустя какое-то время тихо и виновато прошептал Узумаки.
Саске и не сердился. Он вообще не думал ни о чем. Просто наслаждался тем, что может обнять этого непоседливого лисенка, почувствовать его тепло. Раньше у него не было ничего подобного. И хоть раньше дома всегда царил практически идеальный порядок, он ни за что не согласился бы вернуться к тем невзрачным, одиноким временам.
После ужина они, по обыкновению, пошли гулять. В этот раз, даже несмотря на то, что дождь не обещали, Саске захватил с собой зонт. Идя по ярко освещенным улицам и держа Наруто за руку, он забывал о том, что у него немного болела голова и першило горло.
Утро пятницы опять началось с блаженной тишины и уютного теплого кокона из одеяла. Еще совершенно не хотелось двигаться с места. Хотелось плотнее закутаться в одеяло и спать дальше, до обеда. Но здравый смысл подсказывал, что он уже и так безбожно проспал. Что сегодня на пары ему можно и не идти. Можно сразу на работу ехать. А если так, то нет нужды вставать прямо сейчас. Ничто не мешает поваляться еще минут пятнадцать. Но прежде, стоит все-таки убедиться, что сейчас уже достаточно поздно.
День, вернее, его несчастный остаток тянулся бесконечно долго. Саске мысленно проклинал все вокруг. Его бросало то в жар, то в холод, болела голова, першило горло, невозможно было глотать. Ко всему прочему, у него заложило нос и он нет-нет да и срывался на кашель.
«Замечательно, – мысленно цедил он про себя. – Просто замечательно».
Он убеждал себя, что поправится за выходные и считал минуты до конца рабочего дня.
Дома его ждала чистота и порядок. С утра он попросил Наруто убрать-таки в туалете последствия своего неугомонного творческого полета, и, видимо, это заняло у кицунэ весь день. Саске облегченно вздохнул и с удовольствием растянулся на кровати. Ему совершенно ничего не хотелось: ни есть, ни пить, ни шевелиться. Он позволил себе полежать вот так вот несколько минут, затем с наигранной бодростью сел, потянулся, чмокнул в щеку сидящего рядом и внимательно за ним следящего Наруто, и пошел на кухню. Отчего-то ему совершенно не хотелось признаваться и уж тем более показывать кицунэ то, что он неважно себя чувствует. Поэтому ничто не отменило их обычной программы: плотного ужина, долгой прогулки и крепкого сна.
На выходных Саске литрами вливал в себя крепкие травяные чаи и тайком от Узумаки глушил головную боль аспирином. Увы, его вялые попытки поправиться успеха не принесли. К началу рабочей недели ему не стало ни йоту лучше. Но и хуже тоже не было. И это обнадеживало.
Отсутствие будильника очень мешало просыпаться по утрам. Как бы он не прятал телефон, планшет, и даже обычные часы, Наруто всегда их находил и старательно отключал. По вечерам Саске, как обычно, ждал краткий экскурс в то, какие передачи Узумаки смотрел сегодня. Он почему-то попадал исключительно на ток-шоу. Причем такие, которые побуждали его действовать. И радовало только то, что он не звонил по номерам телефона и не заказывал ту или иную продукцию.
В четверг вечером Саске сдался. Через силу поужинав, он прошел в комнату, переоделся в теплый спальный костюм и с удовольствием лег на кровать. Устало прикрыв глаза, он слушал, как на кухне шумит вода – он попросил Наруто вымыть посуду, и мечтал о том, чтобы кто-нибудь выключил свет.
Саске почувствовал, что кицунэ рядом лишь потому, что натянулся край одеяла, в которое он уже успел завернуться.
– Мы сегодня не пойдем гулять, ладно? – тихо спросил Учиха.
Ответа не последовало. Саске это насторожило. Нехотя открыв глаза, он посмотрел на Наруто. Тот сидел рядом с ним и внимательно его рассматривал. В его лице отчетливо читались тревога и грусть.
– Наруто? – позвал Саске.
– Да, конечно, – встрепенулся кицунэ. – Ты устал, поспи.
И он тут же вихрем метнулся к дверям, выключил свет и так же быстро вернулся назад. Крепко его обнял, удобно устроил голову у него на плече и вскоре они оба провалились в глубокий сон.
Саске разбудил будильник. Он настолько отвык от этого звука, что не сразу понял, что это звенит. Наруто, свернувшись калачиком, мирно спал под боком. Он тихо заворчал, услышав будильник, и Учиха поспешил всех их отключить. Несколько минут он задумчиво рассматривал Наруто. Увидеть его спящим было большой редкостью. Зачастую кицунэ просыпался раньше, чем он. Изредка им удавалось проснуться одновременно. Спящим своего лисенка Саске видел только днем. Когда неожиданно средь бела дня возвращался домой. Такое случалось крайне редко.
Учиха потянулся и невольно удивился. Он отлично себя чувствовал. Его ничто не беспокоило: ни головная боль, ни заложенный нос, ни чешущий горло кашель. Да и горло у него вовсе не болело. Не было больно глотать. Чудеса, да и только.
Саске бесшумно вышел из комнаты и принялся готовить нехитрый завтрак. Он закончил заваривать шоколад, когда на кухню, видимо манимый сладким запахом, зашел Наруто. Он босиком шлепал по полу и был растрепанным и немного помятым ото сна. Кицунэ еще даже не открыл глаз, и Саске казалось чудом, что он ни на что не натыкается. Наруто на мгновение остановился на пороге кухни, повел носом, вдыхая пряный запах шоколада, затем облизнулся, мечтательно улыбнулся и подошел к нему, при этом так и не открыв глаз.
– Саске, – промурлыкал он, обнимая Учиху за шею и прижимаясь к нему всем телом.
И уже стало рефлексом, обнять лисенка, крепко прижать к себе, поцеловать в любое доступное место.
– Доброе утро, – негромко отозвался Саске. – Садись, – сказал он, – позавтракаем, – однако выпускать кицунэ из объятий не спешил.
– Не хочу, – пробормотал Наруто. – Хочу с тобой… – кицунэ замолчал, так и не объяснив, чего именно он хочет.
– Ладно, – хмыкнул Учиха, приняв решение за двоих. Он сел на ближайший табурет и усадил Узумаки себе на руки. Судя по тому, что тот ничего не сказал, такое положение вещей его вполне устраивало. Нежно очертив ладонью изгиб талии кицунэ, Саске ласково поцеловал его в висок и потянулся за бутербродом. Откусил от него кусок, с удовольствием его прожевал, подумал немного и предложил Наруто перекусить. Узумаки фыркнул, но послушно откусил от бутерброда небольшой кусок и принялся старательно его пережевывать. Осторожно обнимая кицунэ и неспешно кормя его, Саске нисколько не думал о том, что и сегодня может опоздать на пары.
– Сегодня вечером, – прощаясь с окончательно проснувшимся кицунэ, говорил Саске, – к нам зайдет мой отец. Не буянь здесь, ладно? – он нежно поцеловал Наруто в губы, и удовлетворившись смущенным: «Я постараюсь», ушел.
Впрочем, в течение дня планы немного изменились. Фугаку перенес встречу на четыре часа. Это в принципе было даже удобнее. Саске договорился на работе, что вместо пятницы выйдет в субботу. Он собирался сразу после пар поехать домой, чтобы лично проследить и по возможности ликвидировать все печальные последствия экспериментов Узумаки. Теперь же получалось так, что домой с отцом они придут практически одновременно. Конечно, времени на уборку не будет. Но более ранняя встреча отчего-то очень радовала Саске.
Они встретились с отцом на лестничной площадке, обменялись короткими приветствиями и зашли в квартиру.
Вопреки всем опасениям Саске, Наруто удалось сдержать свое туманное обещание. Квартира была точно в таком же состоянии как и утром, когда он из нее уходил. Сам же кицунэ, с ногами взобравшись на табурет, увлеченно смотрел телевизор. Он слегка покачивался из стороны в сторону, совершенно не обращая внимания на то, что кто-то пришел.
– Здравствуй, Наруто, – поздоровался с ним Фугаку, проход в комнату.
Кицунэ тут же встрепенулся, широко улыбнулся и радостно поздоровался.
– Какой-то ты бледный, – внимательно присмотревшись к нему, заметил мужчина.
– Все потому, – серьезно отозвался Узумаки, – что я болен. У меня гемохроматоз, – старательно выговорил он свой диагноз. – Плюс ко всему, я страдаю от гломено… – он осекся и неуверенно поправился: – гломеру… – нахмурился, смешно наклонил голову набок и безнадежно махнул рукой, – не помню. Но это не важно, ведь кроме этого меня беспокоят экзема, боль в шее, грибок на ногтях, тахикардия, ишемия, целлюлит, лишний вес и…
– По-моему, ты не доедаешь, – пробормотал Фугаку, окидывая критическим взглядом слишком миниатюрного и довольно худого парня.
– Тебе надо меньше смотреть телевизор, – потрясенно выдохнул Саске. Он в который раз клятвенно пообещал себе отключить ТВ, скачать сотню фильмов о природе и предложить Узумаки довольствоваться ими. Но все руки как-то не доходили это сделать. Все время что-то отвлекало.
– А еще, – как будто не слыша их слов, уверенно продолжал Узумаки, – я беременный, – чем поверг своих слушателей наповал.
– Что?! – потрясенно выдохнул Фугаку.
Саске хотел было возразить. Сказать, что быть такого не может, что они ни разу… и что он вообще и пальцем к нему не притронулся. Но любопытство взяло верх.
– Ты можешь иметь детей? – просто спросил он.
– Не знаю, – Наруто нахмурился. Подумал немного и неуверенно продолжил: – Если надо, то могу… наверное.
В тот день Саске искренне радовался, что к нему пришел отец, а не мать. Этот щекотливый разговор быстро закрыли. Бледность Наруто списали на недосып и отправили кицунэ спать. Тот поначалу возмущался и сопротивлялся, но стоило его только уложить, хорошенько укрыть, ласково поцеловать, как он тут же расслабился и буквально сразу же провалился в сон.
Проснулся Наруто только спустя три часа. За это время Саске успел обсудить с отцом не один вопрос. Они поговорили об Узумаки, о дурном влиянии телевидения, вместе пообедали и обсудили несколько рабочих вопросов, ради которых, собственно и встретились у Саске. Все эти разговоры заняли чуть больше двух часов и все оставшееся время до пробуждения кицунэ, Учиха провел рядом с ним, рассеяно перебирая золотые пряди волос и думая о том, когда же наступит то подходящее время, когда к лисенку можно будет по-настоящему прикоснуться.
Выспавшийся кицунэ был бодр и энергичен. Бледность исчезла, ее сменил легкий румянец. Он с аппетитом ужинал и с удовольствием шел гулять, а потом еще долго не хотел ложиться спать. И они вместе смотрели старый приключенческий фильм, играли в «догонялки», нежились в объятиях друг друга.
Понедельник, как и пятница, начался с того, что Саске разбудил будильник. Наруто мирно спал рядом. Он плотно закутался в одеяло и даже не услышал утренней трели. Учиха тихо хмыкнул, погладил кицунэ по голове, вспоминая, как тихо и спокойно прошли последние два дня, спохватился, что своей беспечностью может его разбудить и поспешно отдернул руку. Узумаки не шелохнулся. Саске неопределенно хмыкнул, едва заметно усмехнулся, как можно тише слез с кровати и вышел из комнаты.
В этот раз понедельник, оправдывал свое звание самого трудного дня в неделе. Саске предстояло уйти рано и вернуться поздно, практически ночью. Накануне вечером он предупредил об этом Наруто и очень просил не ждать его, поужинать, и если что, ложиться спать без него. Узумаки рассеяно с ним согласился и на том разговор был закончен.
Приготовив завтрак, и невольно удивившись тому, что кицунэ не проснулся – обычно его всегда будил запах любого свежезаваренного напитка, – Саске быстро поел, накрыл пищевой пленкой завтрак для Наруто, собрался и ушел.
Вернулся он, как и ожидал, в начале двенадцатого. В квартире свет не горел – Наруто уже спал. Это не могло не радовать. И вместе с тем было немного обидно, что кицунэ его не дождался. В конце концов, по их меркам не так уж это и поздно. В это время они обычно только возвращались с вечерней прогулки.
Саске зашел в комнату, включил ночник и внимательно посмотрел на кровать. Наруто спал в точно такой же позе, как и утром. Хотя, возможно, он просто не видел изменений. В конце концов, речь шла о кицунэ. Учиха хмыкнул и принялся расстегивать наручные часы. Кожаный ремешок выскользнул из его пальцев, и часы упали на пол. Небольшой шум, которого обычно хватало для того, чтобы разбудить Наруто, в этот раз нисколько его не побеспокоил. Учиха нахмурился, неопределенно хмыкнул и на ходу снимая рубашку, пошел на кухню. Есть он особо не хотел, а вот выпить стакан воды не отказался бы. Впрочем, едва зайдя на кухню, Саске позабыл обо всех своих желаниях. На столе, точно так же, как он и оставлял утром, стояла тарелка с нетронутыми бутербродами. Пищевую пленку никто не срывал, а на чашке по-прежнему лежала небольшая записка, что он оставил для Узумаки.
В душе поселилась тревога, но Саске безжалостно ее отмёл. Спокойно снял с чашки записку – вдруг кицунэ решил что-то ему написать, а чашки ближе к вечеру просто спутал – и быстро пробежал ее глазами. Сглотнув ком, появившийся в горле, он на всякий случай попробовал напиток. В чашке был остывший, сладкий чай. Чай, который его лисенок сегодня не выпил. На всякий случай Учиха заглянул в хлебницу, затем в холодильник и даже в духовку – везде все было точно так же, как вчера вечером и сегодня утром. И это означало только одно: Наруто не заходил на кухню.
«Он вообще сегодня просыпался?» – настороженно подумал Саске, стремительно возвращаясь в комнату.
Сев на кровать, рядом с кицунэ, он несильно потряс его за плечо. Раньше хватило бы простого прикосновения, что там, вполне достаточно было бы даже сесть рядом, и Узумаки тут же просыпался. Сейчас же он никак не отреагировал на его прикосновение. Учиха запаниковал. Он принялся настойчиво трясти кицунэ за плечо, упрямо повторяя одно и то же: «Проснись, Наруто! Ну же, проснись!»
Спустя бесконечные пять минут Узумаки заворчал и с явным усилием открыл глаза.
– Что? – сонно спросил он.
Саске облегченно вздохнул. Он безумно боялся того, что не сможет дозваться лисенка и понятия не имел, что в этом случае будет делать.
– Пойдем, – Учиха снял с Наруто одеяло и аккуратно приподнял его за плечи.
– Куда? – вяло спросил Узумаки.
– В туалет, – хмыкнул Саске.
– М-м-м… – протянул кицунэ. – Пойдем, – согласился он, приваливаясь головой к груди Учихи и явно давая понять, что в ближайшие несколько минут двигаться не собирается.
Лоб у Узумаки пылал, и даже не измерив ему температуру было очевидно, что у него жар. Саске нахмурился, тяжело вздохнул и тряхнул головой. Все нужно делать по порядку. Сначала отвести Узумаки в туалет, затем напоить его горячим чаем, а что делать дальше он решит позже.
Наруто еле-еле передвигал ноги, и тем не менее, послушно шел вслед за Саске. Он очнулся только тогда, когда Учиха спросил: «Сам справишься?», сфокусировал взгляд, понял, где находится и вяло кивнул.
Саске заваривал чай и внимательно прислушивался к шуму спущенной воды, к тому, как с характерным щелчком открывается дверь и как Наруто легкими шажками идет на кухню. Даже сейчас, несмотря на слабость и усталость, кицунэ передвигался легко и довольно быстро. Его девять хвостов были удрученно опущены, ушки печально прижимались к голове. Узумаки подошел к нему и обнял за шею.
– Мы ведь договорились, что ты вернешься в комнату, – спокойно заметил Учиха, мягко кладя руки кицунэ на талию.
– Тебя нет в комнате, – пробормотал Наруто, теснее прижимаясь к Саске и упираясь лбом ему в плечо.
Учиха неопределенно хмыкнул, бросил короткий взгляд на чайник и выключил плиту.
– Ты говорил, – заметил он, – что кицунэ не болеют.
– Не болеют, – тяжело вздохнув, подтвердил Узумаки. – Но ты болел.
Саске застыл, думая о своем невероятно быстром, волшебном выздоровлении и только сейчас понимая, что на самом деле произошло.
– Тебе было плохо, – тихо продолжал Наруто, – и все, чем я мог тебе помочь – это забрать твою боль себе. Ведь для меня нет никого важнее тебя.
– Наруто… – медленно произнес Учиха, но Узумаки его перебил.
– Я сейчас болею? – он не был до конца уверен в том, что с ним происходит.
– Да, – хмыкнул Саске, ошарашенный таким нелепым вопросом.
– Мне не нравится, – пожаловался кицунэ.
Напоить Наруто чаем оказалось тем еще испытанием. То он был слишком горячим, то недостаточно сладким, то его вообще было слишком много. А спустя пару минут препирательств и жалоб, кицунэ с тяжелым вздохом медленно глоток за глотком осушил чашку, легко вырвался из его объятий и пошатываясь вернулся в комнату. Там с головой укрылся одеялом, свернулся калачиком и моментально уснул. А Саске еще долго гадал, обиделся ли на него Наруто или просто слишком устал.
Следующие несколько дней выдались для Учихи невероятно тяжелыми. Ухаживать за больным кицунэ оказалось тем еще испытанием. И самой главной проблемой Саске, как это ни странно, было то, что Наруто был тихим, спокойным и обреченно-послушным. Он больше не пытался в чем-то ему перечить. Смешно морщил нос, недовольно фыркал и как-то испуганно прижимал к голове уши, когда пил жаропонижающее. Недовольно вилял хвостами, когда ел горячий куриный суп – собственно, это было единственным проявлением его эмоций, – и доверчиво, нырял в его объятия, прижимался к груди и практически моментально засыпал. Он ничего не говорил, ни на что не жаловался, не придумывал себе ни диагнозов, не строил никаких прогнозов. Это угнетало Саске. Он крепче сжимал кицунэ в объятиях, рассеяно гладил его по голове, ласково проводил указательным пальцем по пушистым ушкам, нежно целовал в висок, а Узумаки сильнее к нему прижимался, едва различимо урчал, но не просыпался.
Всю неделю Саске провел дома. Он представить себе не мог, что оставит Наруто одного, тем более сейчас, когда он так плохо себя чувствует. Учиха ловил себя на мысли, что безумно переживает, когда оставляет кицунэ одного всего на пару минут и сам злился на себя за то, что был так взвинчен. Что может случится с лисенком за две-три минуты? И он прекрасно понимал – все, что угодно. Но к счастью, не случалось ничего.
Ближе к пятнице Наруто пошел на поправку. Саске понял это среди ночи, когда отошел по нужде. Вернувшись, он застал Наруто, сидящим на кровати. Кицунэ сонно тер глаза и растерянно осматривался по сторонам. Заметив его, Узумаки фыркнул и чуть хрипло, но от того не менее требовательно спросил:
– Где ты был?
– В туалете, – хмыкнул Учиха, спокойно заходя в комнату. Мысленно он немного досадовал от того, что разбудил Наруто и вместе с тем безумно радовался тому, что к кицунэ постепенно возвращается его чуткость – значит, поправляется.
– Ну да, конечно, – хмыкнул Узумаки, и Саске понял, что рано радуется. – А то я не знаю. Наша соседка снизу буквально молится на тебя. Да и ты тоже время от времени глазками на нее стреляешь. Нет, я все понимаю, у нее есть на что посмотреть, пышный бюст, выдающиеся бедра, а ты молод, горяч, организм требует своего…
Уж чего-чего, а такого разговора Саске не ожидал. Он никогда не обращал внимания, такого внимания, на соседку снизу. Да, она была симпатична, но совершенно ему не интересна, ведь у него был его лисенок, и больше его никто не волновал.
«Почему он заговорил об этом сейчас? – растерянно думал Учиха, медленно подходя к кровати. – Неужели, – внезапная догадка заставила все внутри похолодеть от ужаса, – он смотрел мыльные оперы?» – это было единственным, что могло быть хуже реалити-шоу.
– А ведь ты мог бы быть со мной, – шепотом продолжал Узумаки. – Мы могли бы вместе… Вместе, – он всхлипнул. – И никакая соседка не нужна.
Саске сел на кровать, стараясь ничему не удивляться, и осторожно привлек кицунэ к себе. Тот и не думал вырываться. Тихо всхлипывал, но тем не менее, не плакал.
– Ты же сам говоришь, что еще не время, – мягко напомнил Учиха.
– Ну так бы переубедил бы меня! – фыркнул Наруто, оторвал голову от чужого плеча, на котором всего секунду назад пытался удобно устроиться и с вызовом посмотрел на Саске.
Учиха тихо хмыкнул, едва заметно усмехнулся, нежно коснулся губами губ кицунэ, провел по ним языком и с легкостью углубил поцелуй. Наруто, обвив руками его шею, горячо ему отвечал. Саске скользнул рукой по спине кицунэ, нежно огладил основания девяти хвостов и когда они вполне ожидаемо исчезли, провел ладонью по спине вверх, задирая, а затем, на мгновение оторвавшись от чужих податливых губ, и вовсе снимая с Узумаки футболку. Наруто снова потянулся за поцелуем и Саске с удовольствием исполнил его прихоть. Затем мягко уложил кицунэ на спину и принялся покрывать поцелуями его шею.
– Нет, Саске, – тяжело дыша, прошептал Наруто, обвивая Учиху вновь появившимися хвостами, – остановись. Еще не время.
– Видишь, – усмехнулся оживавший чего-то подобного Саске, – ты снова меня останавливаешь, – он поймал один из хвостов и нежно его поцеловал. Наруто коротко ойкнул и хвосты исчезли. Учиха снова усмехнулся. – Но сейчас я с тобой согласен. Третий час ночи, нам надо спать.
Утром, судя по тому, что Наруто нисколько не смущаясь, продолжал доверчиво прижиматься к нему, Саске пришел к выводу, что он толком ничего не помнит. Ведь обычно после вот таких вот интимных моментов, кицунэ всегда мило краснел и немного виновато отдергивал руку, стоило только попытаться к нему прикоснуться. Сейчас же Наруто вел себя как ни в чем ни бывало. И Саске впервые заподозрил Узумаки в лунатизме. С другой стороны, ему было о чем подумать. Например, задаться вопросом, почему, собственно, еще не время или не настало ли это время уже?
А Наруто стремительно выздоравливал. Жар спал – лекарства наконец-то на него подействовали, появился аппетит, отступила вялость. Правда, он довольно быстро уставал и по-прежнему подолгу спал, и тем не менее, это не отменяло того факта, что он ожил.
В понедельник Узумаки уже был полностью здоров. И несмотря на это, Саске все равно остался дома. Хотел лишний раз убедиться в том, что его лисенок в порядке, и что ему ничего не угрожает. Наруто пришел в настоящий восторг, узнав об этом. Он не давал ему ни минуты покоя, как будто хотел с лихвой компенсировать все те дни, что был тихим и спокойным. А Саске хотел только одного – сжать лисенка в объятиях, жадно поцеловать и полностью им овладеть. Но он все еще никак не мог понять, как Узумаки определят это «подходящее» время. Поэтому он лежал на кровати, закинув руки за голову, лениво наблюдал за метаниями кицунэ и думал о том, что ему предпринять.
– Ты не хочешь играть? – как-то грустно спросил Наруто, сев рядом с ним на кровать.
И решение созрело само собой. Саске еще толком не понял, нравится оно ему или нет, но обдумывать все «за» и «против» он просто не стал. Приподнялся на локтях, смерил кицунэ лукавым взглядом и вкрадчиво спросил:
– Почему же? Хочу. Но есть кое-что поинтереснее игр.
– И что же? – Наруто тут же загорелся неизвестным ему развлечением.
– Ложись, – мягко улыбнулся Саске, – я постепенно тебе расскажу.
– И что мы будем делать лежа? – скептически поинтересовался Узумаки, тем не менее, покорно ложась на кровать.
– Много чего, – многозначительно пообещал Саске. – Тебе понравится, – интимно прошептал он, нежно целуя мягкие губы и немедленно получая ответ на свою ласку. – Заодно проверим, – на мгновение отстранившись от кицунэ, задумчиво продолжил он, – могут ли у тебя быть дети…
Больше на разговоры они уже не отвлекались.
Вопрос: Спасибо автору?
| 1. Спасибо :) | 1 | (100%) | |
| Всего: | 1 | ||
@темы: творчество, Кицунэ, Наруто
воскресенье, 07 июня 2015
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Название: Картинка
Автор: Шахматист чан
Бета: Кристен Крах, Просто Тати
Пэйринг: Саске/Наруто
Рейтинг: PG-13
Жанр: Романтика, Фэнтези, Мистика
Саммари: Он нашел его в интернете. Нашел, увидел и влюбился.
Размер: Мини
Предупреждения: слэш, OOC, AU
Состояние: закончен
Дисклеймер: Персонажи принадлежат Кишимото-сенсею. А остальное все мое.
Размещение:Спрашиваем у меня
От автора: Возможно это будет цикл рассказов, а может и не будет...
ПрологПролог
Колдун не был злым. Он просто выполнял свою работу. И работа эта заключалась в том, чтобы избавляться от переизбытка магии и всевозможных связанных с ними чудес. Избавлялся он от них простым и прозаичным способом – убирал существ, что этот переизбыток создавали. Обычно, он действовал осторожно и гуманно. Проводил с волшебными существами разъяснительные беседы, подбирал для них подходящее местечко, где они могли спокойно жить. Но неожиданно все изменилось. Однажды, ему предстояло избавиться от одного кицунэ. Очередное задание, только казалось простым. На деле же...
Кицунэ звали Узумаки Наруто. Он выглядел как обычный парень, на вид не старше двадцати лет. Среднего роста, крепко-сбитый, у него были растрепанные волосы цвета спелой пшеницы, живые сине-голубые глаза. От обычных людей, его отличали девять рыжих хвостов и золотисто-оранжевые ушки с небольшими, пушистыми кисточками на кончиках, которые он стыдливо прятал. И прятал он эти свои мистические атрибуты так искусно, так ловко скрывал свою истинную сущность, что вычислить его среди его многочисленных друзей-людей было практически невозможно.
Несколько лет, целых несколько лет, колдун потратил на то, чтобы найти кицунэ. Просто найти. Еще примерно столько же времени ему потребовалось для того, чтобы встретиться с парнем один на один.
Колдун, не сомневался, кицунэ знал о нем. Он специально увиливал от встреч, делал вид, что не понимает намеков, пропадал в тот самый миг, когда расставленные им магические сети должны были сработать. Кицунэ играл с ним. Забавлялся и наслаждался тем, что всегда может сбежать, отовсюду улизнуть.
А колдун злился. Такие игры раздражали его. Он не мог выполнить свою работу, и это плохо отражалось на мире, плохо отражалось на нем самом, да и вообще плохо отражалось на всем. И колдун решился. Решился нарушить свои принципы, переступить через свою гуманность. Он познакомился с окружением Узумаки, втерся в доверие к самым близким его друзьям, обманом заставил их устроить им встречу.
Оказавшись с кицунэ один на один, он как всегда поговорил с ним. Только в этот раз это был не дружелюбный разговор, убеждающий мистическое существо добровольно покинуть обжитое место и обустроиться в другом, более для него подходящем. Нет, он был слишком зол на Узумаки, чтобы говорить с ним о таких вещах. Три года. Целых три года он играл с ним в кошки мышки. За это время его терпение окончательно иссякло, а желание помочь отпало напрочь.
В тот день колдун дважды применил запретные чары.
В первый раз, когда исказил факты и заставил кицунэ поверить в то, что его друзья, самые близкие и надежные, предали его. Что они узнали о том, кто он на самом деле, испугались его истинной сущности и сознательно заманили сюда, в логово колдуна.
Во второй раз, когда наложил проклятие. Тогда он впервые в жизни проклял мифическое существо. Надежно запечатав кицунэ в небольшой аморфной таре, он торжественно потряс его в руке и злорадно посулил:
- Пока кто-нибудь не полюбит тебя такого, не быть тебе свободным! – зловеще хохоча, объявил колдун во всю мощь своих легких, и не глядя, выбросил тару в одно из тысячи измерений.
КартинкаКартинка
Учиха Саске был известен, как самый нелюдимый и неразговорчивый человек. Он был привлекательным во всех отношениях. Высокий, стройный брюнет с правильными чертами лица, матово-черными, умными и всегда холодными глазами. Молчаливый, спокойный, его окружала аура таинственности, и это магнитом притягивало к нему людей. Сам Учиха не любил чрезмерного внимания, неохотно шел на контакт и ото всех отмахивался. Казалось, он изнывает от одиночества, но сам Саске так не считал. Он жил так, как ему хотелось, сам принимал решения, был полностью независимым, ни в чем не нуждался. Ни в деньгах, ни в общении. Так ему казалось, до тех пор, пока он не встретил его.
Он нашел его в интернете. Как-то раз от нечего делать сидя на паре, перебирал картинки Googla и нашел его. Яркого, невероятно-красивого, завораживающего. Копна непослушных золотых волос напоминала солнце. Широко распахнутые, сине-голубые глаза, казалось, смотрели прямо в душу, оставляли в ней свой след, будили забытые и создавали новые, незнакомые прежде чувства. Глубоко на их дне застыли удивление, обида, горечь. Аккуратные золотые брови слегка приподняты, и это делает парня каким-то растерянным, беззащитным, обреченным. Губы, тонкие и бледные, напряжены. Кажется, что он, то ли хочет улыбнуться, то ли возмутиться. На смуглых щеках аккуратно выведено по три ровных параллельных шрамов. И это кажется таким естественным, что в мыслях даже нет спросить: что это? Откуда оно? У парня стройная шея. Отчего-то это цепляет. Он одет во что-то белое, скорее всего в футболку. Картинка обрывалась прежде, чем это можно было рассмотреть. И от этого было обидно.
Учиха сохранил к себе эту картинку, и потом в течение бесконечно-длинного учебного дня, еще не раз открывал и подолгу рассматривал. Уже через пару часов Саске досконально знал каждый ее штрих. Он обратил внимание даже на белоснежный фон картинки, белый-белый, как холст. Он казался слишком невыразительным для такого яркого парня, изображенного на нем. Художник поленился дорисовать…
Художник. К концу учебного дня, Саске не сомневался, что нашел не фотографию. Уж слишком идеальным был изображенный на ней парень. Как будто кто-то перенес на бумагу свои мечты. Но автора у рисунка не было. На картинке не было подписей. На ней вообще не было ничего лишнего. Лишь необычно-яркий парень с невероятно-живыми глазами. Казалось, что он вот-вот моргнет, веки на мгновение скроют глаза, длинные, пушистые ресницы задрожат, и он снова будет с недоумением рассматривать мир.
Саске бредил им - парнем на картинке. Он думал о нем постоянно. Парень с картинки снился ему по ночам. Но отчего-то даже во сне он не был живым, реальным, а неизменно присутствовал в виде все той, же картинки, с теми же полу-удивленными, полу-обиженными глазами.
Просыпаясь, Учиха всегда тянулся за телефоном и находил там заветную картинку. За пару недель это стало привычным ритуалом. Он готовил себе завтрак, и, заканчивая с этим нехитрым делом, снова заглядывал в телефон. Собирался в университет, и перед выходом, словно прощаясь, смотрел на любимую картинку и шел на учебу. В университете, только на перерывах он заставлял себя закрыть телефон и немного отвлечься от запавшего ему в душу парня.
Ему запал в душу этот неизвестный блондин. Он нагло, не спрашивая ничьего разрешения или согласия, поселился в его сердце.
Спустя месяц, Саске несмело признавался сам себе, что влюбился. Впервые в жизни влюбился. Влюбился в картинку.
Хотелось, чтобы этого невероятного блондина было много. Увесить им все стены, заставить им столы. Саске решил распечатать любимую картинку. Ее качество оставляло желать лучшего. И Учиха попытался найти лучший вариант. Он перепробовал все. Все варианты запросов, все известные ему поисковики, он даже искал на разных компьютерах в совершенно разных местах. Он потратил на это неделю. Но все тщетно. Больше такой картинки, даже точно такой, не было. Это удивляло, пугало и радовало. У него, возможно, только у него одного, есть этот невероятный блондин. А распечатать можно и тот вариант, что у него есть.
С огромным трудом преодолев нежелание кому бы то ни было показывать блондина, Саске пришел в фотомастерскую. Он печатал сразу с телефона, боясь, что какой-нибудь вирус уничтожит файл. Попросил сделать несколько копий, сказал, что хочет найти этого человека. Мастер ничего уточнять не стал. Просто запустил печать.
Первый лист был насыщен красками. На нем, как будто увеличившись, отображалось возмущенное и вместе с тем удивленное лицо безымянного парня. Остальные четыре листа были пусты. Как будто весь картридж закончился на одной этой фотографии. Но на листе действительно было слишком много красок. И были они неестественно яркими. Как будто это была не печать вовсе, а картина масляными красками.
Мастер недоуменно хмыкнул. Проворчал что-то о том, что всего пару часов назад поменял картридж и на пробу попытался распечатать весеннюю открытку. Принтер выплюнул цветное изображение.
Впрочем, Саске об этом не знал. Он, спрятав в бумажный конверт драгоценное фото, спешил в магазин фоторамок. Идея сделать больше копий картинки как-то пропала сама собой.
Картинку в стеклянной, абсолютно прозрачной, без стекла над самим изображением, рамке, Саске поставил на столе в гостиной. Рядом, служа ей опорой, стояла ваза с фруктами.
Теперь Саске взял за правило учиться и обедать в гостиной. Здесь же он и сидел пасмурными осенними вечерами, когда за окном жалобно завывал ветер, а по стеклам злобно стучал ливень. Вообще, такая погода стала все больше и больше нравится Саске. Он сидел в небольшой уютной гостиной, смотрел на свое собственное маленькое солнце и забывал обо всем: о непогоде, о завале в учебе, о ссорах с семьей.
Однажды, проснувшись утром, и ленясь встать с кровати, Саске потянулся за телефоном, зашел в галерею и принялся там искать свою картинку, свой личный наркотик. Поиск не должен был занять много времени. Он купил себе этот телефон всего полгода назад и до сих пор практически не загрузил его информацией. Однако, картинки, той самой заветной картинки, не было.
Такого ужаса он не испытывал никогда. Даже когда мать, всегда ободряющая и поддерживающая его, приняла сторону отца и вместе с ним звучно хлопнула дверью родного дома, разрешив идти на все четыре стороны. Тогда они не поделили… Что? Интересы? Взгляды на жизнь? Принципы? Ценности? Саске этого так и не понял.
Он как ошпаренный вскочил с кровати, споткнулся о складку ковра, ударился локтем о дверной косяк, и, машинально потирая ушибленное место, вбежал в гостиную. На столе, рядом с вазой с фруктами, стояла стеклянная фоторамка. В ней, с недоумением рассматривая мир, прятался дорогой Саске блондин.
Такого облегчения Учиха не испытывал даже тогда, когда спустя два года после громкой ссоры с родителями, он померился с матерью. Отец до сих пор оставался непреклонен в своей гордости и упрямстве.
- Как хорошо, - пробормотал Саске, тяжело вздыхая и грузно оседая на табурет, стоящий рядом со столом. – Я испугался.
Он бережно сжал в руках края рамки и положил голову на стол так, чтобы его лицо, и лицо незнакомца было на одном уровне. Несколько секунд Саске рассматривал картинку. Он знал ее в совершенстве. И любое, самое крошечное изменение не ускользнуло бы от него.
Оно и не ускользнуло.
Учиха резко выпрямился и шумно выдохнул. Картинка… Она изменилась. Незначительно, практически незаметно, но изменилась. Блондин больше не смотрел на него с недоумением и обидой. В его глазах отчетливо читалось удивление, брови не стремились спрятаться за волосами, напротив, опустились, как будто парень хмурился, а уголки его губ слегка приподнялись вверх, будто он улыбался.
«Это мое воображение, - решил Саске. – Я просто хочу, чтобы он реагировал на меня».
Он снова положил голову на стол и принялся внимательно рассматривать картинку. Выражение лица парня не менялось. Оно оставалось таким же удивленным и немного насмешливым.
Пожалуй, с того самого момента, как Саске нашел эту картинку, ему хотелось узнать, как зовут этого парня. Отчего-то сам дать ему имя он не решался. А еще ему хотелось услышать голос блондина, прикоснуться к нему, почувствовать его тепло, убедиться, что он живой человек. В конце концов, с ним хотелось поговорить. С ним этого хотелось.
Саске выпрямился на стуле и тихо вздохнул. Поговорить ему ничто не мешало. Он мог говорить, говорить сколько угодно, и никто не перебьет его, не велит замолчать, не фыркнет, заявив, что он несет глупости.
- Меня зовут Саске, - он даже не понял, как и зачем это сказал. – Учиха Саске.
В комнате повисла тишина. Здесь не было ничего удивительного или странного. Учиха тихо вздохнул и нервно рассмеялся, мысленно коря себя за то, что ведет себя как сумасшедший. Именно поэтому он пропустил, как на картинке появились два печатных, написанных алым слова. Одно из них появилось над головой блондина, и было длиннее, второе – короче, и располагалось оно на уровне шеи парня.
Саске, не веря своим глазам, смотрел на картинку. Уж что-что, а такую яркую надпись он бы давно заметил! Не было ее! Прежде ее не было!
- Узумаки, - он машинально прочитал вслух, - Наруто.
Стоило ему произнести это, и запись исчезла у него на глазах. Лишь в ушах все еще продолжали звенеть два только что сказанных слова: «Узумаки Наруто».
- Наруто, - повторил Саске, и ему показалось, будто парень на картинке слегка наклонил голову, как бы спрашивая: «Что»? – Это ведь твое имя? – и снова безумно захотелось поверить в то, что блондин моргнул, подтверждая его слова. – Ты меня слышишь?
Ответом вполне ожидаемо была тишина.
Надпись на картинке могла быть замысловатой игрой света – с утра все еще шел дождь, и небо то и дело озарялось яркими вспышками молний. В конце концов, воображение могло дорисовать то, чего нет. И имя «Узумаки Наруто» он мог придумать сам, устав думать о нарисованном парне, как о блондине. Но Саске не искал объяснений. Он просто принимал за данность то, что знал.
Учиха стал говорить с портретом. Рассказывать ему обо всем. О семье, о старшем брате. О том, как в детстве они с Итачи ходили на ярмарки, прыгали с пирса, играли в снежки. С гордостью говорил о том, как брат поступал в университет, как на третьем курсе Итачи рискнул, сдал сложнейший экзамен и получил право учиться за границей. В университете его мечты.
Саске охотно рассказывал о брате. Всегда говорил о нем с теплой улыбкой и с нетерпением ждал возможности приехать к нему.
- Потому что, - ворчливо добавлял он, - сам он сюда не вернется. Лентяй.
Когда он рассказал о брате все, что было можно, Учиха стал говорить о всяких мелочах. О погоде на улице, о настроениях прохожих, о своих лекциях и одногруппниках. Он говорил много. Безумно много, как будто хотел с лихвой компенсировать те годы тишины, когда из него невозможно было вытянуть и пары слов, и когда толком-то поговорить было не с кем. Саске в тайне надеялся, что снова получит ответ. Что что-нибудь промелькнет алой строчкой и исчезнет, как только он прочитает. Что Наруто нахмурится или улыбнется, наклонит голову и прикроет глаза. Ничего подобного не происходило. Ответом была тишина. И это угнетало Саске.
Иногда Учихе казалось, будто в синих глазах Узумаки меняются эмоции. Когда он просыпал и с утра опаздывал на важную пару, в них отражалось по-доброму насмешливое ехидство. А когда он слишком поздно возвращался домой, там светились обида и неодобрение.
И Саске продолжал говорить с портретом. Рассказывал о профессорах, предстоящих контрольных, вслух читал лекции, готовясь к экзаменам, делился планами на предстоящий новый год.
А тишина угнетала. Она сводила с ума. Лишала рассудка. Она душила не хуже одиночества, в котором проходила жизнь Саске. Он понимал. Без всяких книг по психологии, он понимал, что нашел в портрете отраду, защиту. Он знал, что должен отказаться от этой отдушины. Должен запрятать этот портрет в самый темный ящик и завести настоящих друзей, приятелей. Это не должно было быть трудно. Люди всегда тянулись к нему. Ему нужно прийти домой на новогодний ужин, побыть в кругу семьи, поговорить с ними, рассказать им все то, что он говорил портрету. Он все это прекрасно понимал. Умом понимал. А сердце… Сердце твердило ему о том, что Наруто настоящий. Что он такой же реальный и живой, как его отец и мать. Оно запрещало прятать портрет. Не хотело лишаться этой отдушины.
В канун Нового Года он не пошел на новогодний ужин. Не хватило духу. Саске все еще боялся встречи с отцом, хоть прекрасно знал, что оснований для этого нет. И, несмотря на то, что отец сам, пусть и не без давления матери, пригласил его на ужин. И все равно не пошел. Бесцельно шатался возле автобусной остановки, и думал о том, что, возможно, только что он своими руками уничтожил единственную возможность помириться с отцом. От понимания этого на душе стало горько. Очень горько.
Саске стиснул зубы, плотнее закутался в шарф и решительно подошел к остановке автобуса. Нет, он не будет делать глупости. Он использует свой все еще оставшийся шанс - сядет на последний автобус, приедет к родителям, извинится за опоздание и они вместе встретят этот Новый Год.
Автобус беззвучно закрыл двери и тихо заурчав, тронулся с места. Саске проводил его тяжелым взглядом. Не смог. Он не смог зайти в салон, сесть на пустующее у окна место и приехать к родным. Не смог сделать шаг вперед.
Он долго шел домой. Плутал по дворам, вдыхал морозный свежий воздух и думал о том, как могло бы быть хорошо дома. Там дома, на семейном ужине. Они бы всей семьей сидели за столом, беззаботно, как в детстве, болтали и с удовольствием ели горячую индейку, запеченную в яблоках.
Но это лишь красивые мечты. У них уже далеко не те отношения, что были раньше. Дом родителей и его собственный дом – это совершенно разные вещи. В его доме нет места ни запеченной в яблоках индейке, ни душевным разговорам, ни капельки тепла. У него есть лишь крошечный лучик света – картинка с невероятным парнем, Узумаки Наруто. Картинка, которую он сегодня же уберет. Уберет и… Заживет правильной жизнью.
В доме царила гнетущая тишина и темнота. Но здесь было тепло. В сто раз теплее, чем на улице. Тихо щелкнул выключатель и спустя мгновение в прихожей зажегся свет. Саске окинул прихожую хмурым взглядом. Небрежно бросил пальто на обувную тумбочку, разулся и прошел в гостиную.
Света в коридоре вполне хватало для того, чтобы рассмотреть мебель. Саске привычно сел за стол, бросил короткий взгляд на картинку, которую твердо вознамерился убрать, тяжело вздохнул, положил руки на стол и опустил на них голову. Он прекрасно понимал, что не сможет. Не сможет спрятать этот портрет в темный ящик, как пару часов назад не смог сесть в автобус. У него просто не поднимется рука.
- Знаешь… - машинально заговорил Саске, не поднимая головы.
Он хотел сказать о том, что на самом-то деле ему все это не нравится. Что одиночество – раздражает, а затяжная ссора с отцом – беспокоит. Что он хочет праздник. Шумный, веселый, который буквально с первых минут наверняка будет его раздражать и тем не менее, чем-то забавлять. Что ему безумно хочется говорить с живым человеком, а не с его портретом. Он хотел сказать многое, но осекся. Он не собирался больше говорить с картинкой.
- Знаю, Саске.
Учиха вздрогнул. Спокойный, тихий, немного грустный голос напугал его. Он поднял голову и пожалел, что не включил свет. Так бы у него было меньше оснований считать, что у него разыгралось воображение. Он смотрел прямо перед собой и не верил своим глазам. Напротив него, небрежно положив руки на стол, сидел Наруто. На нем была свободная белая футболка, что на картинке только угадывалась. И черные штаны – он прижимал колени к груди. Руки на деле оказались довольно тонкими, но крепкими. Глаза… глаза и на картинке были живыми. Сейчас же в них горела дикая смесь эмоций. Там были и радость, и удивление и грусть, и горечь, и обида, и странный восторг.
Саске осторожно прикоснулся к руке Узумаки. Тот от неожиданности вздрогнул, но больше не пошевелился. А Учиха не веря самому себе, все крепче сжимал в руках теплые, слегка напряженные руки Наруто, боясь, что тот исчезнет, стоит его только отпустить.
- Знаешь? – медленно переспросил Саске. Ему хотелось сказать многое, но слова застревали в горле. Он смог вымолвить всего одного слово, но сопроводил его таким красноречивым взглядом, что Наруто нервно сглотнул и слегка нахмурился.
- Знаю, - подтвердил он. Чуть подался вперед и хитро усмехнулся. – Я много чего знаю, - улыбка у него была широкой, искренней, белозубой. – Ты сам мне все рас…
Саске прервал его на полуслове. Он сделал то, что хотел сделать уже давно. То, от чего прежде колоссальным усилием воли ему удалось себя удержать. Он поцеловал его.
Губы у Узумаки были мягкими и немного влажными. Он не попытался отстраниться, не начал фыркать. Но и углубить поцелуй не позволил.
- Почему? – внимательно рассматривая Наруто и продолжая крепко держать его за руки, спросил Саске. – Как так получилось, что ты был там, - он кивнул в сторону уже пустой фоторамки, - а теперь ты здесь?
- Как? – переспросил Узумаки. – Я не знаю всех тонкостей, - он забавно сморщил нос. – Это было твое желание? – он спрашивал, словно искал подсказки. – А нет, - парень отрицательно покачал головой, - не то. Хм-м? – Наруто слегка наклонил голову набок и предположил: - Новый Год? Да, - он кивнул. – Это важно, но мало. Так что же? - он снова ненадолго умолк и снова, правда, в этот раз неуверенно, предположил: - Ты выполнил его условие? – и тут же просиял, улыбнулся, искренне радуясь, что нашел правильный ответ. – Точно! Ты выполнил его условие, и это меня спасло, - подумав немного, Узумаки уточнил: – Освободило. Мне повезло, - лучезарно улыбнулся он.
- Хм, - Саске слегка наклонил голову набок, смерил Узумаки тяжелым, серьезным взглядом. – Что-то я тебя не понимаю. Что я сделал? Что значит «освободило»?
- Эм, - Наруто слегка замялся. – Ты выполнил условие колдуна, - он говорил медленно и как-то неуверенно.
Сейчас Узумаки напоминал Саске плавающего в своих знаниях школьника, который пытается сдать итоговый экзамен. Ему безумно хотелось подсказать, но Учиха и сам не знал правильных ответов.
- Он отчего-то был зол на меня. Проклял - запечатал в… – Наруто растерянно посмотрел на Саске, как будто ожидая от него подсказки. – В это, - он указал на пустую фоторамку. – И поставил какое-то условие. А ты это условие выполнил и я освободился, - быстро закончил он, довольный тем, что со всем разобрался.
- Какое условие? – для Саске, тем не менее, многое осталось неясным.
В колдунов он не верил, считал их шарлатанами. Магия? Говорят, когда-то давно она была, но сейчас практически исчезла. Ее отголоски остались лишь в старинных храмах да древних архитектурных ценностях. Иногда она давала о себе знать по большим праздникам. Как Новый Год, например. Но Саске не верил в этакий символ новых начинаний и надежд.
Мистика, да. Мистика была. Хотя она тоже проявлялась крайне редко. Но Учиха сам с ней сталкивался. Сталкивался, если подумать, далеко не в первый раз. И… точно! Именно из-за этой самой мистики, он в свое время разругался с родителями. Но сейчас все это неважно…
- Я не знаю, - в бездонно-синих глазах Узумаки появилось отчаяние. – Я его не слышал.
- А почему он тебя запечатал? – Саске поспешил закрыть скользкий вопрос. Такая растерянность и внезапная паника Наруто ему не нравились. – Я имею в виду, - он нахмурился силясь что-то припомнить о колдунах, - они ведь не взаимодействуют с простыми людьми. Почему он связался с тобой?
- Потому что, - Узумаки нервно улыбнулся, - я, - он замялся, и совсем тихо продолжил: - я мифическое существо.
- Что? – невольно вырвалось у Саске.
Наруто отшатнулся, как от пощечины. Напрягся, вырвал руки из чужого плена, нахмурился и с вызовом посмотрел на Учиху.
- Нет, - поспешно выдохнул Саске. – Я не говорю, что это плохо. Я просто, - он перевел дыхание, - удивился. Это было так неожиданно…
Наруто немного расслабился. Во взгляде Саске не было ни призрения, ни недоверия. Нет, его взгляд не изменился. Он по-прежнему был внимательным, цепким и приятно-теплым. Сейчас в нем появилась крошечная искорка живого любопытства.
- То есть, ты можешь творить чудеса, - подумав немного, пришел к выводу Учиха.
- Нет! – тут же возразил Узумаки, вскидывая руки. – Я ничего такого не умею, - он еще сильнее отклонился назад, не удержал равновесия и упал с табурета. – Ой-ой-ой! - как-то обиженно простонал он и то ли всхлипнул, то ли фыркнул.
- Ты в порядке?
Саске вскочил с места, опрокидывая табурет, быстро обошел стол и на мгновение замер. Наруто обвивало несколько пушистых хвостов. На голове были симпатичные, пушистые ушки. Они как будто испуганно прижимались к ней, словно пытаясь спрятаться в растрепанных волосах.
- Я могу только это, - как-то смущенно признался Наруто, красноречиво поводя сразу всеми хвостами и слегка подергивая ушами. – И еще ходить по стенам, - совсем тихо закончил он, и все его остальные «и» так и остались невысказанными.
Саске вплотную подошел к кицунэ, сел рядом с ним на корточки, осторожно прикоснулся пальцем к пушистому, светлому ушку.
Наруто зажмурился, слегка напрягся, и в следующий миг хвосты и уши исчезли. Саске разочарованно фыркнул.
- Верни, - потребовал он. И было в его голосе что-то такое властное, что Узумаки не посмел ему перечить.
Хвосты снова в беспорядке разметались по полу. Они были подозрительно неподвижны. Ушки, с небольшими кисточками на самой верхушке стояли торчком и были напряжены. В глазах кицунэ застыла настороженность и плохо скрытая тревога. Весь его вид говорил о том, что он в любую секунду готов прыгнуть.
Учиха осторожно провел рукой по ближайшему хвосту. Тот был мягким и очень теплым. Наруто коротко вздрогнул, тихо фыркнул и дернул хвостом. А затем сразу все хвосты взметнулись вверх и распушились у кицунэ за спиной, на безопасном расстоянии от рук Саске. Узумаки наклонил голову так, что его лица нельзя было рассмотреть.
Саске тихо хмыкнул, провел тыльной стороной ладони по щеке кицунэ, легко поцеловал его в уголок губ.
Наруто тихо вздохнул, хвосты и уши снова исчезли.
- Зачем ты их прячешь? – удивился Учиха. - Они тебе безумно идут.
- Разве?
Узумаки приподнял голову, недоверчиво заглядывая в глаза Саске. Но не увидел там ничего насмешливого, предосудительного. Лишь восхищение и желание. Саске чего-то хотел. Чего именно, Наруто никак понять не мог.
- Да, - Учиха кивнул. Он немного поколебался, и осторожно прильнул к губам кицунэ.
Наруто затаил дыхание, не зная, как ему поступить. Прикосновения Саске были нежными, приятными. К тому же он уже трогал его хвост. Пожалуй, интимней этого ничего нет, разве что прикосновение к ушкам. Но и до них Учиха уже дотянулся. Решив, что отступать некуда, Узумаки ответил на поцелуй.
Саске не понял, когда пересадил кицунэ к себе на руки и крепко сжал его в объятиях. Время остановилось в тот миг, когда Наруто ответил ему, позволил углубить поцелуй, неуверенно обнял за шею. Чуть позже, он, видимо мимо воли, снова выпустил хвосты и ушки. Сейчас Узумаки позволял прикасаться к ним. Тихо урчал, по-кошачьи трясь носом о шею, когда он чесал у него за ушком.
Наруто навострил уши, тихо фыркнул, изловчился сбросить с себя руку Саске и как бы извиняясь за это, легко коснулся губами его губ. Прошло еще мгновение, все, что напоминало в нем кицунэ, исчезло. Он тихо вздохнул и как-то грустно посмотрел на Учиху.
- Что случилось? – недоуменно спросил Саске, проводя рукой по щеке Узумаки. – Почему, - он недовольно нахмурился, и несильно потрепал то место, где всего секунду назад были ушки, - ты их прячешь?
- Потому что, - Наруто тряхнул головой, пытаясь сбросить руку Учихи, - ты их постоянно трогаешь, - едва слышно пробормотал он. – И понятия не имеешь, что это для меня значит, - продолжал тихо ворчать он, нисколько не думая о том, что говорит недостаточно тихо и довольно-таки внятно.
Учиха довольно усмехнулся. Он заметил и чувствительность кицунэ и то, что он начинал активно ластиться, стоило только коснуться то ли его ушек, то ли одного из девяти хвостов. И он прекрасно понимал, что это значит. И был абсолютно не против довести дело до конца и взять на себя, если потребуется, всю ответственность за это. Он вовлек Наруто в новый, долгий поцелуй, бездумно водя руками по его спине и с каждой секундой все крепче прижимая его к себе.
- Нет, Саске, - на выдохе прошептал Наруто, с явным усилием отстраняясь. – Сейчас не время, - он смущенно потупил взгляд, но уже в следующую секунду уверенно и непоколебимо смотрел в глаза Учихе. – К тебе идут гости. Они позвонят в дверь через тридцать секунд.
- Что? – не поверил Саске. – О чем ты? Гости? В такое время? Ты шу… - он не договорил. Его прервал звонок в дверь. – Кто это? – он настороженно посмотрел на кицунэ.
- Мужчина и женщина, - тут же отозвался Узумаки. – Думаю, это твои родители, - он на мгновение умолк, и лукаво улыбнулся: - Фугаку и Микото, верно?
- Не может быть! – воскликнул Учиха, машинально кивая в ответ на последний вопрос кицунэ. В дверь, между тем, снова позвонили. – Они дома, встречают Новый Год.
- Это Новый Год, Саске, - заметил Наруто. – Волшебный праздник, когда просыпается и начинает действовать магия. Это шанс начать что-то новое. Исправить старое. Поэтому немедленно вставай и иди открывать дверь. А я… - его голос дрогнул, он на мгновение осекся. – Я снова стану картинкой…
- Нет! – Саске протестующее покачал головой, крепко сжимая в объятиях кицунэ. – Нет, - тихо повторил он. – Даже не думай. Идем со мной, - Учиха легко встал, утягивая Наруто за собой. – Мы встретим моих родителей. Я познакомлю их со своим парнем.
- С кем? – не понял Узумаки. Звонкая трель дверного звонка его раздражала.
- С тобой, - усмехнулся Саске. – С кем же еще?
- Ох, Саске! Дорогой! С Новым Годом!
Наруто не ошибся. За дверью действительно стояли родители. Суровый, немного хмурый отец. Он постарел, за то время, что Саске его не видел. Мужчина держал в руках два больших, чем-то до отказа набитых пакета. Мать как всегда цвела и светилась счастьем. Стоило Саске только открыть дверь, как она крепко обняла его, обдав терпким едва уловимым ароматом духов и морозной свежестью.
- Это твой друг?
Микото с интересом рассматривала Наруто. От Саске не ускользнул и внимательный, критический взгляд отца. Узумаки столь пристальное внимание явно смущало. Он крепче сжимал его руку, как будто прося о чем-то.
- Это Наруто, - спокойно представил кицунэ, Саске. – Да это мой, - он выделил это слово, - друг, - закончил он и получил легкий подзатыльник от Узумаки.
Фугаку тихо хмыкнул. В его глазах свернуло одобрение, сухие, тонкие губы, тронула едва заметная улыбка. Саске подумал, будто все это ему показалось. Так быстро эмоции слетели с лица этого человека.
- Красивый, - одобрила Микото и тут же засуетилась. Уверенно прошла на кухню, увлекая за собой мужа, и громко обещая от души отпраздновать этот Новый Год.
- Но ведь я не сел на последний автобус, - потрясенно прошептал Саске. Он корил себя за это, переживал из-за своего малодушия, не надеялся чудо. – Как же так?
- Это Новый Год, Саске, - Наруто обернулся и беззаботно пожал плечами. - Время, когда оживает магия и случаются чудеса. Пойдем, - он потянул Учиху за собой, - я чую запеченную в яблоках индейку.
Нет, это было не так, как всегда. Это был не тот дом, не то настроение. Не было легкости и ощущение праздника. Вместо них в воздухе витали легкая напряженность и предвкушение чуда. Другими были и место и стол. Они собрались не в гостиной, а на кухне. Не запекали индейку, а только разогревали ее. Не ждали с нетерпением боя курантов, а, смешно сказать, уже давно пропустили его.
- Что это вы расселись? - Микото отвернулась от плиты, и смерила суровым взглядом сидящих за столом людей. – Что мы будем пить? – она требовательно посмотрела на мужа. – Из чего мы будем пить? – она перевела не менее требовательный взгляд на сына.
И те, как один, вскочили со своих мест. Саске для того, чтобы найти в одном из многочисленных шкафов бокалы. Фугаку для того чтобы достать из принесенного пакета несколько бутылок вина и с легкостью откупорить их небольшим штопором-брелоком.
Наруто, поставив локти на стол и положив на руки подбородок, с любопытством наблюдал за действиями семьи. Он вдыхал запах индейки и блаженно жмурился. К запаху индейки добавлялся аромат цитрусовых и шоколада и чего-то терпкого, непонятного.
Саске снова сел рядом с кицунэ и с едва заметной улыбкой посмотрел на него. Хоть роскошные хвосты и были надежно спрятаны, Учиха не сомневался, что будь они сейчас видны, Наруто непременно бы довольно вилял ими. А ушки… Ушки были бы расслабленными, чуть прижатыми к голове и безумно пушистыми.
Фугаку разливал вино. Не детское шампанское, как бывало много лет назад. Крепкое, хорошо выдержанное красное вино. Наруто насторожено понюхал поставленный перед ним бокал, смешно поморщился, тихо фыркнул и заинтересовался содержимым бокала Саске. И хоть оно ничем не отличалось, отчего-то кицунэ больше понравился соседний бокал. Он забрал его себе. А свой с самым невозмутимым видом поставил перед Саске.
Учиха тихо хмыкнул. Возможно, в действиях Узумаки был скрытый смысл. А может, он просто баловался. Чем бы это ни было на самом деле, выглядело это забавно.
- А где вы познакомились? – поинтересовалась Микото. Она отвернулась от плиты как раз в тот момент, когда Наруто менял бокалы, и как и все на кухне, стала свидетельницей этой забавной сцены.
- В интернете, - машинально ответил Саске, прежде чем успел подумать о том, что сказал,
- Ах, соц. сети, - Микото понимающе улыбнулась, покачала головой, и снова обернулась к плите с тем, чтобы ее выключить и начать накладывать главное праздничное блюдо.
Саске спрятал улыбку. Он как-то позабыл о таком простом объяснении. Нет никакой магии, никакой мистики. Один-единственный технический прогресс. Социальные сети. Все просто и понятно. Это не вызывает вопросов, не провоцирует ссор. Это удобно.
Наруто задумчиво наклонил голову набок, а затем обернулся. Оперся рукой на левое колено Саске, и, практически вплотную придвинувшись к нему, шепотом спросил:
- А что такое соц. сети?
Нет, это было не так как всегда. Не так, как в детстве. Не было беззаботных разговоров, веселого смеха, забавных игр. Но были все те же теплота и уют. Спокойствие и умиротворение. А к ним добавились молчаливое одобрение отца и радостно горящие глаза матери. А еще Наруто. Искренний и забавный. Отзывчивый и внимательный. И безумно чуткий.
Да, все было не так как прежде. Это было ново и непривычно. Но это было правильно и приятно. Это был шаг вперед.
Автор: Шахматист чан
Бета: Кристен Крах, Просто Тати
Пэйринг: Саске/Наруто
Рейтинг: PG-13
Жанр: Романтика, Фэнтези, Мистика
Саммари: Он нашел его в интернете. Нашел, увидел и влюбился.
Размер: Мини
Предупреждения: слэш, OOC, AU
Состояние: закончен
Дисклеймер: Персонажи принадлежат Кишимото-сенсею. А остальное все мое.
Размещение:Спрашиваем у меня
От автора: Возможно это будет цикл рассказов, а может и не будет...
ПрологПролог
Колдун не был злым. Он просто выполнял свою работу. И работа эта заключалась в том, чтобы избавляться от переизбытка магии и всевозможных связанных с ними чудес. Избавлялся он от них простым и прозаичным способом – убирал существ, что этот переизбыток создавали. Обычно, он действовал осторожно и гуманно. Проводил с волшебными существами разъяснительные беседы, подбирал для них подходящее местечко, где они могли спокойно жить. Но неожиданно все изменилось. Однажды, ему предстояло избавиться от одного кицунэ. Очередное задание, только казалось простым. На деле же...
Кицунэ звали Узумаки Наруто. Он выглядел как обычный парень, на вид не старше двадцати лет. Среднего роста, крепко-сбитый, у него были растрепанные волосы цвета спелой пшеницы, живые сине-голубые глаза. От обычных людей, его отличали девять рыжих хвостов и золотисто-оранжевые ушки с небольшими, пушистыми кисточками на кончиках, которые он стыдливо прятал. И прятал он эти свои мистические атрибуты так искусно, так ловко скрывал свою истинную сущность, что вычислить его среди его многочисленных друзей-людей было практически невозможно.
Несколько лет, целых несколько лет, колдун потратил на то, чтобы найти кицунэ. Просто найти. Еще примерно столько же времени ему потребовалось для того, чтобы встретиться с парнем один на один.
Колдун, не сомневался, кицунэ знал о нем. Он специально увиливал от встреч, делал вид, что не понимает намеков, пропадал в тот самый миг, когда расставленные им магические сети должны были сработать. Кицунэ играл с ним. Забавлялся и наслаждался тем, что всегда может сбежать, отовсюду улизнуть.
А колдун злился. Такие игры раздражали его. Он не мог выполнить свою работу, и это плохо отражалось на мире, плохо отражалось на нем самом, да и вообще плохо отражалось на всем. И колдун решился. Решился нарушить свои принципы, переступить через свою гуманность. Он познакомился с окружением Узумаки, втерся в доверие к самым близким его друзьям, обманом заставил их устроить им встречу.
Оказавшись с кицунэ один на один, он как всегда поговорил с ним. Только в этот раз это был не дружелюбный разговор, убеждающий мистическое существо добровольно покинуть обжитое место и обустроиться в другом, более для него подходящем. Нет, он был слишком зол на Узумаки, чтобы говорить с ним о таких вещах. Три года. Целых три года он играл с ним в кошки мышки. За это время его терпение окончательно иссякло, а желание помочь отпало напрочь.
В тот день колдун дважды применил запретные чары.
В первый раз, когда исказил факты и заставил кицунэ поверить в то, что его друзья, самые близкие и надежные, предали его. Что они узнали о том, кто он на самом деле, испугались его истинной сущности и сознательно заманили сюда, в логово колдуна.
Во второй раз, когда наложил проклятие. Тогда он впервые в жизни проклял мифическое существо. Надежно запечатав кицунэ в небольшой аморфной таре, он торжественно потряс его в руке и злорадно посулил:
- Пока кто-нибудь не полюбит тебя такого, не быть тебе свободным! – зловеще хохоча, объявил колдун во всю мощь своих легких, и не глядя, выбросил тару в одно из тысячи измерений.
КартинкаКартинка
Учиха Саске был известен, как самый нелюдимый и неразговорчивый человек. Он был привлекательным во всех отношениях. Высокий, стройный брюнет с правильными чертами лица, матово-черными, умными и всегда холодными глазами. Молчаливый, спокойный, его окружала аура таинственности, и это магнитом притягивало к нему людей. Сам Учиха не любил чрезмерного внимания, неохотно шел на контакт и ото всех отмахивался. Казалось, он изнывает от одиночества, но сам Саске так не считал. Он жил так, как ему хотелось, сам принимал решения, был полностью независимым, ни в чем не нуждался. Ни в деньгах, ни в общении. Так ему казалось, до тех пор, пока он не встретил его.
***
Он нашел его в интернете. Как-то раз от нечего делать сидя на паре, перебирал картинки Googla и нашел его. Яркого, невероятно-красивого, завораживающего. Копна непослушных золотых волос напоминала солнце. Широко распахнутые, сине-голубые глаза, казалось, смотрели прямо в душу, оставляли в ней свой след, будили забытые и создавали новые, незнакомые прежде чувства. Глубоко на их дне застыли удивление, обида, горечь. Аккуратные золотые брови слегка приподняты, и это делает парня каким-то растерянным, беззащитным, обреченным. Губы, тонкие и бледные, напряжены. Кажется, что он, то ли хочет улыбнуться, то ли возмутиться. На смуглых щеках аккуратно выведено по три ровных параллельных шрамов. И это кажется таким естественным, что в мыслях даже нет спросить: что это? Откуда оно? У парня стройная шея. Отчего-то это цепляет. Он одет во что-то белое, скорее всего в футболку. Картинка обрывалась прежде, чем это можно было рассмотреть. И от этого было обидно.
Учиха сохранил к себе эту картинку, и потом в течение бесконечно-длинного учебного дня, еще не раз открывал и подолгу рассматривал. Уже через пару часов Саске досконально знал каждый ее штрих. Он обратил внимание даже на белоснежный фон картинки, белый-белый, как холст. Он казался слишком невыразительным для такого яркого парня, изображенного на нем. Художник поленился дорисовать…
Художник. К концу учебного дня, Саске не сомневался, что нашел не фотографию. Уж слишком идеальным был изображенный на ней парень. Как будто кто-то перенес на бумагу свои мечты. Но автора у рисунка не было. На картинке не было подписей. На ней вообще не было ничего лишнего. Лишь необычно-яркий парень с невероятно-живыми глазами. Казалось, что он вот-вот моргнет, веки на мгновение скроют глаза, длинные, пушистые ресницы задрожат, и он снова будет с недоумением рассматривать мир.
Саске бредил им - парнем на картинке. Он думал о нем постоянно. Парень с картинки снился ему по ночам. Но отчего-то даже во сне он не был живым, реальным, а неизменно присутствовал в виде все той, же картинки, с теми же полу-удивленными, полу-обиженными глазами.
Просыпаясь, Учиха всегда тянулся за телефоном и находил там заветную картинку. За пару недель это стало привычным ритуалом. Он готовил себе завтрак, и, заканчивая с этим нехитрым делом, снова заглядывал в телефон. Собирался в университет, и перед выходом, словно прощаясь, смотрел на любимую картинку и шел на учебу. В университете, только на перерывах он заставлял себя закрыть телефон и немного отвлечься от запавшего ему в душу парня.
Ему запал в душу этот неизвестный блондин. Он нагло, не спрашивая ничьего разрешения или согласия, поселился в его сердце.
Спустя месяц, Саске несмело признавался сам себе, что влюбился. Впервые в жизни влюбился. Влюбился в картинку.
Хотелось, чтобы этого невероятного блондина было много. Увесить им все стены, заставить им столы. Саске решил распечатать любимую картинку. Ее качество оставляло желать лучшего. И Учиха попытался найти лучший вариант. Он перепробовал все. Все варианты запросов, все известные ему поисковики, он даже искал на разных компьютерах в совершенно разных местах. Он потратил на это неделю. Но все тщетно. Больше такой картинки, даже точно такой, не было. Это удивляло, пугало и радовало. У него, возможно, только у него одного, есть этот невероятный блондин. А распечатать можно и тот вариант, что у него есть.
С огромным трудом преодолев нежелание кому бы то ни было показывать блондина, Саске пришел в фотомастерскую. Он печатал сразу с телефона, боясь, что какой-нибудь вирус уничтожит файл. Попросил сделать несколько копий, сказал, что хочет найти этого человека. Мастер ничего уточнять не стал. Просто запустил печать.
Первый лист был насыщен красками. На нем, как будто увеличившись, отображалось возмущенное и вместе с тем удивленное лицо безымянного парня. Остальные четыре листа были пусты. Как будто весь картридж закончился на одной этой фотографии. Но на листе действительно было слишком много красок. И были они неестественно яркими. Как будто это была не печать вовсе, а картина масляными красками.
Мастер недоуменно хмыкнул. Проворчал что-то о том, что всего пару часов назад поменял картридж и на пробу попытался распечатать весеннюю открытку. Принтер выплюнул цветное изображение.
Впрочем, Саске об этом не знал. Он, спрятав в бумажный конверт драгоценное фото, спешил в магазин фоторамок. Идея сделать больше копий картинки как-то пропала сама собой.
Картинку в стеклянной, абсолютно прозрачной, без стекла над самим изображением, рамке, Саске поставил на столе в гостиной. Рядом, служа ей опорой, стояла ваза с фруктами.
Теперь Саске взял за правило учиться и обедать в гостиной. Здесь же он и сидел пасмурными осенними вечерами, когда за окном жалобно завывал ветер, а по стеклам злобно стучал ливень. Вообще, такая погода стала все больше и больше нравится Саске. Он сидел в небольшой уютной гостиной, смотрел на свое собственное маленькое солнце и забывал обо всем: о непогоде, о завале в учебе, о ссорах с семьей.
Однажды, проснувшись утром, и ленясь встать с кровати, Саске потянулся за телефоном, зашел в галерею и принялся там искать свою картинку, свой личный наркотик. Поиск не должен был занять много времени. Он купил себе этот телефон всего полгода назад и до сих пор практически не загрузил его информацией. Однако, картинки, той самой заветной картинки, не было.
Такого ужаса он не испытывал никогда. Даже когда мать, всегда ободряющая и поддерживающая его, приняла сторону отца и вместе с ним звучно хлопнула дверью родного дома, разрешив идти на все четыре стороны. Тогда они не поделили… Что? Интересы? Взгляды на жизнь? Принципы? Ценности? Саске этого так и не понял.
Он как ошпаренный вскочил с кровати, споткнулся о складку ковра, ударился локтем о дверной косяк, и, машинально потирая ушибленное место, вбежал в гостиную. На столе, рядом с вазой с фруктами, стояла стеклянная фоторамка. В ней, с недоумением рассматривая мир, прятался дорогой Саске блондин.
Такого облегчения Учиха не испытывал даже тогда, когда спустя два года после громкой ссоры с родителями, он померился с матерью. Отец до сих пор оставался непреклонен в своей гордости и упрямстве.
- Как хорошо, - пробормотал Саске, тяжело вздыхая и грузно оседая на табурет, стоящий рядом со столом. – Я испугался.
Он бережно сжал в руках края рамки и положил голову на стол так, чтобы его лицо, и лицо незнакомца было на одном уровне. Несколько секунд Саске рассматривал картинку. Он знал ее в совершенстве. И любое, самое крошечное изменение не ускользнуло бы от него.
Оно и не ускользнуло.
Учиха резко выпрямился и шумно выдохнул. Картинка… Она изменилась. Незначительно, практически незаметно, но изменилась. Блондин больше не смотрел на него с недоумением и обидой. В его глазах отчетливо читалось удивление, брови не стремились спрятаться за волосами, напротив, опустились, как будто парень хмурился, а уголки его губ слегка приподнялись вверх, будто он улыбался.
«Это мое воображение, - решил Саске. – Я просто хочу, чтобы он реагировал на меня».
Он снова положил голову на стол и принялся внимательно рассматривать картинку. Выражение лица парня не менялось. Оно оставалось таким же удивленным и немного насмешливым.
Пожалуй, с того самого момента, как Саске нашел эту картинку, ему хотелось узнать, как зовут этого парня. Отчего-то сам дать ему имя он не решался. А еще ему хотелось услышать голос блондина, прикоснуться к нему, почувствовать его тепло, убедиться, что он живой человек. В конце концов, с ним хотелось поговорить. С ним этого хотелось.
Саске выпрямился на стуле и тихо вздохнул. Поговорить ему ничто не мешало. Он мог говорить, говорить сколько угодно, и никто не перебьет его, не велит замолчать, не фыркнет, заявив, что он несет глупости.
- Меня зовут Саске, - он даже не понял, как и зачем это сказал. – Учиха Саске.
В комнате повисла тишина. Здесь не было ничего удивительного или странного. Учиха тихо вздохнул и нервно рассмеялся, мысленно коря себя за то, что ведет себя как сумасшедший. Именно поэтому он пропустил, как на картинке появились два печатных, написанных алым слова. Одно из них появилось над головой блондина, и было длиннее, второе – короче, и располагалось оно на уровне шеи парня.
Саске, не веря своим глазам, смотрел на картинку. Уж что-что, а такую яркую надпись он бы давно заметил! Не было ее! Прежде ее не было!
- Узумаки, - он машинально прочитал вслух, - Наруто.
Стоило ему произнести это, и запись исчезла у него на глазах. Лишь в ушах все еще продолжали звенеть два только что сказанных слова: «Узумаки Наруто».
- Наруто, - повторил Саске, и ему показалось, будто парень на картинке слегка наклонил голову, как бы спрашивая: «Что»? – Это ведь твое имя? – и снова безумно захотелось поверить в то, что блондин моргнул, подтверждая его слова. – Ты меня слышишь?
Ответом вполне ожидаемо была тишина.
Надпись на картинке могла быть замысловатой игрой света – с утра все еще шел дождь, и небо то и дело озарялось яркими вспышками молний. В конце концов, воображение могло дорисовать то, чего нет. И имя «Узумаки Наруто» он мог придумать сам, устав думать о нарисованном парне, как о блондине. Но Саске не искал объяснений. Он просто принимал за данность то, что знал.
Учиха стал говорить с портретом. Рассказывать ему обо всем. О семье, о старшем брате. О том, как в детстве они с Итачи ходили на ярмарки, прыгали с пирса, играли в снежки. С гордостью говорил о том, как брат поступал в университет, как на третьем курсе Итачи рискнул, сдал сложнейший экзамен и получил право учиться за границей. В университете его мечты.
Саске охотно рассказывал о брате. Всегда говорил о нем с теплой улыбкой и с нетерпением ждал возможности приехать к нему.
- Потому что, - ворчливо добавлял он, - сам он сюда не вернется. Лентяй.
Когда он рассказал о брате все, что было можно, Учиха стал говорить о всяких мелочах. О погоде на улице, о настроениях прохожих, о своих лекциях и одногруппниках. Он говорил много. Безумно много, как будто хотел с лихвой компенсировать те годы тишины, когда из него невозможно было вытянуть и пары слов, и когда толком-то поговорить было не с кем. Саске в тайне надеялся, что снова получит ответ. Что что-нибудь промелькнет алой строчкой и исчезнет, как только он прочитает. Что Наруто нахмурится или улыбнется, наклонит голову и прикроет глаза. Ничего подобного не происходило. Ответом была тишина. И это угнетало Саске.
Иногда Учихе казалось, будто в синих глазах Узумаки меняются эмоции. Когда он просыпал и с утра опаздывал на важную пару, в них отражалось по-доброму насмешливое ехидство. А когда он слишком поздно возвращался домой, там светились обида и неодобрение.
И Саске продолжал говорить с портретом. Рассказывал о профессорах, предстоящих контрольных, вслух читал лекции, готовясь к экзаменам, делился планами на предстоящий новый год.
А тишина угнетала. Она сводила с ума. Лишала рассудка. Она душила не хуже одиночества, в котором проходила жизнь Саске. Он понимал. Без всяких книг по психологии, он понимал, что нашел в портрете отраду, защиту. Он знал, что должен отказаться от этой отдушины. Должен запрятать этот портрет в самый темный ящик и завести настоящих друзей, приятелей. Это не должно было быть трудно. Люди всегда тянулись к нему. Ему нужно прийти домой на новогодний ужин, побыть в кругу семьи, поговорить с ними, рассказать им все то, что он говорил портрету. Он все это прекрасно понимал. Умом понимал. А сердце… Сердце твердило ему о том, что Наруто настоящий. Что он такой же реальный и живой, как его отец и мать. Оно запрещало прятать портрет. Не хотело лишаться этой отдушины.
В канун Нового Года он не пошел на новогодний ужин. Не хватило духу. Саске все еще боялся встречи с отцом, хоть прекрасно знал, что оснований для этого нет. И, несмотря на то, что отец сам, пусть и не без давления матери, пригласил его на ужин. И все равно не пошел. Бесцельно шатался возле автобусной остановки, и думал о том, что, возможно, только что он своими руками уничтожил единственную возможность помириться с отцом. От понимания этого на душе стало горько. Очень горько.
Саске стиснул зубы, плотнее закутался в шарф и решительно подошел к остановке автобуса. Нет, он не будет делать глупости. Он использует свой все еще оставшийся шанс - сядет на последний автобус, приедет к родителям, извинится за опоздание и они вместе встретят этот Новый Год.
Автобус беззвучно закрыл двери и тихо заурчав, тронулся с места. Саске проводил его тяжелым взглядом. Не смог. Он не смог зайти в салон, сесть на пустующее у окна место и приехать к родным. Не смог сделать шаг вперед.
Он долго шел домой. Плутал по дворам, вдыхал морозный свежий воздух и думал о том, как могло бы быть хорошо дома. Там дома, на семейном ужине. Они бы всей семьей сидели за столом, беззаботно, как в детстве, болтали и с удовольствием ели горячую индейку, запеченную в яблоках.
Но это лишь красивые мечты. У них уже далеко не те отношения, что были раньше. Дом родителей и его собственный дом – это совершенно разные вещи. В его доме нет места ни запеченной в яблоках индейке, ни душевным разговорам, ни капельки тепла. У него есть лишь крошечный лучик света – картинка с невероятным парнем, Узумаки Наруто. Картинка, которую он сегодня же уберет. Уберет и… Заживет правильной жизнью.
В доме царила гнетущая тишина и темнота. Но здесь было тепло. В сто раз теплее, чем на улице. Тихо щелкнул выключатель и спустя мгновение в прихожей зажегся свет. Саске окинул прихожую хмурым взглядом. Небрежно бросил пальто на обувную тумбочку, разулся и прошел в гостиную.
Света в коридоре вполне хватало для того, чтобы рассмотреть мебель. Саске привычно сел за стол, бросил короткий взгляд на картинку, которую твердо вознамерился убрать, тяжело вздохнул, положил руки на стол и опустил на них голову. Он прекрасно понимал, что не сможет. Не сможет спрятать этот портрет в темный ящик, как пару часов назад не смог сесть в автобус. У него просто не поднимется рука.
- Знаешь… - машинально заговорил Саске, не поднимая головы.
Он хотел сказать о том, что на самом-то деле ему все это не нравится. Что одиночество – раздражает, а затяжная ссора с отцом – беспокоит. Что он хочет праздник. Шумный, веселый, который буквально с первых минут наверняка будет его раздражать и тем не менее, чем-то забавлять. Что ему безумно хочется говорить с живым человеком, а не с его портретом. Он хотел сказать многое, но осекся. Он не собирался больше говорить с картинкой.
- Знаю, Саске.
Учиха вздрогнул. Спокойный, тихий, немного грустный голос напугал его. Он поднял голову и пожалел, что не включил свет. Так бы у него было меньше оснований считать, что у него разыгралось воображение. Он смотрел прямо перед собой и не верил своим глазам. Напротив него, небрежно положив руки на стол, сидел Наруто. На нем была свободная белая футболка, что на картинке только угадывалась. И черные штаны – он прижимал колени к груди. Руки на деле оказались довольно тонкими, но крепкими. Глаза… глаза и на картинке были живыми. Сейчас же в них горела дикая смесь эмоций. Там были и радость, и удивление и грусть, и горечь, и обида, и странный восторг.
Саске осторожно прикоснулся к руке Узумаки. Тот от неожиданности вздрогнул, но больше не пошевелился. А Учиха не веря самому себе, все крепче сжимал в руках теплые, слегка напряженные руки Наруто, боясь, что тот исчезнет, стоит его только отпустить.
- Знаешь? – медленно переспросил Саске. Ему хотелось сказать многое, но слова застревали в горле. Он смог вымолвить всего одного слово, но сопроводил его таким красноречивым взглядом, что Наруто нервно сглотнул и слегка нахмурился.
- Знаю, - подтвердил он. Чуть подался вперед и хитро усмехнулся. – Я много чего знаю, - улыбка у него была широкой, искренней, белозубой. – Ты сам мне все рас…
Саске прервал его на полуслове. Он сделал то, что хотел сделать уже давно. То, от чего прежде колоссальным усилием воли ему удалось себя удержать. Он поцеловал его.
Губы у Узумаки были мягкими и немного влажными. Он не попытался отстраниться, не начал фыркать. Но и углубить поцелуй не позволил.
- Почему? – внимательно рассматривая Наруто и продолжая крепко держать его за руки, спросил Саске. – Как так получилось, что ты был там, - он кивнул в сторону уже пустой фоторамки, - а теперь ты здесь?
- Как? – переспросил Узумаки. – Я не знаю всех тонкостей, - он забавно сморщил нос. – Это было твое желание? – он спрашивал, словно искал подсказки. – А нет, - парень отрицательно покачал головой, - не то. Хм-м? – Наруто слегка наклонил голову набок и предположил: - Новый Год? Да, - он кивнул. – Это важно, но мало. Так что же? - он снова ненадолго умолк и снова, правда, в этот раз неуверенно, предположил: - Ты выполнил его условие? – и тут же просиял, улыбнулся, искренне радуясь, что нашел правильный ответ. – Точно! Ты выполнил его условие, и это меня спасло, - подумав немного, Узумаки уточнил: – Освободило. Мне повезло, - лучезарно улыбнулся он.
- Хм, - Саске слегка наклонил голову набок, смерил Узумаки тяжелым, серьезным взглядом. – Что-то я тебя не понимаю. Что я сделал? Что значит «освободило»?
- Эм, - Наруто слегка замялся. – Ты выполнил условие колдуна, - он говорил медленно и как-то неуверенно.
Сейчас Узумаки напоминал Саске плавающего в своих знаниях школьника, который пытается сдать итоговый экзамен. Ему безумно хотелось подсказать, но Учиха и сам не знал правильных ответов.
- Он отчего-то был зол на меня. Проклял - запечатал в… – Наруто растерянно посмотрел на Саске, как будто ожидая от него подсказки. – В это, - он указал на пустую фоторамку. – И поставил какое-то условие. А ты это условие выполнил и я освободился, - быстро закончил он, довольный тем, что со всем разобрался.
- Какое условие? – для Саске, тем не менее, многое осталось неясным.
В колдунов он не верил, считал их шарлатанами. Магия? Говорят, когда-то давно она была, но сейчас практически исчезла. Ее отголоски остались лишь в старинных храмах да древних архитектурных ценностях. Иногда она давала о себе знать по большим праздникам. Как Новый Год, например. Но Саске не верил в этакий символ новых начинаний и надежд.
Мистика, да. Мистика была. Хотя она тоже проявлялась крайне редко. Но Учиха сам с ней сталкивался. Сталкивался, если подумать, далеко не в первый раз. И… точно! Именно из-за этой самой мистики, он в свое время разругался с родителями. Но сейчас все это неважно…
- Я не знаю, - в бездонно-синих глазах Узумаки появилось отчаяние. – Я его не слышал.
- А почему он тебя запечатал? – Саске поспешил закрыть скользкий вопрос. Такая растерянность и внезапная паника Наруто ему не нравились. – Я имею в виду, - он нахмурился силясь что-то припомнить о колдунах, - они ведь не взаимодействуют с простыми людьми. Почему он связался с тобой?
- Потому что, - Узумаки нервно улыбнулся, - я, - он замялся, и совсем тихо продолжил: - я мифическое существо.
- Что? – невольно вырвалось у Саске.
Наруто отшатнулся, как от пощечины. Напрягся, вырвал руки из чужого плена, нахмурился и с вызовом посмотрел на Учиху.
- Нет, - поспешно выдохнул Саске. – Я не говорю, что это плохо. Я просто, - он перевел дыхание, - удивился. Это было так неожиданно…
Наруто немного расслабился. Во взгляде Саске не было ни призрения, ни недоверия. Нет, его взгляд не изменился. Он по-прежнему был внимательным, цепким и приятно-теплым. Сейчас в нем появилась крошечная искорка живого любопытства.
- То есть, ты можешь творить чудеса, - подумав немного, пришел к выводу Учиха.
- Нет! – тут же возразил Узумаки, вскидывая руки. – Я ничего такого не умею, - он еще сильнее отклонился назад, не удержал равновесия и упал с табурета. – Ой-ой-ой! - как-то обиженно простонал он и то ли всхлипнул, то ли фыркнул.
- Ты в порядке?
Саске вскочил с места, опрокидывая табурет, быстро обошел стол и на мгновение замер. Наруто обвивало несколько пушистых хвостов. На голове были симпатичные, пушистые ушки. Они как будто испуганно прижимались к ней, словно пытаясь спрятаться в растрепанных волосах.
- Я могу только это, - как-то смущенно признался Наруто, красноречиво поводя сразу всеми хвостами и слегка подергивая ушами. – И еще ходить по стенам, - совсем тихо закончил он, и все его остальные «и» так и остались невысказанными.
Саске вплотную подошел к кицунэ, сел рядом с ним на корточки, осторожно прикоснулся пальцем к пушистому, светлому ушку.
Наруто зажмурился, слегка напрягся, и в следующий миг хвосты и уши исчезли. Саске разочарованно фыркнул.
- Верни, - потребовал он. И было в его голосе что-то такое властное, что Узумаки не посмел ему перечить.
Хвосты снова в беспорядке разметались по полу. Они были подозрительно неподвижны. Ушки, с небольшими кисточками на самой верхушке стояли торчком и были напряжены. В глазах кицунэ застыла настороженность и плохо скрытая тревога. Весь его вид говорил о том, что он в любую секунду готов прыгнуть.
Учиха осторожно провел рукой по ближайшему хвосту. Тот был мягким и очень теплым. Наруто коротко вздрогнул, тихо фыркнул и дернул хвостом. А затем сразу все хвосты взметнулись вверх и распушились у кицунэ за спиной, на безопасном расстоянии от рук Саске. Узумаки наклонил голову так, что его лица нельзя было рассмотреть.
Саске тихо хмыкнул, провел тыльной стороной ладони по щеке кицунэ, легко поцеловал его в уголок губ.
Наруто тихо вздохнул, хвосты и уши снова исчезли.
- Зачем ты их прячешь? – удивился Учиха. - Они тебе безумно идут.
- Разве?
Узумаки приподнял голову, недоверчиво заглядывая в глаза Саске. Но не увидел там ничего насмешливого, предосудительного. Лишь восхищение и желание. Саске чего-то хотел. Чего именно, Наруто никак понять не мог.
- Да, - Учиха кивнул. Он немного поколебался, и осторожно прильнул к губам кицунэ.
Наруто затаил дыхание, не зная, как ему поступить. Прикосновения Саске были нежными, приятными. К тому же он уже трогал его хвост. Пожалуй, интимней этого ничего нет, разве что прикосновение к ушкам. Но и до них Учиха уже дотянулся. Решив, что отступать некуда, Узумаки ответил на поцелуй.
Саске не понял, когда пересадил кицунэ к себе на руки и крепко сжал его в объятиях. Время остановилось в тот миг, когда Наруто ответил ему, позволил углубить поцелуй, неуверенно обнял за шею. Чуть позже, он, видимо мимо воли, снова выпустил хвосты и ушки. Сейчас Узумаки позволял прикасаться к ним. Тихо урчал, по-кошачьи трясь носом о шею, когда он чесал у него за ушком.
Наруто навострил уши, тихо фыркнул, изловчился сбросить с себя руку Саске и как бы извиняясь за это, легко коснулся губами его губ. Прошло еще мгновение, все, что напоминало в нем кицунэ, исчезло. Он тихо вздохнул и как-то грустно посмотрел на Учиху.
- Что случилось? – недоуменно спросил Саске, проводя рукой по щеке Узумаки. – Почему, - он недовольно нахмурился, и несильно потрепал то место, где всего секунду назад были ушки, - ты их прячешь?
- Потому что, - Наруто тряхнул головой, пытаясь сбросить руку Учихи, - ты их постоянно трогаешь, - едва слышно пробормотал он. – И понятия не имеешь, что это для меня значит, - продолжал тихо ворчать он, нисколько не думая о том, что говорит недостаточно тихо и довольно-таки внятно.
Учиха довольно усмехнулся. Он заметил и чувствительность кицунэ и то, что он начинал активно ластиться, стоило только коснуться то ли его ушек, то ли одного из девяти хвостов. И он прекрасно понимал, что это значит. И был абсолютно не против довести дело до конца и взять на себя, если потребуется, всю ответственность за это. Он вовлек Наруто в новый, долгий поцелуй, бездумно водя руками по его спине и с каждой секундой все крепче прижимая его к себе.
- Нет, Саске, - на выдохе прошептал Наруто, с явным усилием отстраняясь. – Сейчас не время, - он смущенно потупил взгляд, но уже в следующую секунду уверенно и непоколебимо смотрел в глаза Учихе. – К тебе идут гости. Они позвонят в дверь через тридцать секунд.
- Что? – не поверил Саске. – О чем ты? Гости? В такое время? Ты шу… - он не договорил. Его прервал звонок в дверь. – Кто это? – он настороженно посмотрел на кицунэ.
- Мужчина и женщина, - тут же отозвался Узумаки. – Думаю, это твои родители, - он на мгновение умолк, и лукаво улыбнулся: - Фугаку и Микото, верно?
- Не может быть! – воскликнул Учиха, машинально кивая в ответ на последний вопрос кицунэ. В дверь, между тем, снова позвонили. – Они дома, встречают Новый Год.
- Это Новый Год, Саске, - заметил Наруто. – Волшебный праздник, когда просыпается и начинает действовать магия. Это шанс начать что-то новое. Исправить старое. Поэтому немедленно вставай и иди открывать дверь. А я… - его голос дрогнул, он на мгновение осекся. – Я снова стану картинкой…
- Нет! – Саске протестующее покачал головой, крепко сжимая в объятиях кицунэ. – Нет, - тихо повторил он. – Даже не думай. Идем со мной, - Учиха легко встал, утягивая Наруто за собой. – Мы встретим моих родителей. Я познакомлю их со своим парнем.
- С кем? – не понял Узумаки. Звонкая трель дверного звонка его раздражала.
- С тобой, - усмехнулся Саске. – С кем же еще?
- Ох, Саске! Дорогой! С Новым Годом!
Наруто не ошибся. За дверью действительно стояли родители. Суровый, немного хмурый отец. Он постарел, за то время, что Саске его не видел. Мужчина держал в руках два больших, чем-то до отказа набитых пакета. Мать как всегда цвела и светилась счастьем. Стоило Саске только открыть дверь, как она крепко обняла его, обдав терпким едва уловимым ароматом духов и морозной свежестью.
- Это твой друг?
Микото с интересом рассматривала Наруто. От Саске не ускользнул и внимательный, критический взгляд отца. Узумаки столь пристальное внимание явно смущало. Он крепче сжимал его руку, как будто прося о чем-то.
- Это Наруто, - спокойно представил кицунэ, Саске. – Да это мой, - он выделил это слово, - друг, - закончил он и получил легкий подзатыльник от Узумаки.
Фугаку тихо хмыкнул. В его глазах свернуло одобрение, сухие, тонкие губы, тронула едва заметная улыбка. Саске подумал, будто все это ему показалось. Так быстро эмоции слетели с лица этого человека.
- Красивый, - одобрила Микото и тут же засуетилась. Уверенно прошла на кухню, увлекая за собой мужа, и громко обещая от души отпраздновать этот Новый Год.
- Но ведь я не сел на последний автобус, - потрясенно прошептал Саске. Он корил себя за это, переживал из-за своего малодушия, не надеялся чудо. – Как же так?
- Это Новый Год, Саске, - Наруто обернулся и беззаботно пожал плечами. - Время, когда оживает магия и случаются чудеса. Пойдем, - он потянул Учиху за собой, - я чую запеченную в яблоках индейку.
Нет, это было не так, как всегда. Это был не тот дом, не то настроение. Не было легкости и ощущение праздника. Вместо них в воздухе витали легкая напряженность и предвкушение чуда. Другими были и место и стол. Они собрались не в гостиной, а на кухне. Не запекали индейку, а только разогревали ее. Не ждали с нетерпением боя курантов, а, смешно сказать, уже давно пропустили его.
- Что это вы расселись? - Микото отвернулась от плиты, и смерила суровым взглядом сидящих за столом людей. – Что мы будем пить? – она требовательно посмотрела на мужа. – Из чего мы будем пить? – она перевела не менее требовательный взгляд на сына.
И те, как один, вскочили со своих мест. Саске для того, чтобы найти в одном из многочисленных шкафов бокалы. Фугаку для того чтобы достать из принесенного пакета несколько бутылок вина и с легкостью откупорить их небольшим штопором-брелоком.
Наруто, поставив локти на стол и положив на руки подбородок, с любопытством наблюдал за действиями семьи. Он вдыхал запах индейки и блаженно жмурился. К запаху индейки добавлялся аромат цитрусовых и шоколада и чего-то терпкого, непонятного.
Саске снова сел рядом с кицунэ и с едва заметной улыбкой посмотрел на него. Хоть роскошные хвосты и были надежно спрятаны, Учиха не сомневался, что будь они сейчас видны, Наруто непременно бы довольно вилял ими. А ушки… Ушки были бы расслабленными, чуть прижатыми к голове и безумно пушистыми.
Фугаку разливал вино. Не детское шампанское, как бывало много лет назад. Крепкое, хорошо выдержанное красное вино. Наруто насторожено понюхал поставленный перед ним бокал, смешно поморщился, тихо фыркнул и заинтересовался содержимым бокала Саске. И хоть оно ничем не отличалось, отчего-то кицунэ больше понравился соседний бокал. Он забрал его себе. А свой с самым невозмутимым видом поставил перед Саске.
Учиха тихо хмыкнул. Возможно, в действиях Узумаки был скрытый смысл. А может, он просто баловался. Чем бы это ни было на самом деле, выглядело это забавно.
- А где вы познакомились? – поинтересовалась Микото. Она отвернулась от плиты как раз в тот момент, когда Наруто менял бокалы, и как и все на кухне, стала свидетельницей этой забавной сцены.
- В интернете, - машинально ответил Саске, прежде чем успел подумать о том, что сказал,
- Ах, соц. сети, - Микото понимающе улыбнулась, покачала головой, и снова обернулась к плите с тем, чтобы ее выключить и начать накладывать главное праздничное блюдо.
Саске спрятал улыбку. Он как-то позабыл о таком простом объяснении. Нет никакой магии, никакой мистики. Один-единственный технический прогресс. Социальные сети. Все просто и понятно. Это не вызывает вопросов, не провоцирует ссор. Это удобно.
Наруто задумчиво наклонил голову набок, а затем обернулся. Оперся рукой на левое колено Саске, и, практически вплотную придвинувшись к нему, шепотом спросил:
- А что такое соц. сети?
Нет, это было не так как всегда. Не так, как в детстве. Не было беззаботных разговоров, веселого смеха, забавных игр. Но были все те же теплота и уют. Спокойствие и умиротворение. А к ним добавились молчаливое одобрение отца и радостно горящие глаза матери. А еще Наруто. Искренний и забавный. Отзывчивый и внимательный. И безумно чуткий.
Да, все было не так как прежде. Это было ново и непривычно. Но это было правильно и приятно. Это был шаг вперед.
Вопрос: Спасибо автору?
| 1. Спасибо) | 9 | (100%) | |
| Всего: | 9 | ||
@темы: творчество, Наруто, Картинка
четверг, 12 марта 2015
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
четверг, 12 февраля 2015
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
На самом деле, это настоящий кошмар. Сидишь себе никого не трогаешь, ни о чем не думаешь, ну разве что как бы поскорее закончить все начатое. Закончить и отправиться на заслуженный отдых, а то и на "пенсию".... и тут на тебе.... к и так запланированным вторым частям написанных (и немного недописанных) историй добавляются новые. Много новых О_О они чинно стоят в очереди, и терпеливо ждут своего часа, время от времени напоминая о себе. Некоторые, особо наглые, отталкивают на второй план "онгоинги" и требуют к себе максимального внимания...
Что со всем этим делать ума не приложу -_-
Что со всем этим делать ума не приложу -_-
@темы: ........
среда, 28 января 2015
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
пятница, 28 ноября 2014
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Мало того, что наступила долгожданная пятница, так она еще и порадовала меня первым снегом! Смотрю в окно - крыши домов, дороги, белые-белые, как будто в муке 
Иду по улице, падают крупные хлопья снега. Красота
Иду по улице, падают крупные хлопья снега. Красота
@темы: будни
пятница, 07 ноября 2014
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Далеко-далеко за словесными горами в стране гласных и согласных живут рыбные тексты.
Вдали от всех живут они в буквенных домах на берегу Семантика большого языкового океана. Маленький ручеек Даль журчит по всей стране и обеспечивает ее всеми необходимыми правилами. Эта парадигматическая страна, в которой жаренные члены предложения залетают прямо в рот. Даже всемогущая пунктуация не имеет власти над рыбными текстами, ведущими безорфографичный образ жизни. Однажды одна маленькая строчка рыбного текста по имени Lorem ipsum решила выйти в большой мир грамматики.
Сижу, читаю эти тексты и забываю, что надо работать...
Вдали от всех живут они в буквенных домах на берегу Семантика большого языкового океана. Маленький ручеек Даль журчит по всей стране и обеспечивает ее всеми необходимыми правилами. Эта парадигматическая страна, в которой жаренные члены предложения залетают прямо в рот. Даже всемогущая пунктуация не имеет власти над рыбными текстами, ведущими безорфографичный образ жизни. Однажды одна маленькая строчка рыбного текста по имени Lorem ipsum решила выйти в большой мир грамматики.
Сижу, читаю эти тексты и забываю, что надо работать...
@темы: будни
четверг, 14 августа 2014
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Название: Пять минут
Автор: Шахматист чан
Бета: Tamaki_U
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: G
Жанры: Юмор, Повседневность, POV
Размер: Драббл
Статус: закончен
Описание: Пять минут бывают разными...
ЧитатьДело было вечером, делать было нечего. Ну как нечего. Книжку можно было почитать. Как раз на самом интересном месте глава закончилась. Еще можно было фильм посмотреть. Или аниме. Или мангу почитать. Или проду написать. Или… Точно! Пораньше спать лечь. Вот уже который месяц лелею эту прекрасную надежду. Все. Решено. Который там час? Без десяти десять? Отлично! Ровно в двадцать два ноль-ноль отбой.
Часы с грохотом упали на стол, ручки со звоном попадали на пол. Кузя грациозно растянулся на заваленном бумагами столе, прижался черной шерсткой к холодной батарее и поприветствовал меня протяжным «мяв».
Ох, уж этот котяра! Из-за него впустую пять минут улетели! А мне еще кровать разбирать. И книжку почитать, и фильм посмотреть, и мангу полистать, и в скайпе посидеть. И все за пять минут? Хм, а в чем, собственно, проблема?
Начнем со скайпа, он открыт. Никого в онлайне не будет, и одно дело уже сделано. Никого не будет. В онлайне. Без пяти десять. Как же! Но у меня все равно отбой в двадцать два ноль-ноль!
Кузя внимательно посмотрел на меня своими желтыми, миндалевидными глазами и протяжно мявкнул. Как будто мысли мои прочитал, и теперь насмехается. Мол, ничего у тебя, хозяйка, не получится. Ты лучше, это, молока мне налей, да фигней не страдай. Включи мне Баха.
Ишь как обнаглел!
Без двух минут десять. Пора кровать разобрать. Подождите, товарищи в чате. У меня задание ответственное. И трудновыполнимое. Хотя… Кузя ведь стол занял, значит, кровать свободна. Скоро вернусь.
Уф, справилась. Не смотрю на часы, отвечаю на сообщение. И еще раз отвечаю на сообщение. И еще. Ой, Светка в сети! Сто лет не виделись…
Протяжно мяукает Кузя и норовит поцарапать мою руку. Чего это он разбушевался? А, точно. Молока я ему не налила. Сходить, что ли, на кухню?
Светка ответила. Забыли про кухню. Теперь мы живем в скайпе.
Ух, зараза! Заразой тебя надо было назвать, а не Кузей! Что, животное, не видишь, занимаюсь я интеллектуальной деятельностью? Мангу читаю. Да. Очередной экшн. Кровь, кишки и мясо. Что не нравится?
- Мяу!
Нет у нас молока. Закончилось. Сама допила. Прости, о тебе забыла.
Что?! Глазам своим не верю! Глава закончилась? Здесь?! Это… это издевательство! Это же герои не главные, убрать их за милую душу могут. А мне они нравятся. Ух, как нравятся! Такие лапочки… Как можно было оборвать главу, и не рассказать что с ними?! Я же теперь спать не буду! Жестоко!
Хм, что тут в комментах пишут? Аниме есть? Вы серьезно? Пойду проверю. Вот те на! Действительно! Заценим…
- Мяу!
Да помню, я Кузя. Помню. Отбой в двадцать два ноль-ноль. В крайнем случае, в половину одиннадцатого. Ну что ты смотришь на меня… так скептически?! Ты же кот! Всего лишь кот! И не надо говорить, что все знаешь, все понимаешь, и что только ты можешь свои отбои нормировать. Лягу я сегодня спать. Лягу. Еще пять минут. Я ведь знаю что там будет. Так одним глазком гляну, и сразу спать. Честно.
- Мяу!
Нет, я не услышала ехидства в твоем последнем слове. Нет, я не буду смотреть на часы. Ты ведь их сам сбросил. Я же тебе сказала: пять минут. Честное пионерское.
Да! Да, да, да! Именно так я себе и представляла! Господи, какие лапочки! Какие лапочки! Рисовка, что сказать, закачаешься! А голоса! Какие голоса! И глав. герой тут ничего так вышел. Симпатичненько. Может, я его даже полюблю. В каком-нибудь пейринге… М-мм…
Ох, ты ж! Наших бьют! Почему наших всегда бьют? Эй, Сиун, вставай! Да! Да, вот так. Молодец. А ты… ты, негодяй, я даже не помню, как тебя зовут, ты подожди. Мы сейчас встанем. Нет! Не смей нас бить! У нас рука болит!
Правильно, Сиун. Так его. Чтоб не зазнавался. О, верно. Еще и хуком слева добавим. Молодец. Пятерка за старание. Ха! Ты и не так можешь?! Прости, уже и забыла. Ну, так у нас шанс появился…
- Мяу!
Молчи, зараза. Ничего ты не понимаешь. Момент ответственный. Если не ты его, он тебя, ну ты понял…
О, у них дождик пошел! Какой сексуальный злодей… М-м… Как же его звать-то?..
Но ты, Сиун и с такого ракурса прекрасен. Да… Если бы вы не метали друг в друга такие молнии, вас можно было бы свести вместе…
Хлоп! Не поняла прикола. Это что еще за фигня? Почему так темно? Ау, свет, ты где?
Смотрю в окно – темнота… Тишина, только псы лают…
Вот ведь блин. Это же была только середина шестой серии! Шестой! А их там двадцать четыре. Еще и второй сезон есть, я заметила. У, заразы!!
- Мяу!
Ну и глазища у тебя, Кузя! Я аж испугалась. Ладно, пушистый мой. Пора устраивать отбой. Время позднее. Целых три часа ночи…
Автор: Шахматист чан
Бета: Tamaki_U
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: G
Жанры: Юмор, Повседневность, POV
Размер: Драббл
Статус: закончен
Описание: Пять минут бывают разными...
ЧитатьДело было вечером, делать было нечего. Ну как нечего. Книжку можно было почитать. Как раз на самом интересном месте глава закончилась. Еще можно было фильм посмотреть. Или аниме. Или мангу почитать. Или проду написать. Или… Точно! Пораньше спать лечь. Вот уже который месяц лелею эту прекрасную надежду. Все. Решено. Который там час? Без десяти десять? Отлично! Ровно в двадцать два ноль-ноль отбой.
Часы с грохотом упали на стол, ручки со звоном попадали на пол. Кузя грациозно растянулся на заваленном бумагами столе, прижался черной шерсткой к холодной батарее и поприветствовал меня протяжным «мяв».
Ох, уж этот котяра! Из-за него впустую пять минут улетели! А мне еще кровать разбирать. И книжку почитать, и фильм посмотреть, и мангу полистать, и в скайпе посидеть. И все за пять минут? Хм, а в чем, собственно, проблема?
Начнем со скайпа, он открыт. Никого в онлайне не будет, и одно дело уже сделано. Никого не будет. В онлайне. Без пяти десять. Как же! Но у меня все равно отбой в двадцать два ноль-ноль!
Кузя внимательно посмотрел на меня своими желтыми, миндалевидными глазами и протяжно мявкнул. Как будто мысли мои прочитал, и теперь насмехается. Мол, ничего у тебя, хозяйка, не получится. Ты лучше, это, молока мне налей, да фигней не страдай. Включи мне Баха.
Ишь как обнаглел!
Без двух минут десять. Пора кровать разобрать. Подождите, товарищи в чате. У меня задание ответственное. И трудновыполнимое. Хотя… Кузя ведь стол занял, значит, кровать свободна. Скоро вернусь.
Уф, справилась. Не смотрю на часы, отвечаю на сообщение. И еще раз отвечаю на сообщение. И еще. Ой, Светка в сети! Сто лет не виделись…
Протяжно мяукает Кузя и норовит поцарапать мою руку. Чего это он разбушевался? А, точно. Молока я ему не налила. Сходить, что ли, на кухню?
Светка ответила. Забыли про кухню. Теперь мы живем в скайпе.
Ух, зараза! Заразой тебя надо было назвать, а не Кузей! Что, животное, не видишь, занимаюсь я интеллектуальной деятельностью? Мангу читаю. Да. Очередной экшн. Кровь, кишки и мясо. Что не нравится?
- Мяу!
Нет у нас молока. Закончилось. Сама допила. Прости, о тебе забыла.
Что?! Глазам своим не верю! Глава закончилась? Здесь?! Это… это издевательство! Это же герои не главные, убрать их за милую душу могут. А мне они нравятся. Ух, как нравятся! Такие лапочки… Как можно было оборвать главу, и не рассказать что с ними?! Я же теперь спать не буду! Жестоко!
Хм, что тут в комментах пишут? Аниме есть? Вы серьезно? Пойду проверю. Вот те на! Действительно! Заценим…
- Мяу!
Да помню, я Кузя. Помню. Отбой в двадцать два ноль-ноль. В крайнем случае, в половину одиннадцатого. Ну что ты смотришь на меня… так скептически?! Ты же кот! Всего лишь кот! И не надо говорить, что все знаешь, все понимаешь, и что только ты можешь свои отбои нормировать. Лягу я сегодня спать. Лягу. Еще пять минут. Я ведь знаю что там будет. Так одним глазком гляну, и сразу спать. Честно.
- Мяу!
Нет, я не услышала ехидства в твоем последнем слове. Нет, я не буду смотреть на часы. Ты ведь их сам сбросил. Я же тебе сказала: пять минут. Честное пионерское.
Да! Да, да, да! Именно так я себе и представляла! Господи, какие лапочки! Какие лапочки! Рисовка, что сказать, закачаешься! А голоса! Какие голоса! И глав. герой тут ничего так вышел. Симпатичненько. Может, я его даже полюблю. В каком-нибудь пейринге… М-мм…
Ох, ты ж! Наших бьют! Почему наших всегда бьют? Эй, Сиун, вставай! Да! Да, вот так. Молодец. А ты… ты, негодяй, я даже не помню, как тебя зовут, ты подожди. Мы сейчас встанем. Нет! Не смей нас бить! У нас рука болит!
Правильно, Сиун. Так его. Чтоб не зазнавался. О, верно. Еще и хуком слева добавим. Молодец. Пятерка за старание. Ха! Ты и не так можешь?! Прости, уже и забыла. Ну, так у нас шанс появился…
- Мяу!
Молчи, зараза. Ничего ты не понимаешь. Момент ответственный. Если не ты его, он тебя, ну ты понял…
О, у них дождик пошел! Какой сексуальный злодей… М-м… Как же его звать-то?..
Но ты, Сиун и с такого ракурса прекрасен. Да… Если бы вы не метали друг в друга такие молнии, вас можно было бы свести вместе…
Хлоп! Не поняла прикола. Это что еще за фигня? Почему так темно? Ау, свет, ты где?
Смотрю в окно – темнота… Тишина, только псы лают…
Вот ведь блин. Это же была только середина шестой серии! Шестой! А их там двадцать четыре. Еще и второй сезон есть, я заметила. У, заразы!!
- Мяу!
Ну и глазища у тебя, Кузя! Я аж испугалась. Ладно, пушистый мой. Пора устраивать отбой. Время позднее. Целых три часа ночи…
@темы: творчество, Ориджинал
понедельник, 23 июня 2014
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Название: Бремя
Автор: Шахматист чан
Бета: Tamaki_U
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Фэнтези, Фантастика, Мистика, Экшн (action)
Размер: планируется Макси
Статус: закончен
Описание:
Военная Академия Семнадцатого Астероида вновь распахнула свои двери перед беженцами, жаждущими вступить в ряды союзной армии. В этот раз в стенах Академии собралось четыре великих генерала. Их задача научить военному делу временных курсантов, и защитить оторванный от мира Астероид. Задача курсантов – за месяц, отведенный на обучение, доказать, что они могут быть полезны союзной армии, выяснить личность двух не назвавших себя генералов и определить, кто из их четверки является главным...
Глава 21Не бечено!
Глава 21 (Заключительная)
Ральф внимательно смотрел на сына Святого Эллиота и не верил своим глазам. Мальчишка, совсем еще ребенок. Генералиссимус. Жрец. И в то же время воин. В голове не укладывается. Смотришь на него, и в это не верится. И только в глазах цвета расплавленного серебра, можно найти подтверждение, ответы на все вопросы. Застывший в них холод и обреченная решительность говорят лучше любой фальшивой улыбки. А о демонстрации Силы и вспоминать не приходиться.
- Что ж, - заговорил Эллиас, когда на плацу вновь воцарилась тишина. – Давайте познакомимся заново. – Я – Эллиас, сын Элиота, домом мне была Пятнадцатая планета, - подождав, когда потрясенный шепот утихнет, он продолжил: - Приказом главнокомандующего союзной армии «Феникс» назначен на должность генералиссимуса Семнадцатого Астероида, - он небрежно тронул золотую перевязь и тихо вздохнув, продолжил: - Я благодарен всем за то, что вы позволил мне побыть собой. Побыть жрецом. Я благодарен вам, генералы, за то, что вы без вопросов следовали моей игре.
- Это было нетрудно, - невольно вырвалось у Дориана.
Смириться с тем, что «Феникс» признал его своим генералом, было гораздо проще, чем принять тот факт, что Эллиас, которого он знал, как веселого жизнелюбивого жреца, на самом деле воин. Генералиссимус. Это казалось чьей-то глупой шуткой. Розыгрышем. Но чем больше говорил Эллиас, тем быстрее таяла надежда на то, что все происходящее выдумка.
- Что касается обучения. Если вы не против, я подведу итог.
Пробормотав что-то вроде: «Да, конечно», Аш вернулся на своем место. Рей кивнул и только потом понял, что посмел разрешать что-то генералиссимусу. Генералиссимусу!
- Союзной армии «Феникс» нужны сильные, волевые, умные, крепкие люди, - Эллиас обвел собравшихся на плацу внимательным взглядом. - Именно поэтому главнокомандующий Конелл отсеивает тех, кто по его мнению не подходит. Но Конелла здесь нет. И он не придет сюда, - он на мгновение умолк и спокойно продолжил: - Семнадцатому Астероиду все равно кто вы, откуда вы, насколько вы сильны, умны, выносливы. Он принял вас всех. Для всех вас он уже стал домом. И все что требуется от вас взамен – это защищать его до последнего вздоха. Каждый из вас, кто готов отплатить ему за гостеприимство, принят в союзную армию «Феникс».
На плацу заметно оживились. Бывших курсантов уже мало волновало то, кто именно оказался генералиссимусом. Не волновали их и причины, по которым он стал им. Его слова дарили надежду. Они окрыляли. Союзная армия обеспечивала своих солдат и кровом, и провиантом. Она даровала им максимально возможную защиту, обеспечивала техникой. И все, чего требовала взамен – воевать с полной отдачей. Воевать и побеждать. Так какая разница где это делать: в бесконечном космическом пространстве, или здесь, на Семнадцатом Астероиде.
Росс пристально смотрел на Эллиаса. Он по-прежнему видел в нем хрупкого, беззащитного жреца, что редко думает о том, что и кому говорит. Чем внимательнее воин смотрел на него, тем больше ему казалось, что белоснежный плащ для парня слишком велик и тяжел. Росс не раз ловил себя на мысли, что хочет подойти к нему, и, если не снять плащ, то хотя бы немного приподнять его полы. Ведь если этого не сделать, он того и гляди раздавит Эллиаса.
«Это бремя для меня», - припомнил воин слова… жреца.
Чтобы не наделать глупостей, Росс сосредоточился на том, что Эллиас говорил. Его последние слова насторожили воина. И он решил уточнить свою догадку.
- Ты хочешь сказать, что все мы останемся здесь?
- Да, - Эллиас кивнул. – Мы все останемся здесь. Никто не уйдет, никто не придет. Некоторые из здесь присутствующих, - его взгляд задержался на Оскаре, - не понаслышке знают о том, что Темный коридор перекрыт. Выйти в космос пока невозможно.
Все замерли в недоумении. Что значит, никто не уйдет? Как понимать: «Темный коридор перекрыт»? Это ведь невозможно сделать! Многие знали об этом не понаслышке. Некоторые до сих пор верили, что их родные планеты уничтожены лишь из-за того, что им не удалось перекрыть Темный коридор.
- Ты сделал это в последний день прибытия, да? – предположил Ральф. Ответом ему был утвердительный кивок.
По плацу пронесся шепот недоверия. Одни сомневались в том, что генералиссимус говорит правду. Другие напоминали этим неуверенным о недавней демонстрации Силы. И предполагали, что при таком могуществе едва ли существует что-то невозможное.
- Итак, - задумчиво протянул Дориан, которому надоело слушать перешептывания соседей, - мы заперты здесь, и не можем уйти. Но ведь это еще не значит, что к нам не могут прийти. Если «Бесконечность» не будет считаться с потерями, то…
Генерал умолк и невольно напрягся, увидев холодную, жесткую улыбку Эллиаса.
- Если не считаться с потерями, армии не останется, - негромко сказал генералиссимус. – Если они хотят уничтожить себя сами, кто мы такие, чтобы им мешать?
Послышались неуверенные смешки. Эллиас, как и в первый раз, сделал вид, что не услышал ни их, ни нервных перешептываний, обсуждающих то его, то возможные действия «Бесконечности».
- У нас и без того много дел, - невозмутимо продолжил он. - Нашей первоочередной задачей будет… - Эллиас осекся, вздохнул, невесело усмехнулся и покачал головой. - Впрочем, еще не все маски сорваны. Следовательно, пока не время говорить о наших планах.
«Не все маски сорваны». Казалось, эти слова каким-то образом стали материальными, повисли в воздухе и давили на психику куда сильнее любого ментального воздействия. Настороженный, удивленный, ропот пронесся по плацу и стих вместе с неожиданно притихшим ветром. Повисла напряженная тишина.
- Равняйсь, - негромко, но властно велел Эллиас.
Курсанты сами не поняли, как подчинились. Ряды выровнялись. Все взгляды были устремлены в центр плаца. Туда, где стоял генералиссимус. Полы его белоснежного плаща касались земли. Золотые регалии сверкали в ласковом свете Джуа.
Несколько секунд Эллиас стоял неподвижно, как будто и сам выполнял свой собственный приказ. Затем он стремительно повернулся влево и пристально посмотрел в лицо воина, стоящего в первом ряду, прямо напротив него.
- Два шага вперед, Герхард, - негромко произнес генералиссимус.
Воин нервно сглотнул и подчинился. При всем свое желании, ослушаться он не мог. Что-то мешало поступать по своей воле, заставляло подчиняться приказу. Скорее всего, все дело было в глазах. Холодных, спокойных, отрешенных. Они пугали своей пустотой. Герахарду стоило огромных волевых усилий не отводить взгляд.
- Я раскрыл себя, - на мгновение в голосе Эллиаса послышались капризные нотки. Может, только послышались. – Теперь твоя очередь. Кто ты?
- Я… - медленно начал Герхард.
Почувствовав давление чужой воли, он, неосознанно дал ей отпор. В тот же миг на плечах воина появился серый плащ, усыпанный Регалиями. А вместе с ними появилась и красно-серая перевязь.
- Я генерал союзной армии «Феникс», - подавив вздох, признался он. Рассказывать дежурную легенду, пусть и созданную на реальных событиях, сейчас не имело смысла. – По приказу главнокомандующего Конелла, прибыл на Семнадцатый Астероид с тем, чтобы проследить за генералиссимусом. Главнокомандующий сомневался в его… - воин замялся. – В его проф.пригодности и патриотичности, - уверенно продолжил он. – Он приказал мне, - повторился воин, - присмотреть за генералиссимусом. Однако, он не сказал кто это.
- Ты должен докладывать ему о моих действиях.
- Так точно.
Эллиас вздохнул. Герхарду почудилось, что это был вздох облегчения.
- Ты волен поступать так, как велит тебе совесть, - немного помолчав, заговорил генералиссимус. – Ты можешь говорить и делать все, что сочтешь нужным. Но я советую помнить тебе две вещи. Первое: Конелл далеко, а я – близко. Второе: я не нарушаю данных обещаний.
- Обещаний? – тихо переспросил генерал.
- Это правда, у меня нет ничего общего с Конеллом. Однако с Вильгельмом III мы все еще друзья. Будь уверен, я не нарушу, данного ему слова.
С огромным трудом не выдав своего удивления, Герхард кивнул. Кто же такой этот Эллиас, если он лично знаком с Вильгельмом III, с непобедимым королем Пятой планеты? Если бы не возраст, и болезнь, Его Величество сам бы возглавлял «Феникс». Тогда все бы было по-другому. Все было бы не так. Им бы не приходилось отбивать и отстаивать Астероиды. И потери бы в их рядах были в тысячи раз меньше. В сотни тысяч раз меньше…
«Сын Элиота, - припомнил генерал. – Святого Элиота? Он сын Верховного жреца? Сын правителя? Это многое объясняет… И поведение. И связи…»
- Я запомню это, - глухо произнес Герхард. Эллиас кивнул, и жестом приказал ему вернуться на место.
Оскар побелел от напряжения. Генералиссимус легко, безо всяких затруднений разоблачил Герхарда. Теперь остался только он. Вернее они. Но ведь кроме него никто так глупо не попался. Значит, Эллиас попросту не может знать о других. Тем более о полковнике. Но ведь Герхарда раскрыли. Трудно не признать, что он был так же осторожен, как и полковник. Откуда же генералиссимусу было известно о нем? Может, этот генерал сам где-то прокололся?..
Время, казалось, остановилось. Зловещая тишина лишь подтверждала это. Курсанты замерли на своих местах, как будто получили повторную команду: «Равняйсь!». Оскар немного прикрыл глаза и попытался расслабиться. Ему казалось, что этой звенящей тишине сумасшедший стук его сердца слышен так же отчетливо, как и звон колокола во время церковной службы. Успокоиться никак не получалось. Нервы были на пределе. Хотелось закричать, завыть, заплакать. Выйти вперед. Сознаться во всем, даже в том, что он не виноват. Оскар невероятным усилием воли заставлял себя неподвижно стоять на месте и молчать. Он задерживал дыхание на вдохе. Считал до тридцати. Выдыхал. И снова задерживал дыхание. А генералиссимус молчал. Он, немного сощурившись, внимательно смотрел вверх, в какую-то интересную, только ему ведомую точку на небе. И как будто чего-то ждал.
«Неужели, он ждет, когда мы сами выдадим себя? – предположил Оскар, тихо выдыхая, и снова задерживая дыхание. – Долго же ему придется ждать».
Еще несколько долгих минут не происходило ничего. Затем на какое-то мгновение плац вспыхнул в серебристом свете, ослепляя собравшихся там людей.
Когда к Оскару вернулось зрение, он увидел миллионы серебряных нитей-лучей, стекающихся, наверное, со всего Астероида к Эллиасу. Эти лучи неведомым образом огибали людей и собирались воедино на уровне груди генералиссимуса, принимая форму замысловатого иероглифа. Точно такой же символ вспыхнул на уровне груди самого Оскара, и как он успел заметить и других его товарищей. Прежде, чем кто-то из них успел удивиться или испугаться, невидимая сила толкнула их вперед, заставляя выйти из общего строя.
- Что это? – негромко спросил Росс, с недоумением рассматривая то серебряные нити, то причудливый иероглиф, в который они сплелись.
- Заклинание, - так же тихо ответил Ал. – Очень сильное. Если не ошибаюсь, запрещенное. Не вздумай прикасаться к нитям, - предостерег он. Впрочем, такого желания у воина не было.
Предостережение все же было лишним. Нити вели себя так, словно были живыми. Они изгибались, всеми возможными способами не позволяя особо любопытным курсантам прикоснуться к себе. Однако, были среди них и исключения. И исключения эти вышли из общего строя.
Эллиас обвел вышедших вперед людей равнодушным взглядом, и символ, висящий на уровне его груди, на мгновение вспыхнул.
Ральф потрясенно наблюдал за происходящим. Ему казалось, что нет более на свете ничего такого, что могло бы удивить его больше, чем новость о том, что генералиссимус – это Эллиас. И тем не менее.
То, что сейчас происходило что-то опасно-странное, было очевидно. Это подтверждали и стоящие поблизости жрецы. Но даже это не сильно удивляло старого генерала. Куда больше его волновали люди, вышедшие вперед. Многих из них он не знал. Да что там! Он не знал практически никого. За исключением двоих. Веселых, неразлучных братьев, с которыми он познакомился по прибытии на Астероид. Близнецов, что так любили проводить время в его обществе, с которыми он вместе проходил обучение, проводил досуг, которых он поклялся себе защищать.
«Почему они там? – задавался вопросом Ральф, не желая даже думать об ответе. – Почему все они там? Почему они…»
- Если бы вы только знали, - тихо произнес Эллиас, – как мне жаль. Тед, Жак, мы ведь практически стали друзьями, - на мгновение в застывших глазах генералиссимуса проскользнули обида и скорбь. Однако, он быстро подавил все эмоции. – Знаешь, Тед, - Эллиас пристально посмотрел на светловолосого воина, - ты мне даже нравишься. Но ведь это нормально, симпатизировать своим врагам. Не так ли, полковник?
- Что ты… - начал было Жак, но осекся поймав на себе холодный взгляд генералиссимуса.
- Ты ведь тоже полковник, верно? – тихо спросил он. – Вам нет нужды молчать. И лгать мне тоже не нужно. Не заставляйте меня, - Эллиас окинул вышедших вперед людей грустным взглядом, - применять Силу. Ведь тогда мне придется узнать все о вас. Даже то, о чем вы никогда никому не захотите говорить. То, о чем вы пытаетесь забыть. Почему бы вам добровольно не ответить на мои вопросы?
Долгую минуту на плацу висела тяжелая тишина, наконец, Тед глухо произнес:
- Спрашивай.
Оскар вздрогнул и невольно сжал руки в кулаки. Он не осуждал решения полковника. Уж они-то знали с какой легкостью генералиссимус играет с чужим сознанием. И не страшно, если он узнает что-то личное. Куда ужаснее рассказать что-то лишнее о «Бесконечности». Нет ничего хуже, чем неосознанно предать…
- Во-первых, скажи во всеуслышание кто ты, кто эти люди и зачем вы здесь.
- Я… - Тед на мгновение замялся. Уверенно посмотрев Эллиасу в лицо, он спокойно заговорил: - Я – полковник армии «Бесконечность». Мы выполняли разведочную миссию, - он посмотрел на Жака, тихо вздохнул и продолжил: - Мой брат так же полковник «Бесконечности». Операцией руководил я, - совсем тихо, так, что и сам Эллиас слышал его с трудом, добавил он. – Если бы со мной что-то случилось, Жак бы принял командование на себя.
- Это ведь неправда, да? – едва слышно спросил Ал, неосознанно хватая Росса за руку.
Даже то, что Эллиас был… не совсем нормальным, не задело жреца так сильно, как последняя новость. Это все выдумка. Не смешная шутка. Обман. Люди, которым он доверял, которые раз за разом вызывали у него улыбку, те, кто рассказывал интереснейшие истории, помогали ему на тренировках, не могли быть предателями. Не могли.
- Все люди стоящие рядом со мной, - твердым голосом продолжил Тед, - мои подчиненные. Солдаты «Бесконечности», - отдельно подчеркнул он.
Ральф тихо вздохнул и опустил голову. Тед не врал. Понять это можно было и без посторонней помощи. Его слова больно били по сердцу генерала, незаметно для него самого убивая в нем все чувства. На войне нет места сантиментам. На войне нельзя ни к кому привязываться. Во время перемирия нельзя расслабляться.
- Этого не может быть! – потрясенно прошептала стоящая за генералом девушка. Энди не предатель. Нет. Это какая-то ошибка. Это…
- Тихо, - негромко, но властно оборвал ее Ральф. Девушка подняла на него большие серо-голубые глаза, в уголках которых блестели слезы, и хотело было возмутиться. Увидев посеревшее лицо генерала, столкнувшись с его мрачным взглядом, она судорожно выдохнула и прикусила нижнюю губу, боясь сказать что-то лишнее.
- Скажите, - заговорил Эллиас, когда на плацу снова повисла тишина, - к вам хорошо здесь относились?
- Да.
Подчиненные Теда подтвердили его слова утвердительными кивками. Многие из них мысленно добавили: «Лучше, чем дома».
Эллиас удовлетворенно кивнул.
- Я хочу, - негромко сказал он, обращаясь ко всем сразу, - чтобы вы сказали об этом своему главнокомандующему.
Тед медленно кивнул. Так или иначе ему придется докладывать о происходящем. А может, и не придется. Если Шад все-таки нападет на Астероид, сокрушит его щит и все-таки высвободит их отсюда.
- Я хочу, - чеканя каждое слово, произнес Эллиас, - чтобы ты, - он в упор смотрел на Теда. Чем больше он говорил, тем сильнее становилось силовое поле вокруг него, – немедленно связался с ним. Я хочу, чтобы он увидел меня. Я хочу говорить с ним.
Тед побледнел. Выполнить требование генералиссимуса он не мог. Он не имел права показывать врагу свой способ связи с начальством. Принять смерть было гораздо проще. Тед смотрел на Эллиаса и с горечью думал о превратностях судьбы. Они ведь так быстро нашли общий язык. И, видимо, еще быстрее его потеряют.
«Что он будет делать, - напряженно думал Жак, - когда поймет, что мы не будем связываться с Шадом?»
«Чего они ждут? – нервничал Карл, стараясь стоять неподвижно и смотреть в землю. – Давайте, свяжитесь с главнокомандующим. Он ведь убьет нас, не сделай мы этого!»
«Вполне достаточно», - хмыкнул про себя Эллиас.
Давление резко ослабло. На уровне глаз генералиссимуса, и в тоже время достаточно далеко от него, едва различимый серебристый свет очертил широкий прямоугольник, и тут же погас. В тот же миг, в том же месте пространство исказилось. Исчезли лес и часть неба. Как будто кто-то установил там телевизионный экран. И в этом экране отражалась комната, обильно уставленная компьютерами. Посреди помещения стояло кресло, на котором восседал немолодой черноволосый мужчина с обильной сединой на висках. В янтарно-желтых глазах застыло раздражение и нетерпение. Меж тонких бровей пролегла глубокая морщинка. Губы мужчины были плотно сжаты и слегка опущены уголками вниз. Черно-зеленая военная форма выдавала в нем солдата «Бесконечности». Золотая цепь, подобно перевязи висевшая на его груди показывала, что мужчина занимал высокопоставленный чин в армии.
- Что еще? – раздраженно спросил он, отнимая руку от пульта управления. Видимо, мужчина только что принял вызов. Подняв голову, он посмотрел прямо на Эллиаса. Янтарно-желтые глаза потрясенно расширились. Их обладатель свирепо прошипел: - Ты?!
Эллиас усмехнулся и едва заметно пожал плечами. Он не проронил ни слова. Лишь внимательно рассматривал своего собеседника. Шад. За последний месяц с небольшим, что они не виделись, он постарел еще сильнее.
На плацу зашептались. Кто-то узнал главнокомандующего «Бесконечности» и теперь говорил об этом тем, кто видел его впервые. Кто-то спешил успокоить особо впечатлительных и убедить их в том, что все это иллюзия. Голограмма. Что «Бесконечность» и ее командир далеко.
- Ничтожество, – негромко сказал Шад, зловеще сузив глаза. – Совсем скоро я доберусь до тебя, - он сжал правую руку в кулак, - и уничтожу.
- В самом деле? – Эллиас лениво удивился. – Вот уже третий день ты заставляешь меня ждать, - задумчиво продолжил он. – Впрочем, я охотно верю, что ты спешишь.
- Вам повезло, что у вас такой прочный щит, - зло бросил Шад, не позволяя себе, тем не менее, повышать голос. – Но нет на этом свете ничего вечного.
Стоило ему только увидеть и узнать сына Элиота, как вопрос о том, кто возглавляет оборону Астероида, отпал сам собой. Именно поэтому он пока не прервал этот «экстренный» вызов. К тому же, еще нужно было разобраться, как, собственно, состоялся этот вызов.
- Для того, чтобы обновлять щит, мне достаточно просто дышать, - доверительно сообщил Эллиас. – Один вздох – и щит приобретает новый слой.
Шад плотнее сжал губы, отчего их уголки опустились еще ниже. Однако, ничего не сказал.
- Но ты прав, - невозмутимо продолжал генералиссимус Семнадцатого Астероида. – Нет ничего вечного. Я не смогу постоянно бежать. Я могу устать дышать. А могу просто не успеть залатать все то, что ты сломаешь. Именно поэтому, я прямо сейчас заменю щит.
- Ха! – коротко хохотнул Шад. Его глаза зловеще блеснули. – Посвящать врага в свои планы не самое верное решение для генералиссимуса.
- Ты так думаешь? – вполне искренне удивился Эллиас. – А я скажу тебе больше. Мы пока не готовы к войне.
Его последние слова насторожили тех, кто все еще стоял на плацу. Что значит: не готовы? Нет, это-то понятно. Но как… как можно говорить об этом врагу?!
- Видишь ли, - невозмутимо продолжал Эллиас, - оборонительная тактика, что так усердно ты нам навязываешь, мне не по душе. А к атаке мы пока, увы, не готовы.
И снова на плацу произошло оживление. В этот раз заинтересованное. Атака. Никто из них не думал о том, чтобы перейти в наступление. Раньше они только отбивались, пытаясь отстоять установленные рубежи, или отступали. Никто и не думал о том, чтобы ударить самим. А ведь если вспомнить, Одиннадцатая планета была уничтожена только благодаря контрудару…
- Нам нужно еще немного времени, - спокойно говорил Эллиас.
- Это только ваши проблемы, - криво усмехнулся Шад.
- Действительно, - кивнул генералиссимус. – Это наши проблемы. И проблемы эти, - он холодно улыбнулся, - уже решены. Вот наш залог мира.
Невидимая сила заставила Теда и Жака, а с ними и еще нескольких их подчиненных сделать несколько шагов вперед. На мгновение Шад потерял самообладание. Он чуть подался вперед, внимательно всматриваясь в экран своего компьютера, крепко вцепился в подлокотники кресла, широко распахнул глаза. Овладел собой Шад тоже быстро. Он немного отклонился назад, не касаясь спиной спинки кресла, отпустил подлокотники кресла, тихо вздохнул. И лишь неестественно прямая осанка выдавала его напряжение.
- Почему, полковник, вы не сказали, что он на Астероиде? – поразительно спокойным голосом спросил он.
- Он был другим, - негромко ответил Тед.
- Почему вы не убьете его?
- Мы не можем, - ответил за всех полковник. – Мы даже думать об этом не можем. У нас есть выбор, - продолжал Тед, - подчиняться его приказам, или нет. Но поднять руку на него…
- Не возможно, - хором, словно говоря: «Так точно!», закончили солдаты.
Даймонд тихо вздохнул. Он не был уверен, что успел бы вмешаться, реши кто-нибудь из солдат «Бесконечности» напасть на Эллиаса. Конечно, генералиссимус может и сам за себя постоять. Но Эллиас, неважно какой он и как его называют, он в первую очередь, его жрец. Немного наивный, доверчивый и совершенно беззащитный. Каким бы могуществом он не обладал, он не сумеет направить его так, чтобы защитить себя. Его надо оберегать.
Узнав о том, что солдаты «Бесконечности» не могут причинить вреда его жрецу, у Даймонда гора спала с плеч. Впрочем, генерал не позволил себе расслабиться.
- Как я тебе уже сказал, - Эллиас не дал «Бесконечности» продолжить начатый разговор, - я собираюсь сменить щит. И я собираюсь использовать этих людей, - он кивнул в сторону вражеских солдат, - как залог мира.
И снова исчезнувшие было магически нити, вспыхнули ярким серебряным светом. «Ожили» замысловатые иероглифы. Засияли. Заискрились. Этот свет на несколько секунд скрыл от Шада Семнадцатый Астероид. Однако, он не мешал ему слышать то, что там говорили.
- Вы все станете залогом мира, - Эллиас обращался к солдатам «Бесконечности», - в буквальном смысле. Вас не запрут в комнатах. Для вас не построят темниц. Вас не будут ни пытать, ни наказывать. Наказывать больше, чем это сделает ваш главнокомандующий.
- Что ты имеешь в виду? – тихо спросил Жак.
- Пока вы живы, - по губам генералиссимуса пробежала беззаботная улыбка, - здесь, на Семнадцатом Астероиде вы желанные гости.
- Пока мы живы? – переспросил Тед. Эллиас сухо кивнул.
Серебристая дымка рассеялась. Все снова увидели Шада.
Главнокомандующий «Бесконечности» несколько секунд внимательно всматривался в иероглифы, светящиеся рядом с каждым из его солдат. Он видел тонкие серебряные нити, тянущиеся из тела каждого из них к символу, что расположился на уровне их сердец. Шад проследил за тем, куда ведут все нити, что исходили от иероглифов и увидел точно такой же, только поистине огромный символ в руках у Эллиаса. Вокруг его тела, как не старался увидеть их Шад, не было ни единой нити.
- Только не… - начал было он, но Эллиас перебил его звонко хлопнув а ладоши. Огромный иероглиф, что застыл на уровне его груди, словно воздушный шар, лопнул. Вместе с ним исчезли и другие символы. И магические нити. О них помнил только слегка наэлектризованный воздух.
- Ты все правильно понял, - холодная усмешка тронула губы Эллиаса. – Жизнь этих людей – пища для щита. Ты не сломаешь мою защиту, пока не убьешь каждого из них.
Лицо Шада помрачнело. Его руки снова невольно сжали подлокотники. Главнокомандующий «Бесконечности» немного опустил голову вниз, очевидно принимая трудное решение.
- И даже когда ты уничтожишь своих людей, - невозмутимо продолжал Эллиас, - у меня будет достаточно времени, чтобы создать новый щит.
- Ты поступаешь подло, - негромко сказал Шад.
- Разве?
- У каждого из них семья. Матери, жены, дети… - Шад ненадолго умолк. - Ты разлучаешь их...
Эллиас рассмеялся. Жестко, невесело, практически зло.
- Разлучаю, - негромко сказал он и снова засмеялся. – Ты забрал у этих людей, - Шад против своей воли увидел тех, кто стоял на плацу, - всё. Дома, семьи, друзей. Ты разлучил детей и матерей. Ты убил отцов. И ты в чем-то упрекаешь меня?
- Не упрекаю, - совершенно спокойно ответил главнокомандующий «Бесконечности». Заговорив о семьях, он лишь хотел надавить на жалость. Вернее убедиться, что это бесполезно. Убедился. Что ж. Это не оставляло ему выбора. На войне постоянно приходится приносить кого-то в жертву. Это не первый раз. И не последний.
- И хорошо, - жестко продолжил Эллиас. – Потому что все это досадная мелочь, по сравнению с тем, что ты на самом деле сотворил. Сотворил с этим миром, да и со мной тоже. И ты ответишь за это. Прямо сейчас или немногим позже. Я приду к тебе, и сокрушу тебя.
- И тогда, возможно, - тихо продолжил он, практически не щурясь смотря в ясное светло-голубое небо, и как будто не замечая того, что связь прервалась, - носить этот плащ станет немного легче…
Автор: Шахматист чан
Бета: Tamaki_U
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Фэнтези, Фантастика, Мистика, Экшн (action)
Размер: планируется Макси
Статус: закончен
Описание:
Военная Академия Семнадцатого Астероида вновь распахнула свои двери перед беженцами, жаждущими вступить в ряды союзной армии. В этот раз в стенах Академии собралось четыре великих генерала. Их задача научить военному делу временных курсантов, и защитить оторванный от мира Астероид. Задача курсантов – за месяц, отведенный на обучение, доказать, что они могут быть полезны союзной армии, выяснить личность двух не назвавших себя генералов и определить, кто из их четверки является главным...
Глава 21Не бечено!
Глава 21 (Заключительная)
Ральф внимательно смотрел на сына Святого Эллиота и не верил своим глазам. Мальчишка, совсем еще ребенок. Генералиссимус. Жрец. И в то же время воин. В голове не укладывается. Смотришь на него, и в это не верится. И только в глазах цвета расплавленного серебра, можно найти подтверждение, ответы на все вопросы. Застывший в них холод и обреченная решительность говорят лучше любой фальшивой улыбки. А о демонстрации Силы и вспоминать не приходиться.
- Что ж, - заговорил Эллиас, когда на плацу вновь воцарилась тишина. – Давайте познакомимся заново. – Я – Эллиас, сын Элиота, домом мне была Пятнадцатая планета, - подождав, когда потрясенный шепот утихнет, он продолжил: - Приказом главнокомандующего союзной армии «Феникс» назначен на должность генералиссимуса Семнадцатого Астероида, - он небрежно тронул золотую перевязь и тихо вздохнув, продолжил: - Я благодарен всем за то, что вы позволил мне побыть собой. Побыть жрецом. Я благодарен вам, генералы, за то, что вы без вопросов следовали моей игре.
- Это было нетрудно, - невольно вырвалось у Дориана.
Смириться с тем, что «Феникс» признал его своим генералом, было гораздо проще, чем принять тот факт, что Эллиас, которого он знал, как веселого жизнелюбивого жреца, на самом деле воин. Генералиссимус. Это казалось чьей-то глупой шуткой. Розыгрышем. Но чем больше говорил Эллиас, тем быстрее таяла надежда на то, что все происходящее выдумка.
- Что касается обучения. Если вы не против, я подведу итог.
Пробормотав что-то вроде: «Да, конечно», Аш вернулся на своем место. Рей кивнул и только потом понял, что посмел разрешать что-то генералиссимусу. Генералиссимусу!
- Союзной армии «Феникс» нужны сильные, волевые, умные, крепкие люди, - Эллиас обвел собравшихся на плацу внимательным взглядом. - Именно поэтому главнокомандующий Конелл отсеивает тех, кто по его мнению не подходит. Но Конелла здесь нет. И он не придет сюда, - он на мгновение умолк и спокойно продолжил: - Семнадцатому Астероиду все равно кто вы, откуда вы, насколько вы сильны, умны, выносливы. Он принял вас всех. Для всех вас он уже стал домом. И все что требуется от вас взамен – это защищать его до последнего вздоха. Каждый из вас, кто готов отплатить ему за гостеприимство, принят в союзную армию «Феникс».
На плацу заметно оживились. Бывших курсантов уже мало волновало то, кто именно оказался генералиссимусом. Не волновали их и причины, по которым он стал им. Его слова дарили надежду. Они окрыляли. Союзная армия обеспечивала своих солдат и кровом, и провиантом. Она даровала им максимально возможную защиту, обеспечивала техникой. И все, чего требовала взамен – воевать с полной отдачей. Воевать и побеждать. Так какая разница где это делать: в бесконечном космическом пространстве, или здесь, на Семнадцатом Астероиде.
Росс пристально смотрел на Эллиаса. Он по-прежнему видел в нем хрупкого, беззащитного жреца, что редко думает о том, что и кому говорит. Чем внимательнее воин смотрел на него, тем больше ему казалось, что белоснежный плащ для парня слишком велик и тяжел. Росс не раз ловил себя на мысли, что хочет подойти к нему, и, если не снять плащ, то хотя бы немного приподнять его полы. Ведь если этого не сделать, он того и гляди раздавит Эллиаса.
«Это бремя для меня», - припомнил воин слова… жреца.
Чтобы не наделать глупостей, Росс сосредоточился на том, что Эллиас говорил. Его последние слова насторожили воина. И он решил уточнить свою догадку.
- Ты хочешь сказать, что все мы останемся здесь?
- Да, - Эллиас кивнул. – Мы все останемся здесь. Никто не уйдет, никто не придет. Некоторые из здесь присутствующих, - его взгляд задержался на Оскаре, - не понаслышке знают о том, что Темный коридор перекрыт. Выйти в космос пока невозможно.
Все замерли в недоумении. Что значит, никто не уйдет? Как понимать: «Темный коридор перекрыт»? Это ведь невозможно сделать! Многие знали об этом не понаслышке. Некоторые до сих пор верили, что их родные планеты уничтожены лишь из-за того, что им не удалось перекрыть Темный коридор.
- Ты сделал это в последний день прибытия, да? – предположил Ральф. Ответом ему был утвердительный кивок.
По плацу пронесся шепот недоверия. Одни сомневались в том, что генералиссимус говорит правду. Другие напоминали этим неуверенным о недавней демонстрации Силы. И предполагали, что при таком могуществе едва ли существует что-то невозможное.
- Итак, - задумчиво протянул Дориан, которому надоело слушать перешептывания соседей, - мы заперты здесь, и не можем уйти. Но ведь это еще не значит, что к нам не могут прийти. Если «Бесконечность» не будет считаться с потерями, то…
Генерал умолк и невольно напрягся, увидев холодную, жесткую улыбку Эллиаса.
- Если не считаться с потерями, армии не останется, - негромко сказал генералиссимус. – Если они хотят уничтожить себя сами, кто мы такие, чтобы им мешать?
Послышались неуверенные смешки. Эллиас, как и в первый раз, сделал вид, что не услышал ни их, ни нервных перешептываний, обсуждающих то его, то возможные действия «Бесконечности».
- У нас и без того много дел, - невозмутимо продолжил он. - Нашей первоочередной задачей будет… - Эллиас осекся, вздохнул, невесело усмехнулся и покачал головой. - Впрочем, еще не все маски сорваны. Следовательно, пока не время говорить о наших планах.
«Не все маски сорваны». Казалось, эти слова каким-то образом стали материальными, повисли в воздухе и давили на психику куда сильнее любого ментального воздействия. Настороженный, удивленный, ропот пронесся по плацу и стих вместе с неожиданно притихшим ветром. Повисла напряженная тишина.
- Равняйсь, - негромко, но властно велел Эллиас.
Курсанты сами не поняли, как подчинились. Ряды выровнялись. Все взгляды были устремлены в центр плаца. Туда, где стоял генералиссимус. Полы его белоснежного плаща касались земли. Золотые регалии сверкали в ласковом свете Джуа.
Несколько секунд Эллиас стоял неподвижно, как будто и сам выполнял свой собственный приказ. Затем он стремительно повернулся влево и пристально посмотрел в лицо воина, стоящего в первом ряду, прямо напротив него.
- Два шага вперед, Герхард, - негромко произнес генералиссимус.
Воин нервно сглотнул и подчинился. При всем свое желании, ослушаться он не мог. Что-то мешало поступать по своей воле, заставляло подчиняться приказу. Скорее всего, все дело было в глазах. Холодных, спокойных, отрешенных. Они пугали своей пустотой. Герахарду стоило огромных волевых усилий не отводить взгляд.
- Я раскрыл себя, - на мгновение в голосе Эллиаса послышались капризные нотки. Может, только послышались. – Теперь твоя очередь. Кто ты?
- Я… - медленно начал Герхард.
Почувствовав давление чужой воли, он, неосознанно дал ей отпор. В тот же миг на плечах воина появился серый плащ, усыпанный Регалиями. А вместе с ними появилась и красно-серая перевязь.
- Я генерал союзной армии «Феникс», - подавив вздох, признался он. Рассказывать дежурную легенду, пусть и созданную на реальных событиях, сейчас не имело смысла. – По приказу главнокомандующего Конелла, прибыл на Семнадцатый Астероид с тем, чтобы проследить за генералиссимусом. Главнокомандующий сомневался в его… - воин замялся. – В его проф.пригодности и патриотичности, - уверенно продолжил он. – Он приказал мне, - повторился воин, - присмотреть за генералиссимусом. Однако, он не сказал кто это.
- Ты должен докладывать ему о моих действиях.
- Так точно.
Эллиас вздохнул. Герхарду почудилось, что это был вздох облегчения.
- Ты волен поступать так, как велит тебе совесть, - немного помолчав, заговорил генералиссимус. – Ты можешь говорить и делать все, что сочтешь нужным. Но я советую помнить тебе две вещи. Первое: Конелл далеко, а я – близко. Второе: я не нарушаю данных обещаний.
- Обещаний? – тихо переспросил генерал.
- Это правда, у меня нет ничего общего с Конеллом. Однако с Вильгельмом III мы все еще друзья. Будь уверен, я не нарушу, данного ему слова.
С огромным трудом не выдав своего удивления, Герхард кивнул. Кто же такой этот Эллиас, если он лично знаком с Вильгельмом III, с непобедимым королем Пятой планеты? Если бы не возраст, и болезнь, Его Величество сам бы возглавлял «Феникс». Тогда все бы было по-другому. Все было бы не так. Им бы не приходилось отбивать и отстаивать Астероиды. И потери бы в их рядах были в тысячи раз меньше. В сотни тысяч раз меньше…
«Сын Элиота, - припомнил генерал. – Святого Элиота? Он сын Верховного жреца? Сын правителя? Это многое объясняет… И поведение. И связи…»
- Я запомню это, - глухо произнес Герхард. Эллиас кивнул, и жестом приказал ему вернуться на место.
Оскар побелел от напряжения. Генералиссимус легко, безо всяких затруднений разоблачил Герхарда. Теперь остался только он. Вернее они. Но ведь кроме него никто так глупо не попался. Значит, Эллиас попросту не может знать о других. Тем более о полковнике. Но ведь Герхарда раскрыли. Трудно не признать, что он был так же осторожен, как и полковник. Откуда же генералиссимусу было известно о нем? Может, этот генерал сам где-то прокололся?..
Время, казалось, остановилось. Зловещая тишина лишь подтверждала это. Курсанты замерли на своих местах, как будто получили повторную команду: «Равняйсь!». Оскар немного прикрыл глаза и попытался расслабиться. Ему казалось, что этой звенящей тишине сумасшедший стук его сердца слышен так же отчетливо, как и звон колокола во время церковной службы. Успокоиться никак не получалось. Нервы были на пределе. Хотелось закричать, завыть, заплакать. Выйти вперед. Сознаться во всем, даже в том, что он не виноват. Оскар невероятным усилием воли заставлял себя неподвижно стоять на месте и молчать. Он задерживал дыхание на вдохе. Считал до тридцати. Выдыхал. И снова задерживал дыхание. А генералиссимус молчал. Он, немного сощурившись, внимательно смотрел вверх, в какую-то интересную, только ему ведомую точку на небе. И как будто чего-то ждал.
«Неужели, он ждет, когда мы сами выдадим себя? – предположил Оскар, тихо выдыхая, и снова задерживая дыхание. – Долго же ему придется ждать».
Еще несколько долгих минут не происходило ничего. Затем на какое-то мгновение плац вспыхнул в серебристом свете, ослепляя собравшихся там людей.
Когда к Оскару вернулось зрение, он увидел миллионы серебряных нитей-лучей, стекающихся, наверное, со всего Астероида к Эллиасу. Эти лучи неведомым образом огибали людей и собирались воедино на уровне груди генералиссимуса, принимая форму замысловатого иероглифа. Точно такой же символ вспыхнул на уровне груди самого Оскара, и как он успел заметить и других его товарищей. Прежде, чем кто-то из них успел удивиться или испугаться, невидимая сила толкнула их вперед, заставляя выйти из общего строя.
- Что это? – негромко спросил Росс, с недоумением рассматривая то серебряные нити, то причудливый иероглиф, в который они сплелись.
- Заклинание, - так же тихо ответил Ал. – Очень сильное. Если не ошибаюсь, запрещенное. Не вздумай прикасаться к нитям, - предостерег он. Впрочем, такого желания у воина не было.
Предостережение все же было лишним. Нити вели себя так, словно были живыми. Они изгибались, всеми возможными способами не позволяя особо любопытным курсантам прикоснуться к себе. Однако, были среди них и исключения. И исключения эти вышли из общего строя.
Эллиас обвел вышедших вперед людей равнодушным взглядом, и символ, висящий на уровне его груди, на мгновение вспыхнул.
Ральф потрясенно наблюдал за происходящим. Ему казалось, что нет более на свете ничего такого, что могло бы удивить его больше, чем новость о том, что генералиссимус – это Эллиас. И тем не менее.
То, что сейчас происходило что-то опасно-странное, было очевидно. Это подтверждали и стоящие поблизости жрецы. Но даже это не сильно удивляло старого генерала. Куда больше его волновали люди, вышедшие вперед. Многих из них он не знал. Да что там! Он не знал практически никого. За исключением двоих. Веселых, неразлучных братьев, с которыми он познакомился по прибытии на Астероид. Близнецов, что так любили проводить время в его обществе, с которыми он вместе проходил обучение, проводил досуг, которых он поклялся себе защищать.
«Почему они там? – задавался вопросом Ральф, не желая даже думать об ответе. – Почему все они там? Почему они…»
- Если бы вы только знали, - тихо произнес Эллиас, – как мне жаль. Тед, Жак, мы ведь практически стали друзьями, - на мгновение в застывших глазах генералиссимуса проскользнули обида и скорбь. Однако, он быстро подавил все эмоции. – Знаешь, Тед, - Эллиас пристально посмотрел на светловолосого воина, - ты мне даже нравишься. Но ведь это нормально, симпатизировать своим врагам. Не так ли, полковник?
- Что ты… - начал было Жак, но осекся поймав на себе холодный взгляд генералиссимуса.
- Ты ведь тоже полковник, верно? – тихо спросил он. – Вам нет нужды молчать. И лгать мне тоже не нужно. Не заставляйте меня, - Эллиас окинул вышедших вперед людей грустным взглядом, - применять Силу. Ведь тогда мне придется узнать все о вас. Даже то, о чем вы никогда никому не захотите говорить. То, о чем вы пытаетесь забыть. Почему бы вам добровольно не ответить на мои вопросы?
Долгую минуту на плацу висела тяжелая тишина, наконец, Тед глухо произнес:
- Спрашивай.
Оскар вздрогнул и невольно сжал руки в кулаки. Он не осуждал решения полковника. Уж они-то знали с какой легкостью генералиссимус играет с чужим сознанием. И не страшно, если он узнает что-то личное. Куда ужаснее рассказать что-то лишнее о «Бесконечности». Нет ничего хуже, чем неосознанно предать…
- Во-первых, скажи во всеуслышание кто ты, кто эти люди и зачем вы здесь.
- Я… - Тед на мгновение замялся. Уверенно посмотрев Эллиасу в лицо, он спокойно заговорил: - Я – полковник армии «Бесконечность». Мы выполняли разведочную миссию, - он посмотрел на Жака, тихо вздохнул и продолжил: - Мой брат так же полковник «Бесконечности». Операцией руководил я, - совсем тихо, так, что и сам Эллиас слышал его с трудом, добавил он. – Если бы со мной что-то случилось, Жак бы принял командование на себя.
- Это ведь неправда, да? – едва слышно спросил Ал, неосознанно хватая Росса за руку.
Даже то, что Эллиас был… не совсем нормальным, не задело жреца так сильно, как последняя новость. Это все выдумка. Не смешная шутка. Обман. Люди, которым он доверял, которые раз за разом вызывали у него улыбку, те, кто рассказывал интереснейшие истории, помогали ему на тренировках, не могли быть предателями. Не могли.
- Все люди стоящие рядом со мной, - твердым голосом продолжил Тед, - мои подчиненные. Солдаты «Бесконечности», - отдельно подчеркнул он.
Ральф тихо вздохнул и опустил голову. Тед не врал. Понять это можно было и без посторонней помощи. Его слова больно били по сердцу генерала, незаметно для него самого убивая в нем все чувства. На войне нет места сантиментам. На войне нельзя ни к кому привязываться. Во время перемирия нельзя расслабляться.
- Этого не может быть! – потрясенно прошептала стоящая за генералом девушка. Энди не предатель. Нет. Это какая-то ошибка. Это…
- Тихо, - негромко, но властно оборвал ее Ральф. Девушка подняла на него большие серо-голубые глаза, в уголках которых блестели слезы, и хотело было возмутиться. Увидев посеревшее лицо генерала, столкнувшись с его мрачным взглядом, она судорожно выдохнула и прикусила нижнюю губу, боясь сказать что-то лишнее.
- Скажите, - заговорил Эллиас, когда на плацу снова повисла тишина, - к вам хорошо здесь относились?
- Да.
Подчиненные Теда подтвердили его слова утвердительными кивками. Многие из них мысленно добавили: «Лучше, чем дома».
Эллиас удовлетворенно кивнул.
- Я хочу, - негромко сказал он, обращаясь ко всем сразу, - чтобы вы сказали об этом своему главнокомандующему.
Тед медленно кивнул. Так или иначе ему придется докладывать о происходящем. А может, и не придется. Если Шад все-таки нападет на Астероид, сокрушит его щит и все-таки высвободит их отсюда.
- Я хочу, - чеканя каждое слово, произнес Эллиас, - чтобы ты, - он в упор смотрел на Теда. Чем больше он говорил, тем сильнее становилось силовое поле вокруг него, – немедленно связался с ним. Я хочу, чтобы он увидел меня. Я хочу говорить с ним.
Тед побледнел. Выполнить требование генералиссимуса он не мог. Он не имел права показывать врагу свой способ связи с начальством. Принять смерть было гораздо проще. Тед смотрел на Эллиаса и с горечью думал о превратностях судьбы. Они ведь так быстро нашли общий язык. И, видимо, еще быстрее его потеряют.
«Что он будет делать, - напряженно думал Жак, - когда поймет, что мы не будем связываться с Шадом?»
«Чего они ждут? – нервничал Карл, стараясь стоять неподвижно и смотреть в землю. – Давайте, свяжитесь с главнокомандующим. Он ведь убьет нас, не сделай мы этого!»
«Вполне достаточно», - хмыкнул про себя Эллиас.
Давление резко ослабло. На уровне глаз генералиссимуса, и в тоже время достаточно далеко от него, едва различимый серебристый свет очертил широкий прямоугольник, и тут же погас. В тот же миг, в том же месте пространство исказилось. Исчезли лес и часть неба. Как будто кто-то установил там телевизионный экран. И в этом экране отражалась комната, обильно уставленная компьютерами. Посреди помещения стояло кресло, на котором восседал немолодой черноволосый мужчина с обильной сединой на висках. В янтарно-желтых глазах застыло раздражение и нетерпение. Меж тонких бровей пролегла глубокая морщинка. Губы мужчины были плотно сжаты и слегка опущены уголками вниз. Черно-зеленая военная форма выдавала в нем солдата «Бесконечности». Золотая цепь, подобно перевязи висевшая на его груди показывала, что мужчина занимал высокопоставленный чин в армии.
- Что еще? – раздраженно спросил он, отнимая руку от пульта управления. Видимо, мужчина только что принял вызов. Подняв голову, он посмотрел прямо на Эллиаса. Янтарно-желтые глаза потрясенно расширились. Их обладатель свирепо прошипел: - Ты?!
Эллиас усмехнулся и едва заметно пожал плечами. Он не проронил ни слова. Лишь внимательно рассматривал своего собеседника. Шад. За последний месяц с небольшим, что они не виделись, он постарел еще сильнее.
На плацу зашептались. Кто-то узнал главнокомандующего «Бесконечности» и теперь говорил об этом тем, кто видел его впервые. Кто-то спешил успокоить особо впечатлительных и убедить их в том, что все это иллюзия. Голограмма. Что «Бесконечность» и ее командир далеко.
- Ничтожество, – негромко сказал Шад, зловеще сузив глаза. – Совсем скоро я доберусь до тебя, - он сжал правую руку в кулак, - и уничтожу.
- В самом деле? – Эллиас лениво удивился. – Вот уже третий день ты заставляешь меня ждать, - задумчиво продолжил он. – Впрочем, я охотно верю, что ты спешишь.
- Вам повезло, что у вас такой прочный щит, - зло бросил Шад, не позволяя себе, тем не менее, повышать голос. – Но нет на этом свете ничего вечного.
Стоило ему только увидеть и узнать сына Элиота, как вопрос о том, кто возглавляет оборону Астероида, отпал сам собой. Именно поэтому он пока не прервал этот «экстренный» вызов. К тому же, еще нужно было разобраться, как, собственно, состоялся этот вызов.
- Для того, чтобы обновлять щит, мне достаточно просто дышать, - доверительно сообщил Эллиас. – Один вздох – и щит приобретает новый слой.
Шад плотнее сжал губы, отчего их уголки опустились еще ниже. Однако, ничего не сказал.
- Но ты прав, - невозмутимо продолжал генералиссимус Семнадцатого Астероида. – Нет ничего вечного. Я не смогу постоянно бежать. Я могу устать дышать. А могу просто не успеть залатать все то, что ты сломаешь. Именно поэтому, я прямо сейчас заменю щит.
- Ха! – коротко хохотнул Шад. Его глаза зловеще блеснули. – Посвящать врага в свои планы не самое верное решение для генералиссимуса.
- Ты так думаешь? – вполне искренне удивился Эллиас. – А я скажу тебе больше. Мы пока не готовы к войне.
Его последние слова насторожили тех, кто все еще стоял на плацу. Что значит: не готовы? Нет, это-то понятно. Но как… как можно говорить об этом врагу?!
- Видишь ли, - невозмутимо продолжал Эллиас, - оборонительная тактика, что так усердно ты нам навязываешь, мне не по душе. А к атаке мы пока, увы, не готовы.
И снова на плацу произошло оживление. В этот раз заинтересованное. Атака. Никто из них не думал о том, чтобы перейти в наступление. Раньше они только отбивались, пытаясь отстоять установленные рубежи, или отступали. Никто и не думал о том, чтобы ударить самим. А ведь если вспомнить, Одиннадцатая планета была уничтожена только благодаря контрудару…
- Нам нужно еще немного времени, - спокойно говорил Эллиас.
- Это только ваши проблемы, - криво усмехнулся Шад.
- Действительно, - кивнул генералиссимус. – Это наши проблемы. И проблемы эти, - он холодно улыбнулся, - уже решены. Вот наш залог мира.
Невидимая сила заставила Теда и Жака, а с ними и еще нескольких их подчиненных сделать несколько шагов вперед. На мгновение Шад потерял самообладание. Он чуть подался вперед, внимательно всматриваясь в экран своего компьютера, крепко вцепился в подлокотники кресла, широко распахнул глаза. Овладел собой Шад тоже быстро. Он немного отклонился назад, не касаясь спиной спинки кресла, отпустил подлокотники кресла, тихо вздохнул. И лишь неестественно прямая осанка выдавала его напряжение.
- Почему, полковник, вы не сказали, что он на Астероиде? – поразительно спокойным голосом спросил он.
- Он был другим, - негромко ответил Тед.
- Почему вы не убьете его?
- Мы не можем, - ответил за всех полковник. – Мы даже думать об этом не можем. У нас есть выбор, - продолжал Тед, - подчиняться его приказам, или нет. Но поднять руку на него…
- Не возможно, - хором, словно говоря: «Так точно!», закончили солдаты.
Даймонд тихо вздохнул. Он не был уверен, что успел бы вмешаться, реши кто-нибудь из солдат «Бесконечности» напасть на Эллиаса. Конечно, генералиссимус может и сам за себя постоять. Но Эллиас, неважно какой он и как его называют, он в первую очередь, его жрец. Немного наивный, доверчивый и совершенно беззащитный. Каким бы могуществом он не обладал, он не сумеет направить его так, чтобы защитить себя. Его надо оберегать.
Узнав о том, что солдаты «Бесконечности» не могут причинить вреда его жрецу, у Даймонда гора спала с плеч. Впрочем, генерал не позволил себе расслабиться.
- Как я тебе уже сказал, - Эллиас не дал «Бесконечности» продолжить начатый разговор, - я собираюсь сменить щит. И я собираюсь использовать этих людей, - он кивнул в сторону вражеских солдат, - как залог мира.
И снова исчезнувшие было магически нити, вспыхнули ярким серебряным светом. «Ожили» замысловатые иероглифы. Засияли. Заискрились. Этот свет на несколько секунд скрыл от Шада Семнадцатый Астероид. Однако, он не мешал ему слышать то, что там говорили.
- Вы все станете залогом мира, - Эллиас обращался к солдатам «Бесконечности», - в буквальном смысле. Вас не запрут в комнатах. Для вас не построят темниц. Вас не будут ни пытать, ни наказывать. Наказывать больше, чем это сделает ваш главнокомандующий.
- Что ты имеешь в виду? – тихо спросил Жак.
- Пока вы живы, - по губам генералиссимуса пробежала беззаботная улыбка, - здесь, на Семнадцатом Астероиде вы желанные гости.
- Пока мы живы? – переспросил Тед. Эллиас сухо кивнул.
Серебристая дымка рассеялась. Все снова увидели Шада.
Главнокомандующий «Бесконечности» несколько секунд внимательно всматривался в иероглифы, светящиеся рядом с каждым из его солдат. Он видел тонкие серебряные нити, тянущиеся из тела каждого из них к символу, что расположился на уровне их сердец. Шад проследил за тем, куда ведут все нити, что исходили от иероглифов и увидел точно такой же, только поистине огромный символ в руках у Эллиаса. Вокруг его тела, как не старался увидеть их Шад, не было ни единой нити.
- Только не… - начал было он, но Эллиас перебил его звонко хлопнув а ладоши. Огромный иероглиф, что застыл на уровне его груди, словно воздушный шар, лопнул. Вместе с ним исчезли и другие символы. И магические нити. О них помнил только слегка наэлектризованный воздух.
- Ты все правильно понял, - холодная усмешка тронула губы Эллиаса. – Жизнь этих людей – пища для щита. Ты не сломаешь мою защиту, пока не убьешь каждого из них.
Лицо Шада помрачнело. Его руки снова невольно сжали подлокотники. Главнокомандующий «Бесконечности» немного опустил голову вниз, очевидно принимая трудное решение.
- И даже когда ты уничтожишь своих людей, - невозмутимо продолжал Эллиас, - у меня будет достаточно времени, чтобы создать новый щит.
- Ты поступаешь подло, - негромко сказал Шад.
- Разве?
- У каждого из них семья. Матери, жены, дети… - Шад ненадолго умолк. - Ты разлучаешь их...
Эллиас рассмеялся. Жестко, невесело, практически зло.
- Разлучаю, - негромко сказал он и снова засмеялся. – Ты забрал у этих людей, - Шад против своей воли увидел тех, кто стоял на плацу, - всё. Дома, семьи, друзей. Ты разлучил детей и матерей. Ты убил отцов. И ты в чем-то упрекаешь меня?
- Не упрекаю, - совершенно спокойно ответил главнокомандующий «Бесконечности». Заговорив о семьях, он лишь хотел надавить на жалость. Вернее убедиться, что это бесполезно. Убедился. Что ж. Это не оставляло ему выбора. На войне постоянно приходится приносить кого-то в жертву. Это не первый раз. И не последний.
- И хорошо, - жестко продолжил Эллиас. – Потому что все это досадная мелочь, по сравнению с тем, что ты на самом деле сотворил. Сотворил с этим миром, да и со мной тоже. И ты ответишь за это. Прямо сейчас или немногим позже. Я приду к тебе, и сокрушу тебя.
- И тогда, возможно, - тихо продолжил он, практически не щурясь смотря в ясное светло-голубое небо, и как будто не замечая того, что связь прервалась, - носить этот плащ станет немного легче…
@темы: Ориджиналы, Бремя, творчество
Чтобы найти общий язык, свой следует немного прикусить.
Название: Бремя
Автор: Шахматист чан
Бета: Tamaki_U
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Фэнтези, Фантастика, Мистика, Экшн (action)
Размер: планируется Макси
Статус: в процессе написания
Описание:
Военная Академия Семнадцатого Астероида вновь распахнула свои двери перед беженцами, жаждущими вступить в ряды союзной армии. В этот раз в стенах Академии собралось четыре великих генерала. Их задача научить военному делу временных курсантов, и защитить оторванный от мира Астероид. Задача курсантов – за месяц, отведенный на обучение, доказать, что они могут быть полезны союзной армии, выяснить личность двух не назвавших себя генералов и определить, кто из их четверки является главным...
Глава 20
Не бечено!
Глава 20
Новость о том, что церемония закрытия состоится сразу же после завтрака, потрясла всех. Еще больше недоумения вызвало то, что служащие Академии перекрыли все лестницы, ведущие на верхние этажи. Как успокаивал всех неизменно бодрый голос Эйри, тех, кто решил поспать подольше и не прийти на завтрак, разбудили и спустили вниз. Спускались ли курсанты сами, или же им в этом помогали, оставалось для большинства загадкой. Обсуждать это было куда интереснее, чем думать о предстоящей церемонии и о том, что кто-то по глупости пропустил какой-то тест. А еще курсантов немного тревожило неведение: до сих пор они не узнали результатов ни одного из тестирования. Оценки, конечно, получил каждый, но вот что они значили, оставалось для всех загадкой.
Оскар с недоумением осматривался по сторонам. Он даже предположить не мог, что в Академии вместе с ним учится столько людей. Откуда они только взялись? Где все это время прятались? Как все они помещались в поистине крошечной столовой? Может, завтраки, обеды и ужины проходили у них в две смены, а он и не знал? Или, может, в Академии, на самом-то деле было две столовых, а показали ему только одну? Его ведь никогда особо не интересовала сама Академия. За исключением ее шестого этажа и подвалов.
- Надо же, - пробормотал Оскар, рассматривая совершенно незнакомые лица стоящих напротив людей.
Только сейчас воин обратил внимание на невероятно большие размеры плаца. Во время учений, он не придавал этому значения. Виртуальная реальность немного искажала пространство. Да и не до размеров учебной территории тогда было и не до количества людей, вышедших на обучение. Другое дело сейчас. Когда особо-то и делать нечего. И остается только по сторонам смотреть.
Курсанты расположились довольно близко друг к другу, но тесно им однозначно не было. Стояли они в два ряда по периметру трех сторон прямоугольника. «Пустую» четвертую, более короткую сторону, занимал стол, за которым сидел начальник Академии, Рей. По правую руку от него, устроилась Эйри. Девушка крутила в руках микрофон, приветливо всем улыбалась и явно сгорала от нетерпения что-нибудь сказать. По левую руку от Рея сидела Джун. Техник хмуро смотрела на толпу, из-за которой ее оторвали от любимого дела. А, быть может, девушка была недовольна результатами теста. Слишком мало потенциальных коллег оказалось среди курсантов.
Рядом с Джун, у самого левого края стола, сидел Аш. Он казался спокойным, и каким-то отрешенным. Словно происходящее никоим образом его не касалось. Впрочем, именно так оно и было. Возле правого края стола сидела Мира. Женщина скептическим взглядом рассматривала ближе всего стоящих к ней курсантов, и пыталась на глаз оценить насколько они здоровы. Генералов рядом с «судейским» столом не было. Они, следуя одному из первых пожеланий генералиссимуса, все еще оставались обычными курсантами.
На плацу было шумно. Негромкие разговоры небольших, многочисленных групп подхватывал ветер и разносил по всей территории Академии. Дориан и Росс не заметили, как невольно перешли на повышенные тона. Это было просто необходимо, чтобы слышать друг друга. Воины обсуждали предстоящую войну. Они сходились на мысли, что «Бесконечность» ударит до того, как они покинут Астероид.
Стоящий поблизости Джек не без интереса слушал их разговор. С формальной точки зрения, он его и начал. Однако, поддержать беседу у воина не получалось. Слишком много внимания требовал к себе Эллиас. Жрец, то ли слишком сильно по нему соскучился, то ли устал от общества Даймонда, то ли впал в… Нет, думать о жрецах плохо, тем более подозревать их в душевном нездоровье было опасно и неправильно. Джек знал об этом не понаслышке, и лишний раз старался даже не делать этого. Воин попытался переключить внимание Эллиаса сначала на Даймонда, но жрец отчего-то решил, что с генералом хочет поиграть Ал, и что он не видит причин ему мешать. Потом Джек попытался использовать близь стоящих Дориана и Росса, что, как ни странно, тоже не особо-то помогло. К Россу Эллиас лезть не стал. Лишь пристально на него посмотрел, как-то странно, но тепло, улыбнулся, и переключил внимание на Дориана. Генерала жрец заинтересованно дернул за руку, и, видимо удовлетворившись добродушной улыбкой, снова переключился на Джека. Отчего-то Эллиасу безумно хотелось взобраться ему на шею. Отбиваться от жреца так, чтобы не причинить ему вред, было очень сложно. К счастью Джека к нему на выручку пришел Даймонд.
- Я жду научно-обоснованное объяснение твоего поведения, - строго, сказал генерал, перехватив руки жреца.
- Объяснение? – растерянно переспросил Эллиас, недоуменно заглядывая в ярко-синие глаза воина.
- Да, - не прерывая зрительного контакта, кивнул Даймонд, - я готов выслушать речь о велении Бога или еще что-нибудь в таком духе. Давай, просвещай нас.
- Хм… - жрец нахмурился, заметно расслабился и лукаво улыбнулся. – Раз ты так этого хочешь… - задумчиво протянул он.
- Только не надо рассказывать легенды, которым сотни тысяч лет, - поспешил остановить его генерал.
- Не надо? – удивился Эллиас. – Как же я вас, в таком случае, просвещать буду?
- Элементарно, - усмехнулся Даймонд. – Объясни свое поведение. Ты ведешь себя как пятилетний ребенок, а то и хуже.
- Джека что-то беспокоит, - медленно, подбирая правильные слова, начал жрец. – Мне это не нравится. Джек напряжен. Я хочу, чтобы он расслабился.
- Вот как, - хмыкнул генерал. – Почему бы вам просто не поговорить?
Джек нахмурился. Он не спешил ни опровергать слова жреца, ни подтверждать их. Действительно, с самого утра его снедало дурное предчувствие. Как будто должно было произойти что-то такое, что в корне изменит их жизнь, или чего хуже, оборвет ее. Наверное, именно из-за этих трудно объяснимых чувств, он и затеял разговор о том, как и когда будет действовать «Бесконечность». Однако сейчас он не заметно для себя отвлекся от гнетущих мыслей. Отвлекся на Эллиаса. На его желание «поиграть».
«Интересно, поверил бы я ему, скажи он просто: "Все хорошо"?» - Джек задумчиво посмотрел сначала на генерала, потом перевел взгляд на жреца и улыбнулся.
- Спасибо за заботу.
Возможно, он хотел сказать что-то еще, но все разговоры враз прервал бодрый окрик Эйри.
- Равняйсь! – девушка, очевидно, упивалась кратковременной властью. – Равняйсь! – на полтона выше повторила она.
Курсанты нехотя выровняли ряды. Эллиас отступил во второй ряд, утянув-таки с собой Джека. Перед ними стояли Росс и Ал. Даймонд и Дориан поспешили разойтись в противоположные стороны плаца.
- Смирно! – Эйри выждала четко выверенную паузу и торжественно продолжила: - Друзья мои! Ровно месяц назад вы прибыли на Семнадцатый Астероид и согласившись пройти обучение в военной Академии, подали прошение о вступлении в союзную армию «Феникс». Обучение подошло к концу. Настало время подвести итоги.
На плацу немного оживились. Подведение итогов одновременно и будоражило и студило кровь в жилах. Сейчас все станет на свои места. Совсем скоро мечты станут реальностью. Думать о том, что мечты могут так и остаться мечтами, никто не смел.
- Мы будем вызвать вас по одному, - вновь заговорила Эйри. – Вызов будет приходить на планшет и сопровождаться характерным звуком. Поэтому мы просим вас соблюдать тишину. Тот, кто получит вызов, должен выйти в центр плаца, ответить на один-единственный наш вопрос и узнать результат своего обучения, - девушка снова ненадолго умолкла, давая всем осмыслить сказанное. - Что ж, - лучезарно улыбнувшись продолжила она, - давайте начнем.
Рей что-то нажал на своем планшете. Буквально сразу же тишину, что воцарилась на плаце, прервал пронзительный писк. Стоило невысокой девушке с длинными, распущенными каштановыми волосами выйти в центр плаца, писк стих. Аш встал со своего места и вышел немного вперед. Сверившись с данными планшета, который он держал в руках, Аш внимательно посмотрел на девушку и сухо спросил:
- Кто генералиссимус?
В повисшей тишине, вопрос прозвучал невероятно громко. Напряжение на плацу заметно возросло. Курсантка испуганно посмотрела на Аша, как будто тот обвинил ее в ужасном преступлении. Затем девушка осторожно осмотрелась по сторонам. Лица ее товарищей были бледными, вытянутыми, напряженными. Облизнув пересохшие губы, курсантка неуверенно заговорила:
- Я… - она снова осмотрелась по сторонам. – Мне кажется…
- Отставить «кажется»! – перебил ее Аш. – Вам задали конкретный вопрос. И у вас всего два варианта ответа: имя, либо: «Не знаю».
Сформулировать вопрос так, чтобы жрецы не могли увиливать от ответа, было невероятно трудно. В конце концов, Рей решил, что чем проще, тем лучше. На всякий случай, он попросил Аша чтобы тот максимально четко разъяснил суть вопроса. Как оказалось, не зря.
- Я не знаю, - прошептала девушка.
- Очень жаль, - без тени сожаления ответил Аш. – Вашим единственным шансом попасть в «Феникс» было правильно ответить на этот вопрос. Ваше прошение о вступлении в союзную армию отклонено, - он отступил на шаг назад, давая понять, что разговор окончен.
- Спасибо, - как можно дружелюбнее сказала Эйри, - что провели с нами этот месяц.
Как бы Эйри не хотелось поддержать испуганную, расстроенную девушку, готовую расплакаться в любую секунду, получилось у нее это скверно.
- Пожалуйста, - негромко попросила она, - вернитесь на свое место.
Девушка подчинилась. Стоило ей отойти от центра на несколько шагов, как тишину вновь разорвал пронзительный писк. К центру плаца тут же поспешил вызванный курсант.
Ал нервно теребил в руках край куртки. Церемония закрытия длилась уже час, однако тех счастливчиков, что приняли в ряды «Феникса» было невероятно мало. Поначалу жрецу казалось, что Аш задает вопрос о генералиссимусе первым лишь в том случае, когда других шансов попасть в армию у курсантов нет. Однако, вскоре выяснилось, что это было не так. Никто не сомневался в том, что воина, как бы слабо развит он ни был, непременно примут в армию. И тем не менее, даже им трепали нервы этим каверзным вопросом. А ведь если тот счастливчик, что и сам попал в «Феникс», еще и угадает кто генералиссимус, так шансов у тех кому повезло меньше и вовсе не останется. И тем не менее, вот уже сотый человек не мог указать на генералиссимуса. Чем больше курсанты ошибались, тем меньше была надежда ответить верно.
- Ральф, - ответил на уже порядком надоевший вопрос высокий, нескладный курсант, которого вызвали минуту назад.
- Я всего лишь генерал, - Ральф развел руками. Для достоверности он на несколько секунд призвал свои Регалии. Перевязь на груди была серебреной.
- У генералиссимуса, - напомнил Рей, - перевязь золотая.
- Что ж, - вздохнул Аш. – Вы ошиблись, Майк. Тем не менее, мы удовлетворяем ваше прошение. Ваши технические навыки будут полезны «Фениксу».
Следующими тремя «жертвами» стали жрецы. Алу казалось, что отказывают не им, а ему. Он нервно сжимал руки в кулаки и думал о том, что будет делать, когда и ему скажут: «Вам отказано». Куда он пойдет? Что будет делать? Как будет жить. Жить без Росса. Ведь Росс-то наверняка пройдет. Вон его даже третий жрец генералиссимусом посчитал…
Ал подпрыгнул на месте, когда запищал его собственный планшет. Росс машинально положил руку на его плечо. Жрец слегка повернул голову в сторону, и немного ободренный спокойным взглядом воина, прошел в центр плаца.
- Кто генералиссимус? – скучающим тоном поинтересовался Аш.
«Это какой-то бред, - про себя подумал он. – Это же надо было такое придумать! Разрази гром этого генералиссимуса. Я чувствую себя большим идиотом, чем те, на кого указывают и кто ошибается…»
Ал тяжело вздохнул и осмотрелся. Выбор на самом деле был богатым. Можно было ткнуть на кого-нибудь знакомого или не знакомого. Поколебавшись еще немного, жрец неуверенно предположил:
- Ты, Джек?
- Нет, - воин отрицательно покачал головой. Тревожное чувство, что на время прогнал Эллиас, снова вернулось. Быть многословным совершенно не хотелось. Поэтому он без всяких объяснений призвал свои Регалии. Перевязи на его плаще не было.
- Вы ошиблись, - равнодушно констатировал Аш. – Однако мы удовлетворяем ваше прошение. Вы приняты в «Феникс».
Ал был настолько потрясен, что не понял, как вернулся назад, и как вызвали на плац следующего. Не обратил он внимания и на то, что следующим оказался Джек.
Воин не стал тыкать пальцем, пытаясь угадать личность генералиссимуса. За это Аш был ему безмерно благодарен. В том, что Джека примут в союзную армию, не сомневался никто. Возвращаясь на свое место, воин тревожно осматривался по сторонам, пытаясь понять: что именно не дает ему покоя. Объяснения тревоги не было. День выдался ясным и погожим. Из леса доносился приглушенный щебет птиц, ветер лениво теребил кроны деревьев и те отвечали ему тихим шелестом. Мир и покой. Так почему же внутри все так и кричит об опасности?
Следом за Джеком вызвали Росса. На приевшийся вопрос, он хмуро бросил: «Понятия не имею». Аш понимающе кивнул и коротко объявил о том, что «Феникс» распахнул свои объятия перед очередным воином.
Настроение на плацу немного улучшилось. То, что уже троих подряд приняли, укрепило надежду курсантов. И даже отказ бабушке Саре, ничуть не пошатнул их вновь приобретенной уверенности. Конечно, бабушке Саре отказали. Она ведь совсем старенькая. Таким не место на войне.
- Я устал стоять, - тихо пожаловался Эллиас.
Жрец размял плечи, зевнул и сел на землю. Джек бросил на него слегка насмешливый взгляд, но ничего не сказал. Церемония продолжалась.
Аш уже не надеялся на то, что кто-нибудь укажет на генералиссимуса. Когда ошибается уже неизвестно какой по счету человек, шутка кажется не смешной. Аш равнодушно отсеивал тех, кто не подходил «Фениксу». Так же равнодушно, но гораздо реже, он осчастливливал курсантов новостью о том, что их прошение принято.
Церемония закрытия затягивалась. Академия собрала в себе очень много людей. И только сейчас стало понятно насколько в действительности велико это число. И как на самом деле мало среди курсантов воинов, сильных жрецов, медиков и техников. Аш даже пытался их считать, но довольно быстро сбился со счета и решил, что статистику лучше подсчитает компьютер.
- Вам отказано в вашем прошении, - скучающим тоном объявил он очередной девушке, вышедшей в центр плаца. Эту же фразу Аш повторил еще пять раз.
Оскар с досадой вздохнул. Его уже порядком утомила эта церемония. Он нисколько не удивлялся тому, что никто не мог вычислить генералиссимуса. Герхард вел себя достаточно тихо. И практически не проявлял себя ни в ответственных ситуациях, ни в повседневной жизни. Конечно, раскрывать чужие карты и указывать на него было нельзя, но ничто не мешала на прямой вопрос ответить избитое: «Не знаю». О, Оскар с нетерпением ждал, когда же запищит его планшет. Ему очень хотелось выйти в центр плаца и услышать: «Ваше прошение удовлетворено».
Вот это бы была потеха! Его, преданного солдата «Бесконечности», без всяких проблем причислили к рядам «Феникса». Оскар даже не думал о том, что ему могут отказать. Это выглядело нелогичным, и казалось невозможно. По крайней мере, до сих пор не отказали ни одному воину. Правда, как ни странно, до сих пор не вызвали ни одного из его товарищей. Да и до Герхарда все никак не доходила очередь.
- Вам отказано, - вновь завел старую пластинку Аш.
Оскар проводил задумчивым взглядом расстроенную жрицу. Подумать только! Они рисковали, думали о том, как бы избавиться от целителей, расстраивались, когда планы терпели фиаско, а «Феникс» сам все делал за них. Конечно, отказывали они не всем. И тем не менее…
- Вам отказано, - скучающе объявил Аш.
Незнакомый Оскару парень вернулся на свое место. У кого-то за его спиной пронзительно запищал планшет. В центр плаца вышел вызванный курсант. Оскар уже давно перестал удивлять тому, что видит он его впервые. Вызванный паренек назвал имя предположительного генералиссимуса, но не угадал. И ему Аш тоже ответил отказом.
Ненадолго на плацу повисла тишина. Рей на несколько секунд остановил программу, выбирающую следующего курсанта и подвел предварительный итог. Новости были не радостными. Время неумолимо приближалось к полудню. К часу «Х», когда все должно было быть завершено. А опросили они только половину курсантов. Половину! Вздохнув, Рей снова включил программу выбора. Тишину разорвал пронзительный писк.
Эллиас вздрогнул и покосился на засветившийся у него на боку планшет. Судя по громкости звука, и потому, что на писк одновременно обернулись Ал и Росс, вызывали именного его. Жрец вздохнул и встал на ноги. Писк как будто стал громче. Осторожно обойдя Росса и настороженно осматриваясь по сторонам, Эллиас медленно подошел к центру плаца. Писк стих, вновь повисла тишина. Жрец не спешил обращать внимания на Аша. Он внимательно смотрел по сторонам, как будто желая кого-то увидеть или что-то услышать. Наконец он перевел взгляд на Аша и тихо вздохнул.
- Кто генералиссимус? – прозвучал привычный вопрос.
Эллиас поднял голову, слегка сощурился и посмотрел в небо. Несколько секунд он стоял неподвижно, затем повернулся вправо. Не задержав ни на ком взгляд своих искрящихся серебристых глаз, он повернулся влево. Не найдя и там того, что было ему нужно, он как-то внимательно посмотрел на Джун, перевел взгляд на Миру, задержал свое внимание на Рее.
Аш мысленно зарычал. Ему не нравилось, что над этим «элементарным» вопросом так долго думали. Причем думали молча. Что обычно жрецам не свойственно. Заметив, что в серых глазах курсанта пляшут смешинки, Аш разозлился.
- Кто генералиссимус? – раздраженно повторил он.
- Я.
Легкомыслие и веселье разом куда-то испарились. В, всего секунду назад, светящихся лукавством глазах застыла сталь. Безобидного и с виду беззащитного жреца в мгновение ока окутал серебристый свет. И в этот же миг на плац обрушилось огромное Силовое давление.
Оскар судорожно выдохнул, узнав эту Силу. Он не заметил, как его ноги подкосились, и он упал на землю. Многие из курсантов последовали его примеру. У многих перед глазами то и дело вспыхивали серебристые иероглифы. Дышать становилось трудно. Кричать было невозможно.
- Простите, - давление разом ослабло, но не исчезло. А, может, оно просто застыло в памяти людей. – Ситуация была критической, - спокойным, совершенно безэмоциональным голосом продолжил Эллиас. - Это было необходимо.
Потрясение и паника улеглись, на смену им пришло недоверие. Рей с широко распахнутыми глазами рассматривал золотую перевязь, сверкающую на фоне белоснежной футболки… жреца. Курсанты потрясенно смотрели на белоснежный плащ, практически полностью увешанный Регалиями.
- Белых плащей не бывает, - пробормотал Влас. В мертвой тишине, повисшей над плацем, это получилось невероятно громко. – Я знаю, - шепотом продолжил он. – Я не ошибаюсь. Их не бывает…
Эллиас безошибочно повернулся на звук и пристально посмотрел на историка. На его губах появилась горькая усмешка. В глазах же по-прежнему холодела сталь.
- Ты не ошибаешься, - спокойно подтвердил он. – Белых плащей не существует.
- Но… - одними губами произнес Влас, - указывая рукой на белоснежный плащ.
- Но ведь у тебя нет Регалий, - потрясенно прошептала Мира.
- Было невероятно трудно не показать их, - признался Эллиас, оборачиваясь к женщине.
- Но ты ведь сказал, что не знаешь ничего о них, - неуверенно пробормотал Влас.
- Я и не знаю, - не стал спорить Эллиас, задумчиво рассматривая потрясенные лица курсантов. – Это награда? Как по мне наказание. Это мое бремя. И вы все, - его голос стал звучать холодно и жестко, - все вы, кто с таким огромны трудом удерживает в узде свои злость и зависть, можете подойти ко мне, и забрать у меня эти Регалии.
Курсанты нервно сглотнули и отступили на шаг. Каким бы сильным у многих из них не было желание заполучить себе такой плащ, страх не позволял им приблизиться к… генералиссимусу? К тому же, только по воле Создателя плащ мог перейти с плеча на плечо.
- Не бойтесь, - Эллиас равнодушно смотрел на отпрянувшие ряды. – Я буду признателен вам, если вы избавите меня от этого бремени.
Зловещая тишина повисла над плацем. Даймонд внимательно рассматривал человека, стоящего посреди плаца. Знакомого, родного и такого чужого. И невероятно одинокого. Безумно хотелось подойти и обнять его. Сказать, что все его страхи пусты, и что он не задумываясь разделит с ним его бремя. Ведь это он, Даймонд, виноват в том, что произошло. Чтобы это ни было, случилось оно в течение семи лет, что они не виделись. Они были разучены, и он не мог защитить своего жреца. Не мог уберечь…
- Белых плащей не существует, - медленно сказала бабушка Сара. – А жрец не может быть воином. Эллиас, - она внимательно посмотрела на молодого человека, которого начала считать своим внуком, - ты Сломанный?
- Нет, - быстро ответил парень и тут же замялся. – Я не знаю, - грустно признался он. – Я все еще жрец. Но вместе с этим, я воин. И я не убивал своего Бога. Я действовал по Его воле.
- Какой Бог позволит своему, чуть ли не единственному жрецу, стать воином? – все еще не верил в происходящее Ал.
- Тот, которому молятся о спасении, - пожал плечами Эллиас. – Это все пустые разговоры, - спокойно продолжил он. – Но все же…
Многие уже забыли о том, почему существуют жрецы и воины. Почему они элита? Почему кому-то повезло? А все ведь до смешного просто. Создавая жизнь, как она сейчас есть, на наших планетах, Боги думали о том, что люди могли бы лично приходить к Ним. Лично благодарить Их. И просить Их. И что для этого им нужно не много, не мало, пройти Темным коридором. Но Темные коридоры опасны. В них водятся страшные твари. Под покровом ночи зарождается Зло. Ведь коридоры-то темные. И Тьма эта необходима, чтобы Свет был на планетах. Но тогда получается, что люди не могут пройти Темным коридором. Их просто уничтожат. И тогда были созданы проводники. Их всегда было двое. Один был невосприимчив к силам Зла, ведь у него была Вера. Мы назвали таких людей жрецами. Их ментальная защита распространялась на всех, кто был рядом с ним. Но тот, кто обладал Верой, был абсолютно беспомощен перед смертоносными тварями. С ними расправлялся второй. Он без труда орудовал любым видом оружия, да и физической силой на порядок превосходил жреца. И мы назвали их воинами.
С тех пор прошло много времени. Наша жизнь сильно изменилась. Мы сделали ставку на технический прогресс. Наша магия ослабла. Жрецы и воины стали правителями. Нам больше не нужно ходить за советом к Богам. А, может, это Они не хотят, чтобы мы тревожили их. Как бы там ни было, мы изменились. А Темные коридоры – нет. Они по-прежнему таят в себе много опасности. И жрец не сможет выжить там без воина. И ему остается только молиться. Молиться и надеяться, на то, что его желание жить настолько велико, что Бог его услышит. Услышит и ответит:
«Чтобы выжить здесь, тебе нужен воин. Но воина здесь нет».
Прописная истина, очевидный факт. И ничто не поможет: ни смех, ни слезы, ни вера, ни безудержное желание жить. Здесь нет воина. Здесь, кроме тебя, никого нет. И когда ты уже на грани отчаяния, Он снова говорит с тобой:
«Поэтому, тебе самому придется стать воином. Ты сможешь».
- Вот так просто, - Эллиас невесело улыбнулся, – жрец, с позволения своего Бога становится воином. И только потом понимает, - тихо добавил он, - что смерть была бы щедрым подарком. Поэтому, - он окинул внимательным взглядом притихших жрецов, - никогда не пытайтесь стать воинами.
Автор: Шахматист чан
Бета: Tamaki_U
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Фэнтези, Фантастика, Мистика, Экшн (action)
Размер: планируется Макси
Статус: в процессе написания
Описание:
Военная Академия Семнадцатого Астероида вновь распахнула свои двери перед беженцами, жаждущими вступить в ряды союзной армии. В этот раз в стенах Академии собралось четыре великих генерала. Их задача научить военному делу временных курсантов, и защитить оторванный от мира Астероид. Задача курсантов – за месяц, отведенный на обучение, доказать, что они могут быть полезны союзной армии, выяснить личность двух не назвавших себя генералов и определить, кто из их четверки является главным...
Глава 20
Не бечено!
Глава 20
Новость о том, что церемония закрытия состоится сразу же после завтрака, потрясла всех. Еще больше недоумения вызвало то, что служащие Академии перекрыли все лестницы, ведущие на верхние этажи. Как успокаивал всех неизменно бодрый голос Эйри, тех, кто решил поспать подольше и не прийти на завтрак, разбудили и спустили вниз. Спускались ли курсанты сами, или же им в этом помогали, оставалось для большинства загадкой. Обсуждать это было куда интереснее, чем думать о предстоящей церемонии и о том, что кто-то по глупости пропустил какой-то тест. А еще курсантов немного тревожило неведение: до сих пор они не узнали результатов ни одного из тестирования. Оценки, конечно, получил каждый, но вот что они значили, оставалось для всех загадкой.
Оскар с недоумением осматривался по сторонам. Он даже предположить не мог, что в Академии вместе с ним учится столько людей. Откуда они только взялись? Где все это время прятались? Как все они помещались в поистине крошечной столовой? Может, завтраки, обеды и ужины проходили у них в две смены, а он и не знал? Или, может, в Академии, на самом-то деле было две столовых, а показали ему только одну? Его ведь никогда особо не интересовала сама Академия. За исключением ее шестого этажа и подвалов.
- Надо же, - пробормотал Оскар, рассматривая совершенно незнакомые лица стоящих напротив людей.
Только сейчас воин обратил внимание на невероятно большие размеры плаца. Во время учений, он не придавал этому значения. Виртуальная реальность немного искажала пространство. Да и не до размеров учебной территории тогда было и не до количества людей, вышедших на обучение. Другое дело сейчас. Когда особо-то и делать нечего. И остается только по сторонам смотреть.
Курсанты расположились довольно близко друг к другу, но тесно им однозначно не было. Стояли они в два ряда по периметру трех сторон прямоугольника. «Пустую» четвертую, более короткую сторону, занимал стол, за которым сидел начальник Академии, Рей. По правую руку от него, устроилась Эйри. Девушка крутила в руках микрофон, приветливо всем улыбалась и явно сгорала от нетерпения что-нибудь сказать. По левую руку от Рея сидела Джун. Техник хмуро смотрела на толпу, из-за которой ее оторвали от любимого дела. А, быть может, девушка была недовольна результатами теста. Слишком мало потенциальных коллег оказалось среди курсантов.
Рядом с Джун, у самого левого края стола, сидел Аш. Он казался спокойным, и каким-то отрешенным. Словно происходящее никоим образом его не касалось. Впрочем, именно так оно и было. Возле правого края стола сидела Мира. Женщина скептическим взглядом рассматривала ближе всего стоящих к ней курсантов, и пыталась на глаз оценить насколько они здоровы. Генералов рядом с «судейским» столом не было. Они, следуя одному из первых пожеланий генералиссимуса, все еще оставались обычными курсантами.
На плацу было шумно. Негромкие разговоры небольших, многочисленных групп подхватывал ветер и разносил по всей территории Академии. Дориан и Росс не заметили, как невольно перешли на повышенные тона. Это было просто необходимо, чтобы слышать друг друга. Воины обсуждали предстоящую войну. Они сходились на мысли, что «Бесконечность» ударит до того, как они покинут Астероид.
Стоящий поблизости Джек не без интереса слушал их разговор. С формальной точки зрения, он его и начал. Однако, поддержать беседу у воина не получалось. Слишком много внимания требовал к себе Эллиас. Жрец, то ли слишком сильно по нему соскучился, то ли устал от общества Даймонда, то ли впал в… Нет, думать о жрецах плохо, тем более подозревать их в душевном нездоровье было опасно и неправильно. Джек знал об этом не понаслышке, и лишний раз старался даже не делать этого. Воин попытался переключить внимание Эллиаса сначала на Даймонда, но жрец отчего-то решил, что с генералом хочет поиграть Ал, и что он не видит причин ему мешать. Потом Джек попытался использовать близь стоящих Дориана и Росса, что, как ни странно, тоже не особо-то помогло. К Россу Эллиас лезть не стал. Лишь пристально на него посмотрел, как-то странно, но тепло, улыбнулся, и переключил внимание на Дориана. Генерала жрец заинтересованно дернул за руку, и, видимо удовлетворившись добродушной улыбкой, снова переключился на Джека. Отчего-то Эллиасу безумно хотелось взобраться ему на шею. Отбиваться от жреца так, чтобы не причинить ему вред, было очень сложно. К счастью Джека к нему на выручку пришел Даймонд.
- Я жду научно-обоснованное объяснение твоего поведения, - строго, сказал генерал, перехватив руки жреца.
- Объяснение? – растерянно переспросил Эллиас, недоуменно заглядывая в ярко-синие глаза воина.
- Да, - не прерывая зрительного контакта, кивнул Даймонд, - я готов выслушать речь о велении Бога или еще что-нибудь в таком духе. Давай, просвещай нас.
- Хм… - жрец нахмурился, заметно расслабился и лукаво улыбнулся. – Раз ты так этого хочешь… - задумчиво протянул он.
- Только не надо рассказывать легенды, которым сотни тысяч лет, - поспешил остановить его генерал.
- Не надо? – удивился Эллиас. – Как же я вас, в таком случае, просвещать буду?
- Элементарно, - усмехнулся Даймонд. – Объясни свое поведение. Ты ведешь себя как пятилетний ребенок, а то и хуже.
- Джека что-то беспокоит, - медленно, подбирая правильные слова, начал жрец. – Мне это не нравится. Джек напряжен. Я хочу, чтобы он расслабился.
- Вот как, - хмыкнул генерал. – Почему бы вам просто не поговорить?
Джек нахмурился. Он не спешил ни опровергать слова жреца, ни подтверждать их. Действительно, с самого утра его снедало дурное предчувствие. Как будто должно было произойти что-то такое, что в корне изменит их жизнь, или чего хуже, оборвет ее. Наверное, именно из-за этих трудно объяснимых чувств, он и затеял разговор о том, как и когда будет действовать «Бесконечность». Однако сейчас он не заметно для себя отвлекся от гнетущих мыслей. Отвлекся на Эллиаса. На его желание «поиграть».
«Интересно, поверил бы я ему, скажи он просто: "Все хорошо"?» - Джек задумчиво посмотрел сначала на генерала, потом перевел взгляд на жреца и улыбнулся.
- Спасибо за заботу.
Возможно, он хотел сказать что-то еще, но все разговоры враз прервал бодрый окрик Эйри.
- Равняйсь! – девушка, очевидно, упивалась кратковременной властью. – Равняйсь! – на полтона выше повторила она.
Курсанты нехотя выровняли ряды. Эллиас отступил во второй ряд, утянув-таки с собой Джека. Перед ними стояли Росс и Ал. Даймонд и Дориан поспешили разойтись в противоположные стороны плаца.
- Смирно! – Эйри выждала четко выверенную паузу и торжественно продолжила: - Друзья мои! Ровно месяц назад вы прибыли на Семнадцатый Астероид и согласившись пройти обучение в военной Академии, подали прошение о вступлении в союзную армию «Феникс». Обучение подошло к концу. Настало время подвести итоги.
На плацу немного оживились. Подведение итогов одновременно и будоражило и студило кровь в жилах. Сейчас все станет на свои места. Совсем скоро мечты станут реальностью. Думать о том, что мечты могут так и остаться мечтами, никто не смел.
- Мы будем вызвать вас по одному, - вновь заговорила Эйри. – Вызов будет приходить на планшет и сопровождаться характерным звуком. Поэтому мы просим вас соблюдать тишину. Тот, кто получит вызов, должен выйти в центр плаца, ответить на один-единственный наш вопрос и узнать результат своего обучения, - девушка снова ненадолго умолкла, давая всем осмыслить сказанное. - Что ж, - лучезарно улыбнувшись продолжила она, - давайте начнем.
Рей что-то нажал на своем планшете. Буквально сразу же тишину, что воцарилась на плаце, прервал пронзительный писк. Стоило невысокой девушке с длинными, распущенными каштановыми волосами выйти в центр плаца, писк стих. Аш встал со своего места и вышел немного вперед. Сверившись с данными планшета, который он держал в руках, Аш внимательно посмотрел на девушку и сухо спросил:
- Кто генералиссимус?
В повисшей тишине, вопрос прозвучал невероятно громко. Напряжение на плацу заметно возросло. Курсантка испуганно посмотрела на Аша, как будто тот обвинил ее в ужасном преступлении. Затем девушка осторожно осмотрелась по сторонам. Лица ее товарищей были бледными, вытянутыми, напряженными. Облизнув пересохшие губы, курсантка неуверенно заговорила:
- Я… - она снова осмотрелась по сторонам. – Мне кажется…
- Отставить «кажется»! – перебил ее Аш. – Вам задали конкретный вопрос. И у вас всего два варианта ответа: имя, либо: «Не знаю».
Сформулировать вопрос так, чтобы жрецы не могли увиливать от ответа, было невероятно трудно. В конце концов, Рей решил, что чем проще, тем лучше. На всякий случай, он попросил Аша чтобы тот максимально четко разъяснил суть вопроса. Как оказалось, не зря.
- Я не знаю, - прошептала девушка.
- Очень жаль, - без тени сожаления ответил Аш. – Вашим единственным шансом попасть в «Феникс» было правильно ответить на этот вопрос. Ваше прошение о вступлении в союзную армию отклонено, - он отступил на шаг назад, давая понять, что разговор окончен.
- Спасибо, - как можно дружелюбнее сказала Эйри, - что провели с нами этот месяц.
Как бы Эйри не хотелось поддержать испуганную, расстроенную девушку, готовую расплакаться в любую секунду, получилось у нее это скверно.
- Пожалуйста, - негромко попросила она, - вернитесь на свое место.
Девушка подчинилась. Стоило ей отойти от центра на несколько шагов, как тишину вновь разорвал пронзительный писк. К центру плаца тут же поспешил вызванный курсант.
Ал нервно теребил в руках край куртки. Церемония закрытия длилась уже час, однако тех счастливчиков, что приняли в ряды «Феникса» было невероятно мало. Поначалу жрецу казалось, что Аш задает вопрос о генералиссимусе первым лишь в том случае, когда других шансов попасть в армию у курсантов нет. Однако, вскоре выяснилось, что это было не так. Никто не сомневался в том, что воина, как бы слабо развит он ни был, непременно примут в армию. И тем не менее, даже им трепали нервы этим каверзным вопросом. А ведь если тот счастливчик, что и сам попал в «Феникс», еще и угадает кто генералиссимус, так шансов у тех кому повезло меньше и вовсе не останется. И тем не менее, вот уже сотый человек не мог указать на генералиссимуса. Чем больше курсанты ошибались, тем меньше была надежда ответить верно.
- Ральф, - ответил на уже порядком надоевший вопрос высокий, нескладный курсант, которого вызвали минуту назад.
- Я всего лишь генерал, - Ральф развел руками. Для достоверности он на несколько секунд призвал свои Регалии. Перевязь на груди была серебреной.
- У генералиссимуса, - напомнил Рей, - перевязь золотая.
- Что ж, - вздохнул Аш. – Вы ошиблись, Майк. Тем не менее, мы удовлетворяем ваше прошение. Ваши технические навыки будут полезны «Фениксу».
Следующими тремя «жертвами» стали жрецы. Алу казалось, что отказывают не им, а ему. Он нервно сжимал руки в кулаки и думал о том, что будет делать, когда и ему скажут: «Вам отказано». Куда он пойдет? Что будет делать? Как будет жить. Жить без Росса. Ведь Росс-то наверняка пройдет. Вон его даже третий жрец генералиссимусом посчитал…
Ал подпрыгнул на месте, когда запищал его собственный планшет. Росс машинально положил руку на его плечо. Жрец слегка повернул голову в сторону, и немного ободренный спокойным взглядом воина, прошел в центр плаца.
- Кто генералиссимус? – скучающим тоном поинтересовался Аш.
«Это какой-то бред, - про себя подумал он. – Это же надо было такое придумать! Разрази гром этого генералиссимуса. Я чувствую себя большим идиотом, чем те, на кого указывают и кто ошибается…»
Ал тяжело вздохнул и осмотрелся. Выбор на самом деле был богатым. Можно было ткнуть на кого-нибудь знакомого или не знакомого. Поколебавшись еще немного, жрец неуверенно предположил:
- Ты, Джек?
- Нет, - воин отрицательно покачал головой. Тревожное чувство, что на время прогнал Эллиас, снова вернулось. Быть многословным совершенно не хотелось. Поэтому он без всяких объяснений призвал свои Регалии. Перевязи на его плаще не было.
- Вы ошиблись, - равнодушно констатировал Аш. – Однако мы удовлетворяем ваше прошение. Вы приняты в «Феникс».
Ал был настолько потрясен, что не понял, как вернулся назад, и как вызвали на плац следующего. Не обратил он внимания и на то, что следующим оказался Джек.
Воин не стал тыкать пальцем, пытаясь угадать личность генералиссимуса. За это Аш был ему безмерно благодарен. В том, что Джека примут в союзную армию, не сомневался никто. Возвращаясь на свое место, воин тревожно осматривался по сторонам, пытаясь понять: что именно не дает ему покоя. Объяснения тревоги не было. День выдался ясным и погожим. Из леса доносился приглушенный щебет птиц, ветер лениво теребил кроны деревьев и те отвечали ему тихим шелестом. Мир и покой. Так почему же внутри все так и кричит об опасности?
Следом за Джеком вызвали Росса. На приевшийся вопрос, он хмуро бросил: «Понятия не имею». Аш понимающе кивнул и коротко объявил о том, что «Феникс» распахнул свои объятия перед очередным воином.
Настроение на плацу немного улучшилось. То, что уже троих подряд приняли, укрепило надежду курсантов. И даже отказ бабушке Саре, ничуть не пошатнул их вновь приобретенной уверенности. Конечно, бабушке Саре отказали. Она ведь совсем старенькая. Таким не место на войне.
- Я устал стоять, - тихо пожаловался Эллиас.
Жрец размял плечи, зевнул и сел на землю. Джек бросил на него слегка насмешливый взгляд, но ничего не сказал. Церемония продолжалась.
Аш уже не надеялся на то, что кто-нибудь укажет на генералиссимуса. Когда ошибается уже неизвестно какой по счету человек, шутка кажется не смешной. Аш равнодушно отсеивал тех, кто не подходил «Фениксу». Так же равнодушно, но гораздо реже, он осчастливливал курсантов новостью о том, что их прошение принято.
Церемония закрытия затягивалась. Академия собрала в себе очень много людей. И только сейчас стало понятно насколько в действительности велико это число. И как на самом деле мало среди курсантов воинов, сильных жрецов, медиков и техников. Аш даже пытался их считать, но довольно быстро сбился со счета и решил, что статистику лучше подсчитает компьютер.
- Вам отказано в вашем прошении, - скучающим тоном объявил он очередной девушке, вышедшей в центр плаца. Эту же фразу Аш повторил еще пять раз.
Оскар с досадой вздохнул. Его уже порядком утомила эта церемония. Он нисколько не удивлялся тому, что никто не мог вычислить генералиссимуса. Герхард вел себя достаточно тихо. И практически не проявлял себя ни в ответственных ситуациях, ни в повседневной жизни. Конечно, раскрывать чужие карты и указывать на него было нельзя, но ничто не мешала на прямой вопрос ответить избитое: «Не знаю». О, Оскар с нетерпением ждал, когда же запищит его планшет. Ему очень хотелось выйти в центр плаца и услышать: «Ваше прошение удовлетворено».
Вот это бы была потеха! Его, преданного солдата «Бесконечности», без всяких проблем причислили к рядам «Феникса». Оскар даже не думал о том, что ему могут отказать. Это выглядело нелогичным, и казалось невозможно. По крайней мере, до сих пор не отказали ни одному воину. Правда, как ни странно, до сих пор не вызвали ни одного из его товарищей. Да и до Герхарда все никак не доходила очередь.
- Вам отказано, - вновь завел старую пластинку Аш.
Оскар проводил задумчивым взглядом расстроенную жрицу. Подумать только! Они рисковали, думали о том, как бы избавиться от целителей, расстраивались, когда планы терпели фиаско, а «Феникс» сам все делал за них. Конечно, отказывали они не всем. И тем не менее…
- Вам отказано, - скучающе объявил Аш.
Незнакомый Оскару парень вернулся на свое место. У кого-то за его спиной пронзительно запищал планшет. В центр плаца вышел вызванный курсант. Оскар уже давно перестал удивлять тому, что видит он его впервые. Вызванный паренек назвал имя предположительного генералиссимуса, но не угадал. И ему Аш тоже ответил отказом.
Ненадолго на плацу повисла тишина. Рей на несколько секунд остановил программу, выбирающую следующего курсанта и подвел предварительный итог. Новости были не радостными. Время неумолимо приближалось к полудню. К часу «Х», когда все должно было быть завершено. А опросили они только половину курсантов. Половину! Вздохнув, Рей снова включил программу выбора. Тишину разорвал пронзительный писк.
Эллиас вздрогнул и покосился на засветившийся у него на боку планшет. Судя по громкости звука, и потому, что на писк одновременно обернулись Ал и Росс, вызывали именного его. Жрец вздохнул и встал на ноги. Писк как будто стал громче. Осторожно обойдя Росса и настороженно осматриваясь по сторонам, Эллиас медленно подошел к центру плаца. Писк стих, вновь повисла тишина. Жрец не спешил обращать внимания на Аша. Он внимательно смотрел по сторонам, как будто желая кого-то увидеть или что-то услышать. Наконец он перевел взгляд на Аша и тихо вздохнул.
- Кто генералиссимус? – прозвучал привычный вопрос.
Эллиас поднял голову, слегка сощурился и посмотрел в небо. Несколько секунд он стоял неподвижно, затем повернулся вправо. Не задержав ни на ком взгляд своих искрящихся серебристых глаз, он повернулся влево. Не найдя и там того, что было ему нужно, он как-то внимательно посмотрел на Джун, перевел взгляд на Миру, задержал свое внимание на Рее.
Аш мысленно зарычал. Ему не нравилось, что над этим «элементарным» вопросом так долго думали. Причем думали молча. Что обычно жрецам не свойственно. Заметив, что в серых глазах курсанта пляшут смешинки, Аш разозлился.
- Кто генералиссимус? – раздраженно повторил он.
- Я.
Легкомыслие и веселье разом куда-то испарились. В, всего секунду назад, светящихся лукавством глазах застыла сталь. Безобидного и с виду беззащитного жреца в мгновение ока окутал серебристый свет. И в этот же миг на плац обрушилось огромное Силовое давление.
Оскар судорожно выдохнул, узнав эту Силу. Он не заметил, как его ноги подкосились, и он упал на землю. Многие из курсантов последовали его примеру. У многих перед глазами то и дело вспыхивали серебристые иероглифы. Дышать становилось трудно. Кричать было невозможно.
- Простите, - давление разом ослабло, но не исчезло. А, может, оно просто застыло в памяти людей. – Ситуация была критической, - спокойным, совершенно безэмоциональным голосом продолжил Эллиас. - Это было необходимо.
Потрясение и паника улеглись, на смену им пришло недоверие. Рей с широко распахнутыми глазами рассматривал золотую перевязь, сверкающую на фоне белоснежной футболки… жреца. Курсанты потрясенно смотрели на белоснежный плащ, практически полностью увешанный Регалиями.
- Белых плащей не бывает, - пробормотал Влас. В мертвой тишине, повисшей над плацем, это получилось невероятно громко. – Я знаю, - шепотом продолжил он. – Я не ошибаюсь. Их не бывает…
Эллиас безошибочно повернулся на звук и пристально посмотрел на историка. На его губах появилась горькая усмешка. В глазах же по-прежнему холодела сталь.
- Ты не ошибаешься, - спокойно подтвердил он. – Белых плащей не существует.
- Но… - одними губами произнес Влас, - указывая рукой на белоснежный плащ.
- Но ведь у тебя нет Регалий, - потрясенно прошептала Мира.
- Было невероятно трудно не показать их, - признался Эллиас, оборачиваясь к женщине.
- Но ты ведь сказал, что не знаешь ничего о них, - неуверенно пробормотал Влас.
- Я и не знаю, - не стал спорить Эллиас, задумчиво рассматривая потрясенные лица курсантов. – Это награда? Как по мне наказание. Это мое бремя. И вы все, - его голос стал звучать холодно и жестко, - все вы, кто с таким огромны трудом удерживает в узде свои злость и зависть, можете подойти ко мне, и забрать у меня эти Регалии.
Курсанты нервно сглотнули и отступили на шаг. Каким бы сильным у многих из них не было желание заполучить себе такой плащ, страх не позволял им приблизиться к… генералиссимусу? К тому же, только по воле Создателя плащ мог перейти с плеча на плечо.
- Не бойтесь, - Эллиас равнодушно смотрел на отпрянувшие ряды. – Я буду признателен вам, если вы избавите меня от этого бремени.
Зловещая тишина повисла над плацем. Даймонд внимательно рассматривал человека, стоящего посреди плаца. Знакомого, родного и такого чужого. И невероятно одинокого. Безумно хотелось подойти и обнять его. Сказать, что все его страхи пусты, и что он не задумываясь разделит с ним его бремя. Ведь это он, Даймонд, виноват в том, что произошло. Чтобы это ни было, случилось оно в течение семи лет, что они не виделись. Они были разучены, и он не мог защитить своего жреца. Не мог уберечь…
- Белых плащей не существует, - медленно сказала бабушка Сара. – А жрец не может быть воином. Эллиас, - она внимательно посмотрела на молодого человека, которого начала считать своим внуком, - ты Сломанный?
- Нет, - быстро ответил парень и тут же замялся. – Я не знаю, - грустно признался он. – Я все еще жрец. Но вместе с этим, я воин. И я не убивал своего Бога. Я действовал по Его воле.
- Какой Бог позволит своему, чуть ли не единственному жрецу, стать воином? – все еще не верил в происходящее Ал.
- Тот, которому молятся о спасении, - пожал плечами Эллиас. – Это все пустые разговоры, - спокойно продолжил он. – Но все же…
Многие уже забыли о том, почему существуют жрецы и воины. Почему они элита? Почему кому-то повезло? А все ведь до смешного просто. Создавая жизнь, как она сейчас есть, на наших планетах, Боги думали о том, что люди могли бы лично приходить к Ним. Лично благодарить Их. И просить Их. И что для этого им нужно не много, не мало, пройти Темным коридором. Но Темные коридоры опасны. В них водятся страшные твари. Под покровом ночи зарождается Зло. Ведь коридоры-то темные. И Тьма эта необходима, чтобы Свет был на планетах. Но тогда получается, что люди не могут пройти Темным коридором. Их просто уничтожат. И тогда были созданы проводники. Их всегда было двое. Один был невосприимчив к силам Зла, ведь у него была Вера. Мы назвали таких людей жрецами. Их ментальная защита распространялась на всех, кто был рядом с ним. Но тот, кто обладал Верой, был абсолютно беспомощен перед смертоносными тварями. С ними расправлялся второй. Он без труда орудовал любым видом оружия, да и физической силой на порядок превосходил жреца. И мы назвали их воинами.
С тех пор прошло много времени. Наша жизнь сильно изменилась. Мы сделали ставку на технический прогресс. Наша магия ослабла. Жрецы и воины стали правителями. Нам больше не нужно ходить за советом к Богам. А, может, это Они не хотят, чтобы мы тревожили их. Как бы там ни было, мы изменились. А Темные коридоры – нет. Они по-прежнему таят в себе много опасности. И жрец не сможет выжить там без воина. И ему остается только молиться. Молиться и надеяться, на то, что его желание жить настолько велико, что Бог его услышит. Услышит и ответит:
«Чтобы выжить здесь, тебе нужен воин. Но воина здесь нет».
Прописная истина, очевидный факт. И ничто не поможет: ни смех, ни слезы, ни вера, ни безудержное желание жить. Здесь нет воина. Здесь, кроме тебя, никого нет. И когда ты уже на грани отчаяния, Он снова говорит с тобой:
«Поэтому, тебе самому придется стать воином. Ты сможешь».
- Вот так просто, - Эллиас невесело улыбнулся, – жрец, с позволения своего Бога становится воином. И только потом понимает, - тихо добавил он, - что смерть была бы щедрым подарком. Поэтому, - он окинул внимательным взглядом притихших жрецов, - никогда не пытайтесь стать воинами.
@темы: Ориджиналы, Бремя, творчество
Карусель
Авторизация
Записи
- Календарь записей
- Темы записей
-
60 творчество
-
31 Ориджиналы
-
20 Бремя
-
12 В понарошку
-
9 будни
-
2 Наруто
-
2 хм
-
1 Кицунэ
-
1 Картинка
-
1 флуд))
-
1 ........
- Список заголовков
Главное меню